нужна новая хорошая сбруя под размер Серединой, а где я теперь кузнеца найду? И как его угораздило так упасть?
Похоже, что сокрушался директор от чистого сердца — ему действительно была невыгодна смерть Олега Борисовича. Вот только мне не понравились его слова «так не вовремя», как будто смерть может быть когда-то вовремя. Хотя… кому как.
— Виктор Дмитриевич, — снова заговорила я, — я хоть и недолго пробыла в кузне, но мне показалось, что там какой-то уж слишком сильный беспорядок, а Лена говорила, что ваш кузнец любит… любил, чтобы все было на своих местах. Да и в прошлый приезд нашей съемочной группы кузня выглядела не в пример аккуратней.
— А чего же вы хотите? — с явным раздражением фыркнул директор. — Такая махина упала! На ней сколько всего было уложено!
Говорил он явную ерунду, это было бы мне понятно, даже если бы я не знала о предшествующей драке. Ну, посудите сами, стеллаж, конечно, упал, но вещи-то из него должны были просто высыпаться грудой, и все. А остальное, по логике, должно было остаться на своих местах. Я-то, конечно, сделаю вид, что купилась на эту ложь, но милиция вряд ли поверит. Ладно, пока мне понятно только одно: Виктор Дмитриевич кузнеца убивать не хотел, это действительно произошло случайно. Видимо, директор приказал тренеру только припугнуть Олега Борисовича и теперь пребывает в растерянности. Как-то нескладно все получается…
Больше я ничего не стала спрашивать, и мы доехали до моего дома в полном молчании. Только когда я уже выходила из машины, Виктор Дмитриевич пожелал мне поскорее прийти в себя и сказал, что с нетерпением будет ждать выхода нашей передачи. Я в порядке алаверды пожелала ему скорейшего решения всех проблем и распрощалась.
Глава 7
Володя встретил меня с довольно ехидным выражением лица:
— Ирочка, что в твоем понимании означает скоро?
— Что? — несколько невпопад поинтересовалась я, так как пока еще мысленно не отрешилась от последствий тягостного происшествия на ипподроме.
— Это я к тому, что у тебя все получается точно по анекдоту, где жена пишет мужу записку: «Дорогой, я к соседке на пять минут, но кашу на плите помешивай каждые полчаса».
— Извини, Володенька, — смутилась я, возвращаясь в родную квартиру целиком и полностью. — Так получилось…
— Ирина! — Володя встал в позу грозного мужа. — Неужели нельзя хотя бы в воскресенье нормально побыть дома, а не срываться ни свет ни заря? Когда это кончится, а? Я тебя спрашиваю?
— Ты не прав, — я обняла мужа и попыталась оправдаться. — Вчера же я была весь день дома, баловала тебя вкусностями… Да и сегодня, прежде чем уйти, приготовила завтрак.
— Да разве в завтраке дело? — всплеснул руками супруг и попытался меня отстранить, чтобы закончить свою обличительную речь.
— А в чем? — невинно захлопала я глазами и, пресекая его не слишком настойчивые попытки, потянулась поцеловать.
Муж сдался без боя. Он никогда не мог устоять против моих проявлений нежности, а мне сейчас так было нужно почувствовать рядом любимого человека, свою опору и защиту. Все-таки мне еще так далеко до выдержки криминальных репортеров — видение мертвого кузнеца все еще стояло перед моими глазами.
Когда мрачная картина в моей памяти несколько поблекла, а голова слегка закружилась, Володя разжал свои объятия и предложил:
— Пойдем-ка пообедаем, я тут расстарался в меру своих сил и сварил супчик.
Супчик был вполне ничего, но аппетита я не испытывала, поэтому рассеянно болтала ложкой в тарелке.
— И-ри-на! — позвал меня супруг. — Ау! Ты где?
— Извини, Володя, никак не могу прийти в себя.
— Что-то случилось? — забеспокоился муж.
— Да, — нехотя призналась я.
— С тобой? — Тревога Володи все возрастала, он перестал есть и уставился на меня, пытаясь обнаружить следы трагедии.
— Да нет, не со мной, — успокоила я его и начала рассказывать, так как чувствовала, что мне необходимо выговориться. Правда, у меня хватило ума не говорить мужу о своих подозрениях — да каких там подозрениях — о своей уверенности! — что произошло убийство.
Выслушав меня, Володя помолчал, так как, кажется, не знал, как на все это реагировать. Действительно, смерть — это всегда плохо, даже если умер совершенно незнакомый тебе человек; но, когда это не касается твоих близких, невольно испытываешь облегчение. Потом муж решил на всякий случай прочесть мне лекцию об осторожности. Я слушала его, согласно кивала, а сама решала, стоит ли позвонить Гурьеву прямо сейчас или все-таки дождаться понедельника и пообщаться с ним без свидетелей. Завтрашний вариант показался мне более разумным, так как я чувствовала себя совершенно выжатой после утренних событий, хотелось покоя и уюта. Я мысленно махнула на все рукой и постаралась выбросить из головы все криминальные проблемы.
Только вечером я вынуждена была снова начать думать о работе, потому что мне позвонила Анна и сообщила, что во вторник наша съемочная группа может приезжать к ней, чтобы заснять сеанс гадания. Этот звонок вывел меня из состояния с таким трудом восстановленного спокойствия и погрузил в мысленные метания от одной версии к другой. Ужасно не хватало фактов, а от домыслов путалось в голове. Так и не придумав ничего дельного, я уснула.
— Здравствуйте, Ирина, — приветствовала меня Лера в понедельник утром. Она была уже на своем рабочем месте и поливала цветы.
— Привет, — улыбнулась я ей. — Что слышно?
— Пока ничего. Евгений Иванович еще не прибыл.
— Отсутствие новостей нужно воспринимать как хорошую новость, — философски заметила я. — А что у нас сегодня по плану?
Лера убрала лейку в шкаф и заглянула в свой блокнот:
— Пока ничего, — снова повторила она.
— Как это? — удивилась я.
— А вот так, — пожала плечами Лера. — Ждем Галину Сергеевну и ее указаний. Она обещала в выходные окончательно доработать вашу речь, предваряющую появление наездницы Лены.
— Ах, да-да, — вспомнила я. — О том, что наступает год Лошади, что эти благородные животные с древних времен сопутствуют человеку…
— Вот именно. — Наша помощница режиссера была сегодня какой-то отстраненной, словно выполняла свои обязанности автоматически, а сама пребывала где-то в иных сферах.
— Лерочка, — участливо спросила я ее, — что-то случилось?
— Пока нет, но скоро случится… Сессия у меня на носу.
— А, — облегченно перевела я дух, радуясь столь незначительной причине Лериной легкой невменяемости. — Может быть, тебе отпуск нужен?
— Не нужен, ничего сложного меня не ждет, половину зачетов и экзаменов мне проставят автоматом.
— А что же ты тогда волнуешься? — поинтересовалась я.
— А это так заметно? — переспросила она. Я неопределенно покрутила рукой, и Лера пояснила: — Это я просто по привычке.
