Советском Союзе такого уважаемого родственника.
Плотников, внимательно поглядев на Тургула, пожаловался, что его отрасль переживает не лучшие времена. Он, конечно, понимает важность конверсии, но большие дела делаются медленно, и сейчас спрос на продукцию, к сожалению, невелик. Впрочем, если фирму, которую представляет господин Тургул, интересует некоторое количество качественного металлолома… Правда, могут возникнуть трудности с оплатой, к бартеру он в последнее время стал относиться настороженно.
Генерал, пожав плечами, извлек из левого кармана пиджака что-то небольшое, но чрезвычайно тяжелое, блеснувшее в неярком свете кухонной лампочки тусклой желтизной. Нечто имело маленькое, но четкое клеймо Санкт-Петербургского монетного двора. Двуглавая клювастая птица свидетельствовала о серьезности учреждения, поставившего сей знак.
Плотников воздержался от эмоций, как и следовало ожидать от человека его возраста и ранга. Он даже не стал взвешивать слиток в руке, а лишь заметил, что подобный бартер может вызвать трудности с таможней. Тургул, мягко улыбнувшись, пояснил, что таможня тут совершено ни при чем, ибо «бартер» будет совершаться в пределах государственных границ. Хозяин дома тут же повеселел.
– Значит, металлоломчик… – забормотал он. – Хороший, я вам доложу, господин Тургул! Могу и цветного подкинуть, если хотите… Правда, как вы с таможней будете разбираться, ума не приложу. Вот АНТ попробовал… А вам, собственно, на какую сумму?
Антон Васильевич, не торопясь, достал ручку «Паркер» и написал что-то на салфетке. Хозяин стал изучать салфетку столь внимательно, словно там был записан государственный бюджет, а не единственная цифра.
– Ну, если так, – заявил он. – Могу моторы… моторы подкинуть. И запчасти… Траки, например… Хорошие моторы, от тягачей… Танков…
Тургул, подумав, намекнул, что моторы сами не ездят.
– Ну так за чем дело встало? – воскликнул Плотников, резво вскочив со стула. Он бросился куда-то в угол, долго рылся в недрах высокого кухонного пенала и, наконец, вернулся с еще одной бутылкой «Золотого Кольца».
– Заветная, – сообщил он полушепотом, покосившись в сторону двери.
Заветная была также откупорена.
– Так за чем дело стало? – повторил хозяин дома. – Да этого у нас! Все склады забиты! Тягачи, вездеходы… Мы вам из танка, господин Тургул, такой тягач отгрохаем! Пушки срежем, пулеметы срежем…
– А зачем резать-то? – тихо-тихо спросил генерал и даже отвернулся.
Николай Иванович поперхнулся воздухом, застыл, замолчал, затем начал медленно краснеть. Он краснел минуты четыре, после чего, резко выдохнув воздух, радостно взревел:
– Так вам нужно… – и умолк, лишь полные губы прошелестели: – оружие?!
Тургул лишь улыбнулся и заботливо долил рюмку Николая Ивановича. Тот несколько минут приходил в себя, после чего совершенно протрезвевшими голосом предложил пройти в кабинет, где в сейфе у него лежат каталоги.
– Это потом, – покачал головой Тургул, на лице которого уже не было и тени улыбки. – Вы изготовляете только броневую технику?
– Обижаете, господин Тургул! – Плотников, похоже, действительно слегка обиделся.
– Нужно полностью вооружить… отряд, – продолжал генерал, – стрелковое вооружение, танки, грузовые авто, связь… Аэропланы…
– …Система «Град». Да что хотите! И, наверное, в дальнейшем потребуются запчасти… ремонт, – Николай Иванович прокашлялся, – боеприпасы…
Тургул кивнул.
– Отряд, значит, с самолетами. И в пределах страны… А если… Мишка-сопляк без меня уголовником вырастет!..
– Он уже взрослый, – заметил генерал. – Это как раз повод слегка его заинтересовать. Молодежь любит такие игрушки. Мне сказали, что он прекрасно считает…
– А ладно! – махнул крепкой ручищей Плотников. – Черт с ними, со всеми! Дадут десять, отсижу три! Сколько у вас в отряде? Тысяч пять? Десять?
– Больше, уважаемый господин Плотников, – прищурился Тургул. – Для начала нам нужно вооружить… сто тысяч. Потянете?
– Это я-то не потяну? Это мы-то не потянем? – захохотал Николай Иванович. – Да благодетель, да хоть пятьсот! Вы же меня спасаете! Да черт со мной, не пропаду! Заводы спасаете! Отрасль! Да мы вам скидку, ей богу! Четверть заказа браком оформим за такое дело.
– Вам, может быть, лекарства? – вежливо поинтересовался Тургул, с некоторой опаской глядя на разбушевавшегося хозяина дома.
– Какое лекарство! Водки! – гаркнул Николай Иванович и начал, лихорадочно заливая стол, наполнять рюмки. Тургул на секунду стал совсем серьезным, а затем широко улыбнулся хозяину дома.
Глава 2. Расставание
Фрол с поручиком Ухтомским гуляли по Столице. В этот холодный, ясный осенний день оба они оказались совершенно свободны. Дхар, позвонив утром в больницу, где лежала Лида, выяснил, что девушку собирается обследовать какое-то заезжее светило, поэтому попасть к ней будет невозможно. Поручик же получил от Тургула, который после беседы с Плотниковым-старшим оказался необыкновенно занят, указание погулять по Столице и разведать обстановку. Поскольку Мик куда-то внезапно исчез, а Келюс намеревался посвятить день очередному походу в поисках работы, то дхар и поручик, решив выполнить приказ генерала совместно, уже второй час, не торопясь, бродили по центру.
– Узнаешь? – спросил Фрол Виктора, когда тот, остановившись у Пассажа, некоторое время внимательно рассматривал окрестности.
– Не очень, – честно признался поручик. – Я ведь в Петербурге жил, а сюда только к тетушке ездил. Не люблю этого города, вот Петербург – это да! Возьмем Питер, Фрол, свожу вас к нам, особняк покажу. Правда, там господа комиссары кого-то поселили… Ну ничего, покуда внутри чистить будут, мы с вами хоть снаружи поглядим. Его сам Монферран строил – тот, что Исаакий возводил.
– А зачем Питер брать? – удивился Фрол. – Давай сейчас съездим. Восемь часов на «Красной стреле».
Такую возможность поручик явно не учел.
– Нет, не хочу, – решил он наконец. – Могу себе представить, что они за эти годы с Питером сделали!… У меня ведь, Фрол, дед в Питере остался. Отца в августе восемнадцатого взяли, так и сгинул, а деда соседи спрятали. Ему семьдесят девять…
– А мать где? – осторожно поинтересовался Фрол.
– Во Франции, в Ницце, – ответил поручик и прибавил: – Слава Богу.
– Жалко особняк?
– Конечно жалко! – воскликнул Ухтомский. – Там ведь не только мебель, книги, картины… Там ведь дом, Фрол! Мой дом. Небось, даже господину пролетарию свой подвал жалко! Когда в январе восемнадцатого я уезжал на Дон, то сжег в камине все свои игрушки и книги. Даже любимую про лорда Фонтлероя.
– Ты чего? – поразился дхар. – Зачем?
– Неужели не ясно? – вздохнул поручик. – Я ведь уже понимал, что придут. Это отец все на что-то надеялся. Ждал, уезжать не хотел…
Улицы были полны народу, приходилось продираться через ряды торгующих, которых Ухтомский по привычке именовал «мешочниками».
– А вы, Фрол, откуда родом? – поинтересовался Виктор, чудом увернувшись от гражданки, обвешанной сумками, откуда торчали хлебные батоны и пачки спагетти.
– Кировская область, поселок городского типа имени XVI Партсъезда. Улица Вторая Арматурная.
– Вы, надеюсь, шутите, Фрол, – улыбнулся князь. – Такой губернии нет.
– Это не я, елы, – развел руками дхар. – Ну, Вятка это. Переселили нас туда в конце двадцатых – по
