— Потому что… Там очень хорошо знают мой голос. Значит, сразу донесут отцу. И он примчится сюда, вот увидите!
— Видите ли, Этель, — начал Ларчик. — Все дело в том, что нам так и так придется сообщить господину Мальперу о вашем местонахождении. Поскольку иначе вот этот юноша, — он указал на Пенса, — будет как бы похитителем, а вы ведь этого не хотите?
Судя по ее взгляду, брошенному на Пенса, она бы ничего не имела против, взбреди в Пенсову голову такая мысль. Более того, я начала немного опасаться, не подал ли ей Лариков только что неплохую идейку о том, как выправить свою незадавшуюся личную жизнь. Пенс сделал вид, что ничего не замечает.
— Хорошо, — неуверенно кивнула Этель. — Но может быть, лучше позвоните вы? Я потом сама с ним поговорю…
Я взяла трубку и набрала номер чертовой фирмы, которая занималась темными делами, прикинувшись «туристической».
— Как хоть его зовут? — спросила я. — Не могу же я потребовать к телефону Лео?
— Его? Алексей Шехтер, — сказала она. — Простите, я не знаю его отчества. У вас ведь есть отчества, да?
Я дождалась, когда девица с очаровательным и нежным голоском ответит на телефонный звонок, и попросила к телефону господина Шехтера.
А потом протянула трубку Этель.
— Дальше уж будьте добры сами с ним разговаривайте, — буркнула я. — Я-то совсем о нем ничего не знаю, даже как он выглядит и чем наполнена его душа.
— Он красивый, — сообщила мне эта вертихвостка, не сводя при этом жадного взора с моего не такого уж красивого Пенса.
И после этого оживленно защебетала на своем птичьем французском, немного позабавив меня содержанием своей кокетливой беседы.
— Он скоро приедет, — сообщила она нам после того, как разговор был закончен. — Нам повезло, мы могли его не застать. Он только что приехал на работу.
Галина стояла, прислонившись к дверному косяку, наблюдая за своим мужем. Его действия были, на ее взгляд, совершенно бессмысленными.
Обида закипала в ней против ее воли. Обида и гнев. «В конце концов, этот козел разрушил мою жизнь», — думала она, с отвращением глядя, как он остановился у окна, вытирая покрасневшее, как перед ударом, лицо.
— Может быть, ты все-таки объяснишь мне, что происходит? — спросила она неожиданно визгливым голосом. — Или я даже этого не заслуживаю?
Он явно не был расположен откровенничать с ней. Вид у него был какой-то встрепанный. Он непрестанно вытирал лысину и смотрел куда-то в стену, словно пытался там что-то обнаружить, и взгляд его был как у психа.
Вот именно, как у психа, почему-то удовлетворенно подумала Галина.
— Я спросила тебя, что это за девица и почему твой Садик так ею заинтересовался?
— Галя, это… Не твоего ума дело, поняла?
Ах, это дело не ее ума! Ну хорошо же!
Он снова жал на кнопочки мобильного, забыв про ее существование.
— Она тут. Ее отвезли в «Словакию»… Как откуда… Моя жена. Да. Она отвезла. Нет, больше я… Послушай, я все тебе сказал… Если ты продолжаешь настаивать, я… Я позвоню куда следует, ты меня понял? Прекрати!!! Это уже шантаж! Я сказал тебе, я обращусь в органы, ты меня понял?
Он повесил трубку и облегченно вздохнул.
— Ну, так чего ты хотела?
Ответа не было.
Он обернулся.
Галина ушла.
— Галя! — позвал он ее. Он не слышал, как хлопнула дверь!
Выйдя в коридор, он обнаружил, что дверь не заперта. А самой Галины нет. Она ушла, не закрыв дверь.
— Чертова кукла, — пробурчал Иван Александрович, закрывая дверь. — Если бы это я ушел и не запер дверь, представляю, какая истерика меня бы ожидала!
Он вдруг вспомнил свой давешний разговор и почувствовал неприятный холодок в груди.
— Черт, зря я сорвался! — пробормотал он. — Как бы это не вышло мне боком!
— Так что там с Лео?
— Он сейчас приедет и сам все расскажет, — снова начала запираться наша «мамзелька».
Ее глаза при этом были чисты и невинны как у ребенка. «Ничего я не знаю, — говорил этот взгляд, — что вы, в самом деле, беспокоите мою безмятежную душу?»
— Этель! — не выдержала я. — Тебе в сотый раз объяснить, что происходит? Мы так и будем ходить по кругу или…
— Хорошо, хорошо, — испугалась моего сверкающего гневом взора Этель. — Лео… Он очень хороший.
— Это мы уже слышали, — кивнула я. — Еще что-нибудь о нашем замечательном Лео Шехтере мы узнаем?
— Он работает у папы переводчиком. Поэтому они и приезжали втроем. Элен почти совсем не знает французский! Английский она неплохо знает, а французский очень плохо. Только он в этом деле совершенно ни при чем!
— И почему ты так в этом уверена? — спросила я.
— Потому что он меня любит, — очень тихо произнесла Этель. — Он никогда бы не смог причинить мне вред. И потом, он мне звонил. Предупреждал меня, что мне не следует сюда приезжать, потому что мне угрожает опасность.
— Значит, про опасность он знал?
— Но ведь и папа про это тоже знал! — возмутилась Этель. — Почему же вы тогда не подозреваете его?
— Он же не идиот, — передернула я плечами. — Сначала украсть собственную дочь, а потом потребовать выкуп у самого себя.
— А вы уверены, что кто-нибудь вообще собирался требовать выкуп? — вдруг сказал Пенс. — Может быть, это все история для болванов, а на самом деле все намного проще. Предположим, некто думает, что Этель знает чересчур много, и хочет от нее избавиться. Вот и сляпали эту фальшивку про киднепинг, чтобы просто под шумок от нее избавиться с помощью все того же Жабы.
— Но я же ничего не знаю! — запротестовала Этель. — Я никогда не пыталась соваться в папины дела, если вы предполагаете, что это все связано именно с ними! Я занимаюсь только искусством — живописью, поэзией, музыкой!
— А я и не говорил, что знаешь, — успокоил ее Пенс. — Просто некто, нам неизвестный, уверен, что ты что-то знаешь. Вспомни, Этти, может быть, ты когда-нибудь случайно оказалась свидетелем странного для тебя разговора? Или что-то видела, но не поняла, что это было глубоко скрытой тайной?
Она наморщила лоб, честно стараясь вспомнить хотя бы что-то подозрительное, но у нее ничего не вышло.
— Нет, — развела она руками. — Ничего я не могу вспомнить, совершенно ничего!
В это время в дверь позвонили. Пенс пошел открывать, а я посмотрела на Этель и посоветовала ей:
— И все-таки постарайся вспомнить… Это может стать маленьким шансом на твое спасение.
Зря я так сказала!
Этель тут же поникла, явно испугавшись в очередной раз за свою жизнь, а Ларчик сурово сверкнул на меня глазами.
