Результаты применения гербицидов подвергались тщательному изучению. Для этих целей на протяжении всего десятилетнего периода химической войны Пентагон создавал многочисленные комиссии, в которые входили, как правило, специалисты-разработчики этих средств. В докладе одной из первых комиссий такого рода, в 1962 году, отмечалась высокая эффективность американских гербицидов в отношении уничтожения всех сельскохозяйственных культур, выращиваемых в Южном Вьетнаме. При этом отмечалось, что вьетнамская растительность более уязвима, чем растительность США. Были выданы рекомендации по внесению в гербицидные рецептуры добавок, усиливающих воздействие их на растительность, предложено проводить обработку в определенные периоды времени, когда растения наиболее чувствительны к губительному воздействию гербицидов. Было рекомендовано также заняться дальнейшим усовершенствованием средств применения ядохимикатов с целью обеспечения более высоких норм расхода рецептур на единицу площади леса или посевов. Эти рекомендации, как и аналогичные предложения других комиссий, быстро выполнялись, что позволило американским военным прибегать к таким химическим средствам, которые были наиболее губительны для населения и внешней среды Вьетнама [332].
Наряду с проверкой эффективности гербицидов как нового оружия в ходе боевых действий военные специалисты США получили также возможность изучать в Южном Вьетнаме ближайшие и отдаленные последствия их массового применения. Полученные данные, по их мнению, можно будет использовать для всесторонней характеристики нового оружия и дальнейшего его совершенствования [333].
На первой международной научной конференции по химической войне во Вьетнаме, состоявшейся в 1970 году в Париже, в адрес США звучали обвинения в том, что это государство, по всей видимости, установило экологический взрыватель замедленного действия во Вьетнаме. Он будет влиять на жизненную цепь, разрушая формы существования растительности, животных и подводного мира, которые никогда не смогут быть восстановлены, а также причинять людям, проживающим там, такой вред, который не может быть оценен, пока не пройдет продолжительное время [334].
Прошедший в начале 1983 года в г. Хошимине международный научный симпозиум по изучению последствий массированного применения американцами химического оружия во Вьетнаме, в котором участвовало более 160 ученых и специалистов из 21 страны, в том числе из США, подтвердил самые мрачные предположения в отношении последствий применения гербицидов. По свидетельству ученых, токсические вещества, многократно распылявшиеся в огромных дозах (десятки и сотни килограммов на гектар), изменили состав некоторых почв, уничтожили в них полезные микроорганизмы, а в ряде случаев вызвали необратимую потерю урожайности. Во многих районах на месте девственных лесов и теперь торчат засохшие, обгорелые деревья. Обширные площади ценной тропической растительности превратились в заросли бамбука или саванну, где произрастают только дикие травы. Мангровые леса Вьетнама пострадали настолько, что для их восстановления, если таковое возможно, потребуется целое столетие. Некоторые виды тропических лесов находятся во Вьетнаме на грани исчезновения [335].
Каковы же дальнейшие пути развития в отношении использования химических средств уничтожения растительности?
Испытав химические средства уничтожения растительности в Южном Вьетнаме, США разрабатывали планы дальнейшего совершенствования и использования этого оружия. По данным бюллетеня «Сайенс энд гавернмент рипорт», в Пентагоне изучалась возможность применения гербицидов в Европе, на Корейском полуострове, в различных районах Африки, Карибском бассейне, Южной Америке и любых других районах мира, где в случае военных конфликтов возникнет такая необходимость. В соответствии с этими планами велось совершенствование гербицидов военного назначения и средств их боевого использования. В частности, ставилась задача создания препаратов, вызывающих более быстрое опадение листвы, чем существующие дефолианты [336].
В связи с этим особый оттенок приобретает весть, пришедшая из Бразилии в октябре 1984 года. Речь шла о секретных испытаниях Пентагоном новых видов дефолиантов. Под видом очистки от растительности долины реки Токантинс (приток Амазонки) в зоне создания водохранилища строящейся здесь у г. Тукуруи гидроэлектростанции на площади 2,4 тыс. кв. км были испытаны два вида химических веществ, по своему составу мало чем отличающиеся от диоксина. В результате погибло около 7 тыс. человек. Практически исчезли с лица земли два индейских племени, нанесен колоссальный ущерб флоре и фауне. Под угрозой уничтожения оказались 25 тыс. уникальных видов растений и животных, которые встречаются лишь в бассейне Амазонки. Руководитель института криминалистики штата Пара Э. К. Бастос считает, что район Тукуруи и другие области Бразилии, на которые уже распространилось заражение, похожи на зону ядерного взрыва.
События в Бразилии подтверждают тот факт, что США продолжают разработку и широкомасштабные испытания новых гербицидов, обладающих губительным действием не только на растительность, но и на людей и животных [337].
Некоторые американские солдаты, прошедшие вьетнамскую войну, написали о ней свои воспоминания. Работая над данной главой, я прочел несколько таких книг, одна из них показалась мне пронзительной исповедью, называется она «Вьетнамский кошмар». Тогда я решил побольше узнать об авторе и о судьбе его книги и с удивлением обнаружил, что в США эта книга не издана. Она вышла за границей, но не в Америке. Никто, казалось бы, не отрицает всего того, что в ней изложено, никто не опровергает, да и опровергнуть не может, но эта правда не нужна, ее просто отпихивают на второй или третий план, снимая фильмы, хитроумным образом оправдывающие вьетнамское преступление Америки. Большими тиражами выходят книги о чьих угодно грехах, о «кровавом советском режиме», о чем угодно, что способно затуманить мозги, но правды нет, ее будто бы и не запрещают, но она просто растворена в потоке фальсификаций, манипуляций, агрессивной пропаганды. Свобода слова является лишь прикрытием, ширмой для умелых манипуляторов человеческим сознанием. Автор книги «Вьетнамский кошмар» Брэдфорд Брекк пишет и об этом, он откровенно описывает то, чем стала его страна после Вьетнама.
В конце данной главы я решил поместить несколько отрывков из книги Брекка, не снабжая их своими комментариями, вернее, дам лишь одно необходимое пояснение.
В тексте книги вьетнамских партизан называют «Чарли», не удивляйтесь, дело в том, что американцы называли вьетнамских патриотов вьетконговцами, то есть вьетнамскими коммунистами, независимо от того, являлся ли на самом деле тот или иной человек коммунистом или нет. В английском варианте «Вьетконг» сокращенно выглядит как VC. В американском же военном фонетическом алфавите за каждой буквой закреплено определенное слово для удобства радиопередачи, соответственно VC выглядело как «Виктор Чарли» (Victor Charlie). В результате американские и южновьетнамские солдаты повсеместно стали называть партизан «Чарли», помимо обычных определений VC и «вьетконговцы».
Итак, вот отрывки из воспоминаний американского солдата (
«В первую неделю января в штабную роту был назначен новый сержант 1-го класса — Луис Хайд. Сержант Хайд, 43-х лет, явился к нам, как дурной сон, из 173-й воздушно-десантной бригады и имел три «Знака пехотинца за участие в боевых действиях»: за Вторую мировую войну, за Корею и за Вьетнам.
По слухам, Хайда перевели в ЮСАРВ, потому что он был истощен участием в боевых действиях и был близок к нервному срыву.
Армия не знала, что с ним делать.
Он презирал гарнизонную службу и с утра, подняв задницу — только чтобы начать день, — был предоставлен самому себе. Его не волновало, что творится в роте, а поскольку ЮСАРВ состоял из войск третьего эшелона, то, на его взгляд, эта рота не являлась даже частью армии. Он жаждал только вернуться на передовую и командовать своими солдатами.
На столе под стеклом он хранил фотографии, которые придавали ему бодрости и напоминали добрые старые дни в Бьен Хоа. На одной из них он держал головы двух убитых им партизан Вьет Конга. Остальные восемь снимков он выложил так, что сразу можно было понять, что это его любимые вещи, его лучшие
