— Она швея? — с надеждой спросила я. Шить я никогда не умела, но страстно хотела научиться.
— Нет, у нее школа топ-моделей…
— Что? — воскликнула я. — Ты с ума сошел, Лариков! Какая из меня топ-модель? Ты посмотри на мои параметры!
Ларчик осмотрел меня, явно пользуясь разрешением, с огромным, я бы сказала, интересом и удовлетворенно произнес:
— Вполне приличные параметры.
— Вот именно — чересчур приличные! Ты бы меня еще в балет отправил, ей-богу!
— Саша, успокойся, я же тебя не в бордель отправляю…
— Нет уж, — свирепо сказала я, — лучше отправь меня в бордель! И то, знаешь ли, приличнее, чем в топ-модели! Не хочу, чтобы надо мной смеялись!
— По-моему, вы немного недооцениваете свою внешность, Саша, — мягко вступил в разговор Виктор Сергеевич. — Вы очень красивая девушка, честное слово.
— Спасибо, — буркнула я.
Больше всего на свете я ценила мужскую вежливость.
Как любит говорить моя подруга Людка, мелочь, а приятно…
Глава 4
Этого молодого человека Татьяна вычислила сразу — стоило только ему появиться у входа в кафе, где Татьяна пила кока-колу в ожидании важной встречи, как она уже поняла — это именно тот, кто назначил ей эту встречу.
Во-первых, он близоруко щурился, пытаясь распознать, «которая ж Татьяна». А во-вторых, наметанный глаз Татьяны быстренько определил принадлежность этого высокого парня к сыскарям. А следовательно — это и есть Андрей Юрьевич Лариков.
Только не подумайте, что Татьяна была в неладах с законом — упаси боже! Просто в Татьяниной жизни было столько разнообразных мужчин, что она научилась с ходу определять, кто перед ней. А уж про бизнесменов и сыщиков и говорить не приходится — этих Татьяна определяла моментально, как если бы на них стояли определяющие профессию тавро.
Она взмахнула рукой. Андрей Юрьевич улыбнулся ей, и она призналась себе, что у него очень обаятельная улыбка.
— Доброе утро, — сказал он, опускаясь на соседний стул.
— Доброе утро, Андрей Юрьевич…
Они помолчали, не зная, с чего начать разговор. Андрей украдкой рассматривал эту потрясающе красивую женщину, но — бог ты мой, сколько же в ней было шарма! Любая красотка умерла бы от зависти. Когда Татьяна махнула ему рукой, он уже тогда заметил изящество и плавность жеста. Татьяна отличалась способностью извлекать пользу даже из собственных недостатков. Даже то, что ее глаза немного косили, она сумела превратить в необходимое дополнение к общему сногсшибательному впечатлению.
Сомнений не было — перед Андреем Лариковым сидела настоящая женщина, и он, к собственному ужасу, начал обнаруживать в себе первые признаки легкой влюбленности.
— Так вас интересует моя родственница Баринова…
Ее голос был низким, с легкой хрипотцой. Когда она достала изящную сигаретку и задумчиво посмотрела вдаль своими очаровательными глазами, Андрей уже таял как свеча, даже не пытаясь сопротивляться. Даже то, что она была лет на пятнадцать старше его, срабатывало сейчас в ее пользу — Ларикову казалось, что женщина его мечты должна быть именно старше его.
— Да, — сказал он, радуясь, что голос прозвучал нормально, как ему казалось, не выдавая его истинных чувств. Легкая улыбка тронула чувственные Татьянины губы.
— Я, знаете ли, очень плохо знаю ее маленькие тайны. Видите ли… Я могу быть с вами откровенной?
— Конечно.
— Так вот, Андрей Юрьевич, вся беда в том, что мы никогда не находили общего языка с Антониной Ивановной. Не скрою, я тоже была в этом виновата. Поэтому мы с Дмитрием предпочли уехать на квартиру и встречались с ней крайне редко, а уж после смерти Дмитрия…
Она махнула рукой с плохо скрываемой горечью.
— После его смерти мы вообще не виделись. Никита никогда не брался ею в расчет, она посвятила себя воспитанию Володи.
— Простите, а ваш муж… Он умер естественной смертью?
— Нет, — она подняла на него глаза. — Он попал под машину.
Андрей вздрогнул. Что за рок тяготеет над этой семьей? Автомобильная катастрофа… Смерть под колесами. Случайность — или нет? Пока он не мог этого понять, но внутренний голос призывал его обратить внимание именно на странные стечения обстоятельств, преследующие семейство Бариновых.
— Так что я не смогу помочь вам в открытии фамильных тайн. Все, что я знаю, это то, что Антонина Ивановна росла у своего дяди, священника, а ее муж, которого мне не довелось увидеть, был, судя по фотографиям, красивым мужчиной и уж никак не являлся сыном сибирского крестьянина, за которого тщился себя выдать. Поскольку я никогда не встречала сибирских крестьян, прекрасно владеющих пятью языками и умеющих играть на трех инструментах.
Он улыбнулся.
— Значит, вы думаете, что все это было легендой?
— Я не думаю, — передернула она плечиком. — Я стараюсь последнее время вообще ни о чем не думать. Но вполне может случиться, что фамилия Баринов никакого отношения к нашей семье не имеет. Почему он решил сменить свою фамилию — боюсь, нам этого уже не дано узнать… Кстати, можно поинтересоваться, чем вызван ваш интерес к бабушке Тоне?
— Наследство, — сказал он, внимательно глядя в ее глаза.
Она отшатнулась, удивленная сверх всякой меры.
— Насле-едство? — переспросила она. — У кого — у Антонины Ивановны?
Она рассмеялась.
— Вы хоть знаете, в какой они жили бедности? Что, бабушка оказалась миллионершей Корейко?
— Нет, причитающееся ей наследство нашло ее немного поздно, — грустно заметил Лариков. — И теперь мы пытаемся найти ее завещание, дабы этим ее наследством распорядиться дальше.
— И большое там наследство? Может, вам не стоит так утруждать себя?
Она не скрывала иронии.
— Стоит, Татьяна Витальевна. Общая сумма составляет двадцать пять миллионов долларов, не считая великолепного палаццо в итальянском городе Брешия.
— Она что, оказалась мадам Морган? — с замиранием сердца спросила Татьяна. — Дедушка Миша действительно носил чужую фамилию, а на самом деле был потомком царского рода?
— Нет, — не смог удержать улыбки Лариков. — Думаю, что он вряд ли относился к царскому роду. Единственное, что нам известно, что наследство это оставил некий господин Шлендорф.
Она вздрогнула. Он удивленно посмотрел на нее. Татьяна провела по волосам рукой, пытаясь скрыть волнение. Губы ее повторили беззвучно «Шлендорф… Не может быть».
— Вы слышали эту фамилию?
Андрей подался вперед, рассчитывая на ее откровенность. Но она как-то немного испуганно посмотрела на него и, облизав пересохшие губы, покачала головой.
— Нет, я просто немного потрясена. Рассказанное вами настолько удивительно, что никак не укладывается в моей голове. Шлендорф… Кто это?
Он внимательно смотрел на нее, прекрасно понимая, что она лжет и уже слышала эту фамилию. Именно поэтому она так испугалась — но чего? Не безобидного же старикана, который к тому же уже
