На этот раз подхорунжий приложил разболтавшегося красноармейца посильнее.
— Значит, ты упорствуешь в том, что этот обгадившийся комиссарик — настоящий Чепаев? —
спросил Бородин. —Ладно. Ваше
— Я... я связист. Я не комиссар!
— А откуда такой богатый френч?
— Не знаю! Мне подбросили! Я офицер!
— Вот как! — обрадовался полковник. — Очень хорошо! Значит, вы офицер Красной Армии? Постойте, разве у красных есть офицеры?
— Я поручик! Я Георгиевский кавалер!
— Чепаев тоже Георгиевский кавалер, как я слышал, — усмехнулся Бородин. — Унтер-офицером вернулся с фронта. Выходит, Яшка Курнаков правду говорит?
— Кто говорит правду? Он?! — поручик и Георгиевский кавалер плюнул в Яшку Курнакова. — Это бандит Перетрусов!
— Я?! Дяденьки, вы что, вы на меня посмотрите, какой из меня бандит?! Я винтовку-то правильно держать не умею, — начал оправдываться Яшка.
— Он бандит! Я точно знаю!
— Откуда? — поинтересовался Бородин.
— Э... Я его видел.
— Где? В штабе? — удивился полковник. — Подхорунжий, эти двое слишком юлят. Сдается мне, они действительно знают больше, чем говорят. Который час?
— Половина двенадцатого, ваше превосходительство.
— Черт, обидно, опаздываем. Послушайте, товарищи, у нас крайне щекотливая ситуация — мы опаздываем на штурм вашей, с позволения сказать, цитадели. Если вам больше нечего сказать, мы попрощаемся, потому что брать вас с собой нет ни желания, ни возможности. Подхорунжий!
Белоножкин вынул нож.
— Нет! — заорал Георгиевский кавалер. — Я Ночков, начальник штаба.
— Начальник штаба? — удивился полковник. — А ты, Яшка Курнаков, не промах. Но все равно ошибся.
— Он не ошибся, — сказал начальник штаба. — Это никакой не Курнаков, это Перетрусов.
Подхорунжий показал на часы, но полковник поднял руку:
— Подождите, тут становится интересно. Продолжайте, Ночков. Вы хотите сказать, что этот молодой человек — кровавый душегуб Перетрусов, который не жалеет ни женщин, ни детей, ни стариков?
— Да, черт вас побери, именно это я и хочу сказать!
— Но откуда вы его знаете?
— А я на него работал, — улыбнулся Перетрусов. — Или ваше превосходительство думает, мои люди в степи на вас случайно наткнулись? Нет, это товарищ Ночков сказал, где вас ждать.
— Заткнись, идиот, — скорчился Ночков.
— Нет, почему, пусть говорит, — полковник с интересом разглядывал обоих, будто получал удовольствие от этой некрасивой сцены. — Возможно, если вы скажете что-нибудь интересное, я дам вам шанс.
•— Пожалел волк кобылу, — хмыкнул Перетрусов и снова получил удар.
Полковник кивнул подхорунжему и спросил у Ночкова:
— Ночков, откуда вы знали о передвижении нашего отряда?
— Авиаразведка доложила, — сказал Ночков. Перетрусов на это ответил булькающим смехом, переходящим в кашель.
— Что-то мне подсказывает, что ваш друг с этим не согласен, товарищ Ночков. Перетрусов, как дело было?
— Он еще неделю назад сказал: мол, ждите, пойдет отряд казаков. Велел немного их пощипать и отправить ему сообщение, где и когда они прошли.
— Ваше превосходительство, время! — сказал Белоножкин.
— Отставить, подхорунжий! Вы что, не понимаете — в штабе Чепаева известно о походе!
— Тогда почему здесь все еще нет красных? — задал резонный вопрос Белоножкин.
— Потому что через три часа мы сами к ним придем, — терпеливо объяснил полковник. — Зачем тратить ресурсы и ввязываться в бой в незнакомой местности, когда можно отлично подготовиться и победить на своей территории?
— Но у нас приказ, — напомнил подхорунжий.
— Идите вы с этим приказом знаете куда?! — вспылил полковник. — У нас больше тысячи человек, и вы хотите, чтобы они положили головы только из-за амбиций нашего Верховного Правителя? Видите ли, взбрело ему в голову отомстить Чепаеву и отобрать кулончик, которым Александр Македонский игрался. Отставить, этим походом я командую, и я решаю, начинать операцию или нет! Теперь вы, — Бородин повернулся к Ноч- кову. — Быстро и четко — кто и как передает информацию красным!
Ночков испуганно смотрел на полковника, и у него на лице было написано — одних кальсон маловато.
В наступившей тишине негромко похрюкивал Перетрусов.
— Что такое? — спросил Бородин. — Я что-то смешное сказал?
Перетрусов заржал уже в голос, и от его радостного и веселого смеха стало не по себе даже непробиваемому Белоножкину. Из глаз у бандита потекли слезы.
— Ну, Ночков, ну, жук! — смеялся Перетрусов. — Смотри, какой жути на офицеров нагнал! Признавайся, кто красный шпион, не то я со смеху лопну.
— Заткните его, — попросил Ночков. — Заткните или я за себя не отвечаю.
— Заткните меня, ха-ха-ха! Белоножкин, врежь мне как следует, а то умру со смеху!
Белоножкин ударил, чем вызвал новый приступ смеха. Далее последовала серия ударов, от которых из груди бандита вырывались смешные хлюпающие звуки, и Перетрусов смеялся еще громче, а потом начал икать.
— Пи... ик! ... ить дайте... ик! ха-ха!
— В чем дело?! — заорал полковник. — Заткнись или я...
— Ха-ха-ха!
Полковник подошел к столу с инструментами, взял клещи поудобнее, примерился к Перетрусову и одним точным движением откусил полмизинца на правой руке. Бандит взвыл, издевательский смех оборвался сам собой. Рукав гимнастерки тотчас намок от крови.
— Ох, ваше превосходительство, спасибо, что не указательный, — прокряхтел Богдан. — Как же я тебя потом пристрелю...
— Оптимист? Это хорошо. С оптимистами проще работать, — похвалил Бородин. — Ну-с, товарищ Ночков, чем вы меня порадуете?
— Я... Я знаю, зачем вы идете. Я сам это видел.
— Что вы видели?
— Я видел льва. На самом деле он мой, Чепаев его ошибочно получил. Если бы лев оказался у меня, мы бы выиграли войну. Мы бы всю Европу завоевали...
— Он бредит? — спросил Бородин у Перетрусо- ва. — Его пугает вид твоей крови?
— Нет, он вчера красного командира забил жерновом, даже не всплакнул, — заступился за Ночкова Перетрусов.
— Забил жерновом? Это у вас вместо расстрела?
— Нет, краском Чепаеву какой-то пакет привез, а Ночков осерчал — и убил.
— Постойте, господа, я совсем запутался. Зачем начальнику штаба убивать красного командира за доставленный пакет?
— Потому что пакет — от Махно, — резко ответил Ночков. — У вас всегда таких идиотов в командиры назначают? Тогда ясно, почему красные побеждают.
