Почему же мой отец так поступил? Ну, во-первых, для него
доказывать свою невиновность было унизительно. А во-вторых,
ему пообещали, что если он будет слишком уж успешно
объяснять, как все было на самом деле, кое-что сделать с его
семьей. Эта угроза фактически лишила отца возможности
оправдаться. В послесталинские времена она означала уже не
арест, а, скорее, просто чью-то проломленную голову.
Отец помнил об этой угрозе до самой смерти.
XIV
Отец оклеветан случайно?
И все-таки я не был полностью удовлетворен тем решением
проблемы своего отца, которое удалось найти. Выходило, что
мой отец был оклеветан «методом стандартных фраз», т. е.
случайно. Если бы следователь вынул из кармана другой листок
или Вольпин выругался другим словом, то подозрение пало бы не
на моего отца, а на кого-то другого. В то же время угроза,
высказанная отцу, была чем-то явно не случайным. (Отец
никогда не называл мне имени человека, который угрожал ему.)
Поэтому необходимо было найти еще какое-то решение, в
котором случайность не играла бы роли. Самостоятельно
додуматься до него я был не в силах. Но тут помогла Вера
Ивановна Прохорова.
XV
О Вере Ивановне
В 1998-ом году вышла книжка воспоминаний о моем отце. Мы
отправили ее в редакцию газеты «Известия», надеясь, что там в
отделе культуры ее прочтут и появится какая-нибудь рецензия.
Никакой рецензии, естественно, не появилось. Вместо этого через
три дня вышла статья А. Григорьева размером с газетный лист,
которая называлась «Прохоровы с Трех гор» («Известия», 12 мая
1998, № 84).
Вот цитата из этой статьи, относящаяся персонально к моему
отцу:
«…вскоре мы оказались в подвале, где мне предъявили ордер на арест
?
(кстати, уже месячной давности) и повели на обыск . Один вопрос
стучал в голове: «Кто?!»
Допросы шли полгода. Устраивались и очные ставки. С сестрой Шуры,
ее доброго приятеля <…>.
Приговор гласил: 10 лет без права переписки за агитацию по ст. 58-10.
Слава Богу, это означало и впрямь 10 лет, а не расстрел. Но куда
страшнее было предательство друга. С тех пор она выбросила из своей
речи выражения вроде:
«Генрих Густавович (Нейгауз) мне говорил…», или «Роберт
Рафаилович (Фальк) сказал…».»
? В.И. Прохорова была арестована в августе 1950 г. (см. статью А.
Григорьева).
В начале этого отрывка «добрый приятель Шура» – это мой отец.
В конце отрывка «предательство друга» – это тоже про моего
