сзади уже слышалось громкое сопение. Ее ударили в затылок – и доски пола, рванулись навстречу…
– …Жива, гадина!
Голос донесся откуда-то издалека, и тут же вернулась боль. Лу лежала на полу, рот был полон крови, ныли ребра, правая рука одеревенела.
– Поднимите!
Голос пятнистого… Ее поставили на ноги, кто-то несильно ударил по лицу. Лу открыла глаза.
– Зырит, товарищ капитан!
– Вижу. Наручники!
Вокруг запястий защелкнулись стальные браслеты. Лу с трудом повела головой. Все четверо «малиновых» были тут: трое стояли рядом, а сержант сидел, скорчившись, чуть в стороне. Как видно, удар не прошел даром. Стрешнев лежал на полу.
– Машину вызвали? – поинтересовался капитан.
– Так точно! Майор Ковалев подъедет…
– Хорошо. Тут будет засада. А эту – увозите…
Вавилов потянул девушку за плечо, но пятнистый остановил его.
– Слушай, Баулина, – в голосе «малинового» звенела ненависть. – Ты ударила сотрудника НКВД! Можешь считать, что «вышку» заработала, но учти, спокойно умереть тебе не дадим. Лейтенант тебе, гадине, каждый ноготок плоскогубцами выдерет! Корфа твоего все равно найдем и всех вас вместе живьем в топку сунем. Поняла?
Хотелось ответить, но сил не осталось. Вавилов потащил ее к выходу. «Пропуск, – мелькнуло в голове, – они найдут пропуск! А как же ребята?..» Лестница, уходила из-под ног, каждый шаг давался с болью. Энкаведист торопил:
– Шагай, шпионочка! Зря ты сержанту врезала, плохо помрешь. Он из твоей шкуры абажур сделает!..
Ныли скованные запястья. Люба понимала, что выхода нет. Сейчас ее бросят в машину и увезут куда-то в подвал. Как называются такие машины: «Черный грач»? «Ворон»?
На улице сразу же стало холодно: берет и шарф остались наверху. Заныла изуродованная щека. Вавилов тащил девушку к автомобилю, в котором дремал шофер. «Малиновый» постучал по стеклу.
– Открывай! Шпионку повезем!
Шофер зевнул и с интересом поглядел на девушку.
– Во изукрасили! А девка ничего. Слышь, Вавилов, чего добру пропадать, отъедем в сторонку. Не все ж лейтенанту с такими баловаться!
«Малиновый», открыв дверцу, повернулся к шоферу, собираясь ответить, и тут совсем рядом что-то негромко хлопнуло – как будто открыли бутылку с шампанским. «Малиновый» открыл рот, захрипел и начал сползать на асфальт. Шофер уже вытаскивал револьвер, но шампанское вновь хлопнуло, и он без звука ткнулся лицом в стекло.
– Люба, с вами все в порядке?
Вопрос был задан по-французски. Лу попыталась ответить, но слова застревали в горле. Пришлось ухватиться скованными руками за дверцу, чтобы устоять на ногах.
– Да что с вами?
Сильная рука подхватила девушку. Володя «Синицын» улыбался, пряча за пояс пистолет с глушителем. Лу попыталась повернуться, и тут он увидел ее лицо.
– О господи! Какие звери…
Он помог Любе опуститься на сиденье, быстрым движением выкинул труп шофера из машины, ткнул ногою тело Вавилова.
– Что им было надо?
– Они… они искали Корфа, – выдохнула Лу. – Вячеслав Константинович еще там. Они вызвали вторую машину…
Володя задумался.
– Идти можете?
– Руки… – девушка кивнула на наручники.
– Ах да! Поднимите их вверх. Выше, пожалуйста… Не двигайтесь!
Хлопок, легкий удар – и руки вновь стали свободны. Пуля разбила сталь. Володя поглядел наверх. Девушка поняла.
– Дайте мне револьвер. Там их только трое…
– Стрелять умеете? – по загорелому лицу «Синицына» пробежала усмешка.
– Не волнуйтесь, не промахнусь.
Они говорили по-французски. Володя покачал головой:
– На чем вас раскрыли, на больнице? Я тоже проверил. Грешным делом подозревал, особенно когда увидел ваш шприц… Значит, говорите, меня искали?
– Если вы Корф…
– Владимир Михайлович, – последовал короткий вежливый поклон. – К вашим услугам, Люба…
– Бенкендорф.
«Синицын», он же Корф, подмигнул:
– С такой фамилией – и в Красной Столице? Ну что, Люба, пошли выручать Славку?
В руке Лу оказался револьвер. Оружие придало силы, девушка привычным движением провернула барабан и сунула наган в карман пальто. Корф с улыбкой следил за нею.
– Только, Володя, там есть один сержант…
– Понял. Что мы ему отстрелим первым делом?
– Александр Леонтьевич, могу я вас побеспокоить?
– Сделайте одолжение, Иван Степанович…
Чиф сидел в кресле, листая потрепанный французско-китайский разговорник. Бен устроился неподалеку за столом, читая газету.
– Александр Леонтьевич, когда я смогу воспользоваться резервным каналом?
Бен слегка повернулся.
– Я уже имел честь вам сообщить, милостивый государь, что канал в полном вашем распоряжении…
Он поморщился – фраза чрезвычайно не понравилась. С «милостивым государем» вышел явный перебор.
– Извини, Джонни-бой… Все готово. Только знаешь, твой китайский…
Чиф пожал плечами:
– На уровне «моя-твоя» разберусь. Главное, мне там помогут…
Бен вновь поморщился и, наконец, не выдержал.
– Слушай! Ну, мое мнение тебя не интересует – ладно! Но дядя Генри тоже против. Это даже не авантюра, это черт знает что! А если Волков солгал? Ну, пусть не солгал, все равно – иголка в стоге сена. Кто-то с кем-то когда-то воевал… В конце концов, пусть Казим-бек шлет подмогу!..
Внизу хлопнула дверь. Бен удовлетворенно кивнул и потер руки:
– Ага, кажется, Лу. Наконец-то! Самое время ужинать. Что-то она задержалась у нашего больного!..
…Девушку уложили на диван. Растерянный Бен держал в руках аптечку, а его приятель осторожно прикладывал к ране тампон с мазью.
– Осторожно, Джонни-бой, – Бен взглянул на лицо сестры и, не выдержав, отвернулся. – Господи, что же это!..
– Красиво, да? – Лу постаралась улыбнуться. – Чиф, там еще на шее… А потом посмотришь, у меня кажется ребро сломано…
– Погляжу, – кивнул Косухин. – А вообще-то нужно в госпиталь – и срочно!
– Не вздумайте! – девушка встала, прижимая тампон к лицу. – Бог с ним, не возьмут замуж, зато мы, кажется, вышли на настоящее подполье!
– Корф… Корф… – негромко проговорил Чиф. – Да, это интересно. Что ты ему рассказала?
