— Какая жалость! — воскликнула я. — А вы не подскажете, как мне с ним связаться?
— К сожалению, нет. Он сказал, что уезжает за город.
— Досадно, — я прилагала все усилия, чтобы выглядеть расстроенной.
Официантка немного поколебалась, потом доверительно приблизилась ко мне и тихонько сказала:
— Не огорчайтесь, ведь вы же знаете Ольгу Алексеевну?
— Конечно, мы с ней очень хорошие подруги.
— Вот у нее вы и сможете узнать номер телефона: Вениамин Терентьевич уехал в ее загородный дом.
По тому, как девушка улыбалась, я сообразила, что хозяин не обходил ее своим барским вниманием и, возможно, возил в этот самый дом когда-нибудь.
— Спасибо, милочка. — Я царственно достала из кошелька пятидесятирублевую купюру и протянула девушке. — Это вам за любезность.
Купюра тут же исчезла в ее руках, словно дематериализовалась. Да, красиво они тут работают!
— Пойдем, дорогой, сожалею, что мне не удалось тебя познакомить с Вениамином Терентьевичем, он бы тебе понравился.
Костя с умным видом кивал, словно богатый придурок, потакающий капризам своей избалованной подруги. Я потащила его к выходу, надеясь, что не встречу в «Мехико» никого из наших общих с мужем знакомых.
— Невеликий у нас улов, — подвела я итог, когда мы снова очутились в машине. — Вениамин Терентьевич, по словам особо приближенной официантки, укатил в загородный дом Ольги Алексеевны.
— И то хлеб, — оптимистически заметил Гурьев. — Сейчас мы тебя отвезем домой, а потом я свяжусь с Мишей, пусть поищет этот адресок по своим каналам. Другого пути не вижу.
Я согласилась, так как прекрасно понимала всю бессмысленность звонка Ольге Алексеевне. Она бы мне все равно ничего не сказала, да я, собственно, даже придумать не могла, на каком основании могла задать ей такой вопрос. Так что домой я вернулась в самом удрученном состоянии, зато не опоздала, и Володьке не к чему было придраться. Он отнес мой понурый вид на счет того, что я устала, и принялся хлопотать надо мной, словно наседка. Я постаралась приободриться и хотя бы на время выбросить из головы служебные тревоги, но получилось не очень-то… В общем, до самого утра я ворочалась и думала о Лене.
Глава 10
Утро тоже выдалось невеселым. Мои новости были слишком незначительны, чтобы развеять беспокойство за судьбу Лены, а Валерий пока не появился. Санька Смирницкий настолько устал через каждые пять минут отвечать всем нам по очереди, что Гурьева нет и он пока не появлялся, что бедный Валерин коллега в который раз уже воспользовался табличкой, где черным по белому крупными буквами было выведено это незамысловатое сообщение, с непременной добавкой: «Отстаньте! Мне работать надо!»
К одиннадцати Валерка появился, не менее удрученный, чем мы все. На наш немой вопрос он развел руками и тяжело вздохнул:
— Ребята, полный облом. Допросить Ольгу Алексеевну Миша не может — нет законных оснований, а никаких домовладений за ней не числится.
— Ну так возьмите за шиворот эту самую официантку и заставьте ее показать дорогу к этому чертовому дому! — вспылила я.
— А на каком основании? Ирина, не горячись, подумай серьезно. Заявления на розыск Лены никто не подавал, а если бы оно и было, то все равно нет доказательств, что Вениамин как-то связан с этим. Да и вламываться в чужой дом просто так, с бухты-барахты… Нет, это все нереально.
— Кошмар какой-то, — прокомментировала заявление Гурьева Галина Сергеевна. — Что ж получается? Пусть девочка пропадает, а милиция ничего не может сделать?
— Ну, кое-что все-таки сделано, — пробормотал Гурьев. — По крайней мере, в больницах и моргах Лены нет, это я вам могу сказать точно.
— Накрылась наша новогодняя передача медным тазом, — высказал Павлик то, о чем мы, занятые судьбой Лены, еще не успели подумать.
— Ладно, господа, пошел я, — Валерий понуро поплелся к двери. — Будут новости — сообщу. У вас теперь своих проблем полно.
— Ну и что делать будем? — спросил Павлик, когда за Гурьевым закрылась дверь.
— К Анне поедем, нам в темпе вальса нужно доделать передачу, — угрюмо выдавила из себя Галина Сергеевна. — Ну и напророчила ты, Ирина! Имей в виду, объясняться с Евгением Ивановичем пойдем вместе.
— Придется, — вздохнула я. — Будем надеяться, что он не слишком рассердится на такую внезапную замену…
— А у нас с вами теперь нет рождественской передачи… — грустно протянула Лера. — Ее-то мы когда делать будем?
— Абзац, — заключил Павлик, — накрылась наша с вами премия.
— Да бог с ней, с премией, — досадливо отмахнулась Галина Сергеевна. — Я все о Лене думаю, бедная девочка…
— Все, — сурово прервала я наше затянувшееся уныние. — Радоваться нам теперь, конечно, нечему, но нужно работать. Соберитесь, братцы, пора ехать. Мы и не в такие переделки попадали, однако же выкручивались.
Бодрости моя речь никому не прибавила, и мне самой в первую очередь, но коллеги все-таки собрались с силами и настроились на работу. Так что к Анне мы приехали в более-менее нормальном состоянии, хотя ее не обманули наши нарочито бодрые физиономии.
Анна радушно пригласила нас в комнату, а потом обратилась ко мне:
— Ирина, можно вас на минуточку?
— Да, конечно. — Я прошла следом за ней на кухню, недоумевая, зачем я ей понадобилась.
— Ирина, что случилось? — участливо спросила она меня, когда мы остались одни.
— Анна, давайте не будем сейчас об этом. Нам нужно работать. Я вам потом все расскажу, ладно?
— Хорошо, как сочтете нужным, — сразу согласилась она.
Мы вернулись в комнату, где Павлик уже распаковал свою камеру и выбирал наиболее подходящий ракурс.
— Командуйте, Павел, — обратилась Анна к нашему оператору. — Как нам лучше сесть?
Началась привычная работа, которая позволила мне хоть ненадолго забыться. Павлик пересаживал нас с Анной раз пять, пока не решил, что все хорошо. Потом Анна начала разглядывать мои ладони. Она довольно долго молчала, пока не подняла на меня взгляд и не начала говорить, перед тем очень тепло улыбнувшись:
— У вас все будет хорошо, Ирина…
Честно говоря, я не столько слушала, что она мне говорит, сколько ловила сам звук ее голоса, такой мягкий, такой успокаивающий… Кажется, Анна обещала мне хорошую семейную жизнь и рождение ребенка через некоторое количество лет; удачную карьеру и вполне приемлемое материальное положение… не помню. Я сумела сосредоточиться на смысле ее слов только тогда, когда она стала рассказывать о скрытых особенностях моего характера и направлениях моей судьбы:
— У вас, Ирина, тонкая и мятущаяся натура, вам вечно чего-то не хватает, вы не умеете довольствоваться спокойным существованием. Вы азартны и склонны к авантюрам, которые, как ни странно, почти всегда будут вам удаваться. Вы лидер, хотя в семье вам нравится играть послушную
