нему! Бегом!
Странно, слово Колдун прозвучало как имя, и произносил его Салахетдинов явно с большой буквы. «Колдун», «баллоны», «бэтэры». Вот три слова, которые нужно прояснить обязательно. А то, что в армии все команды выполняются «бегом», это понятно. Если б не «бегом», меня бы на КПП до вечера держали…
***
Целитель оказался смуглым человечком из пришлых, похожим на харазца. Ростом он был даже ниже меня, зато в толщину!.. Гномы бы обзавидовались! Он осмотрел мне голову, приподнимая волосы на висках и затылке, будто искал вшей. Точно! Именно это он и делал. Бэтэры?
- Ну как там бэтэры? - спросил я, - бегают?
- Нэту… - с непонятным огорчением констатировал целитель. - Жалабы иэст?
- Есть! - с готовностью откликнулся я, - на жизнь жалуюсь! И на недостаток информации!
- Жызн у всэх тыжолый! - философски заметил коротышка, вздыхая, - У мына тожэ тыжолый, очэн! Пашол нах!
Такой вот любезный человек оказался. Ладно, посмотрим, что там с «колдуном»… Выяснив у курившего на крылечке медчасти белого от бинтов и зеленого от слабости солдатика, где второй блок, я отправился туда, прикинув по пути, что слышал об армейских порядках. Во-первых, Салахетдинов не так уж и плох. Он мог заставить меня бросить где-нибудь вещи, а потом уж идти к целителю. Вернулся бы я - а вместо новенького комплекта постельного белья - рваная обоссанная простыня. Или еще какой сюрприз… Во-вторых, если во втором взводе, по словам кладовщика, допускаются какие-то послабления в форме одежды, то… Да совершенно непонятно, что это может значить. Посмотрим…
Второй блок, где располагался второй же взвод, был совершенно типовым зданием. Казарма с маленькими окошками, с лавочкой перед входом и рассохшимся крылечком, на которое я с опаской взобрался, выглядывая из-за горы полученных шмоток. Странно, по пути в казарму я не встретил ни одного «военного». Как вымерли все.
- Пришел? - первый, кто попался мне на пути, когда я открыл дверь и ввалился в казарму, даже не в казарму, а в довольно просторный тамбур, был все тот же Салахетдинов, - быстро ты… Глядишь, … , и получится из тебя нормальный солдат… - когда унтер не командовал, а вроде как рассуждал, матерные слова из него сыпались, как зимой снег с неба, - Колдун!
Последнее слово унтер проорал так, что я бы с удовольствием закрыл уши руками, если бы они были свободны. Вот вопрос, кстати, почему унтер ждал меня попозже? Вероятно, учитывая, сколько со мной провозились на КПП, визит к доктору мог бы и затянуться…
На крик Салахетдинова не выбежал, а спокойно вышел пожилой уже мужичок из пришлых с восковым лицом и некоторой вальяжностью в манерах.
- Принимай пополнение, Колдун! В свою группу возьмешь!
- Так нас двое в группе, - глухо напомнил Колдун унтеру, и лицо его стало еще больше похоже на лицо мертвеца, даже нос заострился.
- Было двое, стало двое с эльфом! - Салахетдинов и от Колдуна прятал глаза, хотя для командира это странно.
- Формально, значит, трое будет… - Колдун, наоборот, так и норовил заглянуть унтеру в душу, если, конечно, глаза - зеркало души.
- Значит, трое! - унтер набрался смелости и посмотрел на своего подчиненного с некоторым вызовом. Да что здесь происходит? Двое, трое, какая разница? И почему, всюду, где я ни появлюсь, сразу проблемы возникают? Типа, без Петра Корнеева все зашибись было, а как он появился - полная жопа!
- Трое - это «выход», - угрюмо и безнадежно сказал Колдун, - неужели никак нельзя было?..
- Да куда его денешь?!! - взорвался Салахетдинов. - Если он в ополчение Сеславинское записан?!!
Так! Значит, один пункт мы прояснили! Точно, ополченец все-таки. Радоваться этому или не стоит? И что там с «выходом»?
Из любого безнадежного положения есть выход. Если выхода нет, значит, есть запасной выход. Так меня учил один приятель из Академии, работавший там по линии «физо». Ножи он очень уважал. И в другом холодном оружии неплохо разбирался. Все думал от меня чему-нибудь «эльфийскому» научиться, а получилось так, что я от него всякого нахватался. Зайка скок-поскок, через лесок, схватил кленовый листок, тем и сыт… «Мы все учились понемногу Чему-нибудь и как-нибудь…» - другими словам, если поэтически.
- За мной, - скомандовал мне Колдун, уяснив, что его возражения бессмысленны. А на что он рассчитывал в штрафной-то роте?
Казарма была довольно просторной, деревянные полы так и сверкали, а вот потолок давно была пора побелить. Кровати были двухъярусными, и стояли они по обеим сторонам от широкого центрального прохода, хотя места хватало, чтобы все поместились в один ярус. Подумаешь, не было бы абсолютно пустого пространства между входной дверью и «спальными местами». Зачем оно? По двадцать четыре кровати всего с каждой стороны. И расположены странно: группками по две штуки. Считая верхний ярус, по четыре кроватки в группке. Еще странность: спинки кроватей не упирались в стены, покрашенные какой-то болотной краской. Такие островки получались из двух двойных. Причем из этих четырех мест занято везде было только три. Четвертое койко-место светило голыми досками или панцирной сеткой, да собранным в валик матрасом в изножье. Кое-какие «острова» были заняты - там спали люди, другие были не населены, но аккуратно заправлены. Интересно, «начальнички» где робинзонят?
Колдун провел меня к противоположной от входа стенке, кивнул на левую сторону. Там, на таком же островке из двух двухъярусных кроватей, заняты были два нижних места. У изголовья кровати стояли две узкие тумбочки, за спинками кроватей, выдаваясь в проход, по два деревянных табурета. На правой стороне было то же, и оттуда, злобно щерясь, на нас смотрел валяющийся на одеяле здоровенный полуорк. Его-то как в штрафной отряд загребли? Не на нас он смотрел, на меня.
- Твоя кровать, - Колдун похлопал рукой по верхнему ярусу дальней от стены кровати, - второе купе, раскладывайся…
Не заставляя себя упрашивать, я быстро расшерудил валик нестарого еще матраса, внутри и подушка с шерстяным одеялом оказались, заправил простынь, нахлобучил наволочку на подушку, а вот что делать со второй простыней - решительно не знал. Хотя… Присмотревшись к ровному ряду кроваток, я сложил простыню, сверху положил синее одеяло, так, чтобы две белые продольные полосы шли точно по центру, заправил его, водрузил подушку. Не слишком ровно, но терпимо, на мой взгляд.
- Да… Полуэльф… И этим все сказано… - хотелось мне ответить Колдуну, что унтерские замашки ему не к лицу, пожилой ведь уже человек, и не первой свежести молодец… Но не успел.
- Я за него подписываться не буду! - этот рык мог принадлежать только полуорку. Не удержался он, влез. - И против псов не выйду!
Я обернулся, чтобы предложить гаду высказаться конкретнее, но не успел. Колдун тенью скользнул к орку, в руке его сверкнуло широкое лезвие короткого ножа, оказавшегося рядом с глазницей мерзавца.
- Выйдешь… - вздохнул Колдун, - еще как выйдешь… ты же не хочешь стать одноглазым, Крошка? Да и зачем тебе глаза, если у тебя яиц не будет?
Странная какая-то логика… А вот нож, это ж мой нож, только Колдун об этом пока не знает…
- Ладно, ладно, Колдун, чего ты? - полуорк струхнул и пошел на попятную, - я как все…
- Знакомься, - Колдун убрал нож в карман, - я Колдун, это Крошка, с ребятами из пятого и шестого купе потом познакомишься… Командира нашего ты видел. Учти, он такой же осУжденный, как мы. Только он из армии, а мы… Ну, сам знаешь…
- Нет, не знаю… Я Петр Корне…
- Молчи, молчи! - в глазах Колдуна вспыхнул страх, он схватил меня за свитер и заорал в лицо, - Ты что ж творишь, полудурок? Нельзя по именам! По именам оттуда! - тут этот странный товарищ махнул рукой куда-то в неопределенную даль, едва ли не в небо. - А ты вообще без имени! Имя тебе только тогда дадут, когда ты «собака» перебьешь!..
- Никогда он с «собаком» не справится! - орк поспешил высказать свое веское мнение. - Давай я по- бырому к ним сбегаю, скажу, что прислали эльфа со сладкой попкой, но нам западло, и мы его сами отдаем,
