демократической общественности и даже один раз цитировалась Новодворской. В экстазе областное отделение ДВР предложило на собственные средства поставить в сквере бюст Дикому, но тут уж горсовет воспротивился. В результате постамент так и торчал посередине скверика, а вокруг обыкновенно бродили, сидели и лежали местные бомжи, наслаждаясь спиртосодержащими веществами и покоем.
Впрочем, сейчас о покое говорить не приходилось — в маленьком бомжачьем мирке явно что-то разладилось. Кого-то вроде бы били, с воплями и матерщиной.
Само по себе это обстоятельство вряд ли привлекло бы внимание Сергея, тем более поблизости никакой подмоги не наблюдалось, а бомжи, при всей своей мирной натуре, могли ненароком и кирпичом или штакетиной приложить… Сергеи прошел было мимо, но его удивила внешность избиваемого. Не совсем опустившийся вроде бы человек, довольно упитанный, что среди бомжей редкость, да и одежда просто потрепанная и перепачканная, но совсем еще недавно дорогая, пристойная… И морда безобидная на редкость.
Ну зачем такого бить?
Жалко ведь…
Сергей вздохнул и решительно направился разнимать кучу чалу.
ГЛАВА 16
Ушами не услышать, мозгами не понять.
Его разбудили птицы, которые с восходом солнца подняли невероятный галдеж, отчаянно радуясь тому, что пережили еще одну ночь.
Хейти тоже был готов этому порадоваться. Он, может быть, так бы и сделал, если бы не севшее горло и первые признаки простуды. Глотать было больно, чувствовалось приближение насморка, при глубоком вдохе изнутри вырывались странные звуки, как будто в груди разворачивались мехи старого баяна, кости болели, ноги затекли. Все удовольствия…
В плюсы можно было вписать только то, что Хейти был до сих пор жив, за что нужно было сказать спасибо теплой и ранней весне в этой части России.
Случись такое происшествие с Хейти в родной Эстонии, он бы имел все шансы проснуться с полномасштабным воспалением легких… Или вообще не проснуться.
От лисенка остались только воспоминания и острый запах, которым провоняла одежда Хейти. Кажется, маленький рыжий мерзавец пометил Хейти как свою личную охотничью территорию. А может быть, это было объяснение в любви? По-лисьи.
Хейти сжевал оставшиеся галеты, отчего жутко захотелось пить, и обратил внимание на обертку. Галеты были то ли китайского, то ли японского производства. С черными иероглифами на упаковке. И видимо, были рассчитаны на типового представителя восточных народов, потому что насытить человека комплекции Хейти им не удалось.
Засунув пластиковую шуршащую обертку в карман — мусорить под таким гостеприимным деревом было кощунственно, — Хейти двинулся в прежнем направлении. На восток.
— Гхм… — хмыкнул кто-то у него в голове. — А почему на восток?
— О, явились! — саркастически воскликнул Хейти. — То-то я думаю, что-то слишком скучно стало. И где же вы раньше были?
— Ладно, не выпендривайся, — сказал ворчливый голос. — Где надо, там и были… Скажи спасибо, что живой.
— Вам сказать?
— А хотя бы и нам.
— Ладно, замяли, — вмешался первый голос. — Меня все-таки интересует, почему выбран восток.
— Почему… — Хейти задумался. — Откуда я знаю. Тут любое направление подойдет. А когда на восток идешь, то солнце в спину.
— Неужели? — удивился ворчливый, но его реплику оставили без ответа.
— Ладно, — продолжил первый, — Кто-нибудь представляет, где мы находимся?
Тут все загалдели, а Хейти остановился. Его слух уловил что-то странное, что-то знакомое.
— Заткнулись все! Слушайте… В воздухе явно слышалось какое-то шипение, шуршание… Или нет?.. Плеск?.. Точно.
— Где-то река, — заявил ворчливый. — Тоже мне, открытие.
— Где? — взволнованно спросил Хейти. — Где река?!
Он почувствовал, как собираются воедино все его силы, как будто возвращаются в улей разлетевшиеся пчелы… И слух становится острее, зрение четче…
— Впереди, — сказал ворчливый. — Впереди… Недалеко.
Приблизительно к полудню Хейти узрел первые признаки недалекого человеческого проживания. Вниз по реке плыла упаковка от телевизора «Самсунг». Исходя из того, что упаковка была довольно целая и еще не успела основательно размокнуть, Хейти заключил, что люди, решившие подобным образом проблему утилизации отходов, где-то недалеко.
Люди близко. Хорошо это или плохо, не ясно.
Хейти проверил пистолет, засунул его за брючный ремень сзади и двинулся вверх вдоль реки. Подумав о пистолете, Хейти вспомнил, что из него недавно стреляли. В кого?
— Ты боекомплект-то проверил? — насмешливо спросил кто-то незнакомый в голове.
— Вот ведь… — Хейти хлопнул себя по лбу. Странно, что эта мысль не пришла ему в голову сразу.
Он достал магазин и пересчитал патроны.
Трех не хватало.
«Ничего себе, — пронеслась грустная мысль. — Три пули… Вряд ли я где- нибудь в тире тренировался. И я ли?.. А если не я? А если кто-то моим стволом хлопнул какого-нибудь господина-товарища? Хлопнул, а мне устроил побег с места преступления. Здорово. Только на кой черт? Для того, чтобы чье-нибудь убийство прикрыть? Как-то глупо получается. А может получиться и того хуже…»
— Стоп, — решительно сказал ворчливый голос.
Хейти остановился. Впереди в двухстах метрах стояла старая заброшенная мельница. От нее вверх по обрыву вела тропинка и скрывалась в густых зарослях. До слуха доносилась тихая, печальная мелодия. Кто-то наверху играл на каком-то инструменте. Кажется, флейта или дудка.
— А почему стоп? — спросил Хейти, но ответа не дождался. Внутри было тихо, как в колодце…
И еще очень странное ощущение накатило вдруг. Идти к мельнице и вообще приближаться к ней не хотелось совершенно. Казалось, лучше повернуться и уйти обратно в лес. Чем дальше, тем лучше. И подохнуть там в лесу, а к старой этой водяной мельнице не приближаться.
Ощущение начало перерастать в истерию. Даже озноб пробил.
— Суки, — процедил Хейти. — Что же вы со мной сделали…
Он даже не отдавал себе отчета, о ком он говорит. И что эти мифические «суки» с ним могли сделать… Эти слова пришли сами по себе…
Добираясь до мельницы, он несколько раз проваливался в какие-то ямы. Слава Богу, сухие и неглубокие. Перемазался. По скрипучим доскам дошел до двери.
Внутри было тепло и сухо. Пахло странными травами. С полки скалилась в лицо незнакомая страшная зверюга. Хейти сделал было шаг назад, пока не понял, что это чучело. И вполне понятного животного. Собаки. Оскаленная пасть была так повернута к входящему, что сбивала с толку.
Хозяина не было, но Хейти был не в том состоянии, чтобы думать о вежливости. Он вошел. Вошел и сразу же почувствовал на своей спине чей-то осуждающий взгляд.
