светлым камнем, просторное мраморное крыльцо, темная дубовая дверь. Дорого, респектабельно и очень по-британски.
Сегодня утром Вероника созвонилась с миссис Марлоу и, представившись Юлиной секретаршей, договорилась о встрече. Поэтому Юля смело нажала кнопку вызова и стала ждать, когда ее впустят. Переговорное устройство все пиликало, а отпирать никто не торопился.
Когда Юля, потеряв терпение, собралась повторить вызов, дверь наконец распахнулась, совершенно безмолвно и безучастно. Едва миссис Ползунова поднялась на третий этаж, дверь справа сразу же распахнулась, и Юля, войдя в небольшой квадратный холл, увидела пожилую горничную, маленькую, пухленькую, с поджатыми губами, темными густыми кудрями и смуглой кожей. Ее маленький носик- кнопочка выражал крайнюю степень раздражения.
Дождавшись, когда гостья переступит порог, она молча захлопнула входную дверь и, энергично развернувшись на пятках, унеслась прочь, скрывшись в глубинах квартиры. «Похоже, ей регулярно задерживают жалованье», – решила Юля, продолжая одиноко топтаться в прихожей, и, кажется, сегодня был как раз такой день.
Постояв еще пару минут, Юля сочла возможным пройти в гостиную. В квартире не было слышно ни звука, за исключением шума льющейся где-то вдалеке воды. Любопытно, тут принято вообще принимать гостей?
Гостиная, в которой она оказалась, была оформлена в приятных кремовых тонах, сквозь высокие окна в комнату лился мягкий солнечный свет, отраженный окнами противоположного дома. Изящная дорогая мебель, интересные акварели на стенах, в основном средиземноморские виды, высокая позолоченная и украшенная синей эмалью ваза с большим пушистым букетом. На первый взгляд комната выглядела шикарно, но вместе с тем по-домашнему уютно, и только после нескольких минут пребывания в ней стали заметны некоторые мелочи, придавшие гостиной неряшливый, упаднический вид. Следы стаканов на полированных поверхностях дорогих столиков, небольшие, едва заметные пятна на обивке диванов и кресел, оставленные коктейлями и закусками, крохотные круглые дырочки, прожженные упавшим с сигареты пеплом. Вокруг вазы лежали опавшие лепестки, а сам букет выглядел пожухлым и умирающим. Было непонятно, то ли гостиная является отражением собственной хозяйки, то ли свидетельством изменившегося материального положения. Некогда роскошная обстановка приходила в упадок, но живущая здесь женщина то ли не замечала этого, то ли не имела возможности предотвратить трагические изменения.
Позади Юли раздался легкий стук каблучков, и, обернувшись, она увидела стоящую на пороге комнаты блондинку. Небольшого роста, если снять ее с высоченных каблуков, вряд ли она натянет больше ста шестидесяти сантиметров, с длинными, до пояса золотистыми, явно крашенными, волосами и густой челкой, она выглядела как-то неопределенно. То ли слишком взрослая девушка, то ли очень молодая женщина. Но при ближайшем рассмотрении Юля заметила и толстый слой косметики, прикрывающий мелкую сеточку капилляров на щеках, и слишком жесткие складки возле рта. Ну да, они же почти ровесницы. Вероятно, дамочка вела веселый образ жизни и очень тщательно следила за собой. Фигура еще сохранила стройность, но черная шелковая блузка слишком плотно облегала ее пышный бюст, пуговки с трудом выдерживали натяжение, желтоватый загар декольте, оттененный многочисленными золотыми цепочками, явно носил искусственное происхождение. Белые джинсы обтягивали соблазнительные, но уже не идеальные бедра. Золотой ремешок стягивал слегка разбухшую талию. Хозяйка несла на себе тот же след увядания, что и ее гостиная. Блондинка остановилась в дверях и, прислонившись к косяку, рассматривала Юлю с едва заметной насмешливой улыбкой, спрятавшейся в глазах.
– Добрый день, – поздоровалась Юля, решив не обращать внимания на своеобразие манер обитателей квартиры. – Я Юлия Ползунова, моя секретарша договаривалась с вами о встрече сегодня утром.
– Ну, конечно. Прошу вас, – ответила Николь Марлоу мягким, немного кокетливым голоском, входя наконец в комнату и указывая Юле на один из диванов, стоящих посреди гостиной.
Походка у хозяйки была соблазнительной. Ловко маневрируя между креслами и столиками, она изящно вильнула бедрами и уселась напротив гостьи. В руках миссис Марлоу вертела пачку сигарет и маленькую серебряную зажигалку.
– Итак, чем обязана? – спросила она у Юли, закуривая сигарету. Ее тоненькие ухоженные ручки украшали длинные наклеенные ногти сантиметром по пять в длину, плотно декорированные стразами и блестками.
– Примерно через месяц в Гарте состоится бракосочетание вашего сына Джона и моей старшей дочери Вероники, – приступила Юля к изложению заранее приготовленной версии. – Вопрос со свадьбой – дело решенное, но несколько дней назад мне стал известен факт, который мне бы хотелось прояснить с вами. Он настолько щекотлив, что я не смогла обсудить этот вопрос ни с Адамом, ни с Ником. – Юля внимательно наблюдала за сидящей напротив нее женщиной, но ничего в ее лице не сообщило Юле, поняла ли она, о чем сейчас пойдет речь. Николь просто курила, глядя спокойно и равнодушно на гостью. – Мне бы хотелось знать, кто именно является биологическим отцом вашего сына?
Николь продолжала смотреть на гостью, не торопясь с ответом. Ее маленький пухлый ротик и ямочки на щеках придавали ей трогательное детское очарование, но холодный расчетливый взгляд, сверкавший из-под полуприкрытых век, портил впечатление. Сэр Патрик говорил, что Николь была очень похожа на первую герцогиню, мать Адама. Главное, что их разительно отличало, это холодная расчетливость и любовь к деньгам, присущие Николь, и любовь и душевное тепло, в избытке имевшиеся у матери Адама.
Юля молча достала из сумочки ручку, чековую книжку и, раскрыв ее, приготовилась заполнить длинный узенький листок.
Николь потушила сигарету в пепельнице и взглянула на Юлю с привычной легкой насмешкой в глазах.
– Я вижу, вы подготовились. – Она кокетливо намотала на палец длинную золотистую прядь. – Вы сказали, что свадьба – дело решенное. В таком случае зачем вам все это?
– Можете считать пустым любопытством. – Юля решила, что коли уж она платит деньги, то может не обременять себя подробностями.
– Хорошо, – криво улыбнулась Николь. – Десять тысяч – и страшная тайна Апон-Тайнов ваша.
– По-моему, дороговато. Как насчет восьми? – Это замечание Юля сделала не без умысла. Она готова была заплатить и десять, но ей хотелось дать понять Николь, что ей уже многое известно.
– Хорошо, – покладисто согласилась Николь, никак не показав, поняла она намек или нет. – У мужа сейчас небольшие финансовые затруднения, и я в очередной раз задержала жалованье прислуге. Сойдет и восемь.
И Николь, кивнув, выжидательно взглянула на Юлю. Миссис Ползунова выписала чек, аккуратно оторвала тоненький листок и, крепко зажав его пальцами, подняла перед собой.
– Это Ник, – коротко ответила Николь, протягивая руку и забирая чек.
– Подробнее, – велела Юля.
– Зачем вам подробности? – Николь тряхнула головой, рассыпая по плечам золотистые искры. Ее лицо не выглядело ни циничным, ни слишком довольным. – А впрочем, пожалуйста, – добавила она после короткой паузы. – Я никогда ни с кем не обсуждала эту историю, возможно, мне будет даже полезно поговорить о случившемся. – Она снова закурила. – Когда мы поженились, мне было девятнадцать. Я говорю о нас с Адамом. Я его не любила, а он меня боготворил. Я была веселой симпатичной девицей, окруженной поклонниками, он был тихим увальнем. Я была бедна, он богат. Мне казалось, мы сможем дополнить друг друга. Я не собиралась с ним разводиться вскоре после свадьбы или наставлять ему рога. Я надеялась, мы сможем ужиться. – Николь незаметно для себя начала нервно покачивать ножкой, видимо, воспоминания радости ей не доставляли. – В первую брачную ночь, оставшись со мной наедине, Адам рухнул передо мной на колени и с каким-то благоговейный восторгом принялся целовать мои руки, потом ноги, он плакал, говорил о своей любви, но так и не коснулся меня как женщины. Он уснул счастливый, весь в слезах. Я ничего не понимала.
Спустя несколько дней кто-то из знакомых семьи сделал мне комплимент, открывший мне глаза на происходящее. «Ах, деточка, вы просто копия нашей дорогой покойной Кети, матери Адама». Я помчалась в кабинет мужа, отыскала альбом со старыми фотографиями и поняла, во что вляпалась. Дорогому Адаму была не нужна жена, он обрел так рано ушедшую от него мамочку. Но я не теряла надежды как-то все
