Келюс послушался, и тут же вспыхнул свет, такой яркий, что глазам стало больно даже сквозь закрытые веки.
Глава 5. Харьков
– …Кажется, приехали…
Келюс открыл глаза. На первый взгляд, ничего не изменилось, но затем он заметил, что металлическая обшивка стала более темной, матовой. Да и сама комната была больше, а над дверью появилось маленькое застекленное оконце.
– Слава Богу, дома! – облегченно вздохнул Ухтомский. – Михаил, возьмите скантр.
Виктор вынул из нагрудного карман рубашки черный металлический кружок и передал Плотникову. Лунин удивленно посмотрел на то, что Ухтомский назвал скантром. Черный кружок-фишка совсем не походил на памятный значок с усатым профилем.
– Тернем сообразил, – пояснил Мик. – Конечно, не то, что было у вас, Николай, но защищает. Вам тоже такой надо. Ну, пошли?
– Ты хоть скажи, куда мы попали, – Келюс с некоторой опаской поглядел на дверь.
– Харьков. Технологический институт, – пожал плечами Мик.
– Июнь 20-го, господин Лунин, – добавил Ухтомский.
– Постойте… – растерялся Келюс. – Все-таки я когда-то был историком! В июне 20-го в Харькове были красные!
– Были, – усмехнулся Плотников. – Скоро все поймете, Николай.
Он нажал на красную кнопку, точно такую же, как в комнате с блестящими стенами. Загудела сирена, дверь, щелкнув замком, приотворилась.
– Прошу!
Лунин осторожно перешагнул порог. Первое, что он увидел, был огромный лабораторный стол, на котором размещался странный, опутанный разноцветными проводами, механизм. В центре находился большой полупрозрачный куб, заполненный пульсирующей розоватой жидкостью. От куба к стене шли толстые кабели, присоединенные к большой панели, мигавшей разноцветными лампами. Около нее стоял железный табурет, а рядом – маленький столик, заваленный бумагами. Окон в комнате не было, свет шел от мощных светильников, размещенных под потолком.
У непонятного механизма топтался невысокий чернявый человек лет тридцати в белом халате. Увидев его, Мик приветственно помахал рукой. Чернявый растерянно улыбнулся, кашлянул.
– Здравствуйте, господин подполковник! Здравствуйте, господа! С прибытием!
Плотников, покровительственно кивнув, небрежно протянул руку. Ухтомский, напротив, заулыбался самым дружеским образом.
– Знакомьтесь, Келюс, – Мик кивнул на чернявого.
– Лунин, – представился Николай, пожимая маленькую ладонь.
– Тернем, очень приятно, – застенчиво произнес тот. – Вы… оттуда, господин Лунин?
– От-туда, – еле выдавил из себя Николай, представлявший себе Великого Тернема несколько иначе.
– Господину Лунину нужен скантр, – перебил Мик.
– Да-да, конечно…
Тернем подошел к столику с бумагами и достал из-под груды папок небольшую коробку, откуда извлек металлический кружок, точно такой же, как у Плотникова, только красный.
– Прошу, господин Лунин.
Николай взвесил кружок в руке (он оказался неожиданно тяжелым) и спрятал, по примеру Ухтомского, в нагрудный карман.
– Носите всегда при себе, – принялся пояснять Тернем. – Думаю, он вас сможет защитить. Правда, это опытная модель…
– Знаем, знаем, – вновь перебил Мик покровительственным тоном. – Вы, Николай, оставайтесь пока здесь. Я должен доложить о вашем прибытии…
Важно, со значением, кивнув, подполковник Плотников направился к выходу. Ухтомский последовал за ним, на прощанье ободряюще улыбнувшись. Келюс и Тернем остались вдвоем.
– Садитесь, господин Лунин, – предложил ученый, пододвигая табурет. – Знаете, так волнуюсь каждый раз, когда надо кого-нибудь переправлять, это все еще так ненадежно!..
– По-моему, надежно, – усмехнулся Келюс. – У нас ваши Каналы уже столько лет работают!
– Вы… вы видели? – глаза Тернема загорелись. – Видели мой Институт? Знаете, до сих пор не верю…
– Только издали, – честно признался Николай. – Зато, бином, наслышан. И скантр ваш, не этот, настоящий, в руках держал.
– Правда?
– Да…
Сверкающее чудо – Скантр Тернема – сразу напомнил холод подземелья, страшную предсмертную усмешку Волкова, боль в запястьях, стиснутых наручниками…
– Узнаете? – улыбнулся ученый, кивая на странный агрегат, опутанный проводами.
– Это… скантр? – поразился Николай, с недоумением разглядывая клуб с пульсирующей жидкостью. – Тот был совсем другим!..
Он, как мог, описал светящийся кристалл, внутри которого переливался живой огонь. Тернем слушал молча, закрыв глаза, с его губ не сходила мечтательная улыбка.
– Я мог бы сделать такой! – вздохнул он наконец, открыв глаза и с сожалением посмотрев на громоздкий механизм посреди комнаты. – Но здесь нет материалов…
– Успеете, бином! Вы ведь до двухсот лет проживете.
– Я? – Тернем рассмеялся. – Помилуйте, господин Лунин! Я как-то пошутил, а мои коллеги уже Бог весть что вообразили. Конечно, тот маленький скантр, что лежит у вас в кармане, продлит вам жизнь лет до девяноста, и даже если вас смертельно ранят, то у вас появится дополнительный шанс. Но двести лет!..
Тернем, покачав головой, начал расхаживать по лаборатории. Слова Келюса явно задели его за живое. Он что-то прикидывал, щелкал пальцами, с сожалением приговаривая: «Невозможно, никак невозможно!»
– Впрочем, двести лет мы можем наверстать иным образом, – ученый кивнул на скантр. – Канал достигает глубины в пятьсот лет, а это не предел. Он – только первая модель, но уже сейчас аппарат обслуживает две линии. Это малая, по ней можно перебросить лишь трех-четырех человек…
Келюс вспомнил огромный ангар среди вымощенного бетонными плитами двора. Не там ли начиналась «большая» линия»?
– Господин Лунин, – Тернем быстро оглянулся. – Это правда, что у вас… в будущем… все желают победы белому движению? И что большевики уничтожили Россию?
– Не знаю, – осторожно начал Николай. – Коммунистов… большевиков… многие до сих пор поддерживают. А Россия… Наворотили, конечно, большевики всякого, но чтоб уничтожили!..
– И у вас тоже война? – голос Тернема внезапно стал жестким и суровым.
– Нет… То есть, в Столице пока нет…
Тернем нахмурился и умолк, углубившись в лежавшие на столике бумаги.
Дверь открылась, Николай повернулся, ожидая увидеть Мика, но вместо него в лабораторию вошел офицер в зеленой полевой форме с золотыми погонами и Анненским крестом на груди. Келюс замер. Белогвардеец! Настоящий белогвардеец!..
Офицер настороженно окинул взглядом Келюса, брезгливо взглянул на вскочившего с табурета Тернема.
– Господин Лунин? – голос был под стать взгляду, неприятный, со скучающе-презрительной интонацией. – Прошу за мной!
Он повернулся к двери, даже не кивнув на прощанье ученому. Лунин вышел из лаборатории и оказался
