— Она могла вступить с кем-нибудь в преступный сговор, — не согласился Меньшов. — Подослать кого-нибудь, обеспечив себе алиби.
— Так, орлы, дискуссию прекращаем, — раздался сзади начальственный баритон.
В кабинет вошел полковник Карташов.
— У вас два подозреваемых реальных, а они сидят рассуждают, — развел он руками. — Садовникова этого закрывать надо быстрее, других дел полно! А скоро штабные учения, проверки, комиссии! У вас бумаги не готовы! Они сидят, рассуждают…
— Это я виновата, Олег Валерьянович, — взяла огонь на себя Лариса. — Я пришла и замутила воду.
Карташов ничего не сказал, только пронзил ее острым взглядом. Как будто хотел сказать: «Да, уж это ты, мать, умеешь, что говорить!» Но вместо этого успокоительно и вместе с тем жестко произнес:
— Короче, этому Русаку вчера ввалили по полной программе, и за киднепинг и вообще за все. Колите его, колите! — пристукнул пальцами полковник. — А ты можешь не беспокоиться, Лариса Викторовна, с дочерью твоей больше ничего плохого не случится.
Произнеся эту патетическую речь, Карташов вышел из кабинета. Гунин с Меньшовым переглянулись, хотели, видно, обменяться мнениями по поводу состоявшегося разноса, но при Котовой не решились.
— Лариса Викторовна, видите, товарищ полковник требует колоть… А тут еще эта вдова. Вы же… негласно… как бы это сказать, — Гунин покраснел, — занимаетесь этим делом. Так, может быть, взяли бы на себя эту жену. К тому же как женщина, может, найдете с ней общий язык. Мы с Андреем не смогли. А вдруг она действительно виновата?
Лариса вздохнула. Особых причин заниматься дальше этим делом у нее не было. Ради сестры бойфренда дочери — это не мотив. Судя по рассказам Насти, эта сестренка не вызывает особых симпатий. Про Курочкина как главного подозреваемого и думать уже забыли. Тут целый веер их образовался: Водопьянов, бывшая жена, Ирина Кондратьева… Да психолог и не звонит что-то… Сам, наверное, забыл про свои проблемы, а тогда просто эмоционально сорвался, когда пришел в ресторан слезно умолять Ларису помочь. И на психологов бывает проруха, это понятно. И в общем-то Котова уже жалела, что приехала в управление. Сидела бы себе тихо в своем кабинете, занималась бы привычными делами.
— Лариса Викторовна, за нами не заржавеет, мы вас отблагодарим, — продолжил вежливое наступление Гунин.
«Господи, о чем он? Чем он может меня отблагодарить? Шоколадкой? Пригласить в ресторан?» Последняя версия была настолько абсурдна в случае с Ларисой, что она едва удержалась от смеха. Дело даже не в размерах зарплаты Гунина и Меньшова, а в статусе Котовой, директора ресторана «Чайка».
— Ладно, давайте адрес, я съезжу посмотрю на эту…
— Марина Александровна Садовникова, — прочел Гунин по бумажке. — Кстати, вот еще у нас есть некий Панин Андрей Романович. Тоже находился тогда в квартире убитого, а потом исчез. Нигде нет, ни на работе, ни дома.
— Ладно, давайте адрес Панина, — махнула рукой Лариса. — Заеду и к нему.
Гунина не пришлось упрашивать дважды. Он с готовностью продиктовал адреса и теперь мог сосредоточиться на двух направлениях работы: «колке» подозреваемых и подготовке бумаг.
Котова вышла из управления с ощущением того, что она здесь работает, и достаточно давно, на внештатной основе, и вскоре должна удостоиться особой благодарности от полковника Карташова. А может быть, даже и от некоего генерала Платонова, начальника Олега Валерьяновича, которого она никогда не видела, но Карташов постоянно приговаривал при этом, что ей крупно повезло в жизни. Потому что сам Олег согласен был бы поделиться половиной своей зарплаты, чтобы никогда не видеть начальника.
Андрей Романович Панин проживал в районе автовокзала. Поднявшись на седьмой этаж, Лариса надавила на кнопку звонка.
Дверь тут же распахнулась, и она увидела невысокую худенькую женщину, одетую в шикарный домашний костюм. У нее была стильная, современная стрижка, которая абсолютно не шла к ее круглому лицу. Несмотря на дорогую одежду и украшения, женщина выглядела серенькой мышкой. В глазах ее отражались одновременно радость, надежда и легкий испуг. Выражение было каким-то странным. Лариса не могла четко определить, в чем именно эта странность заключается, поэтому просто отметила этот момент.
А жена Панина, увидев Котову, сразу же как-то поникла и тихо спросила:
— Вы к кому?
Сыщица поняла, что женщина, видимо, ожидала увидеть на пороге кого-то другого.
— Вы извините меня, — проговорила Лара. — Я пришла насчет Андрея Романовича.
— Его нет, — ответила женщина, и в глазах ее неожиданно появились слезы.
— Я знаю, я как раз об этом и хотела с вами поговорить, если вы позволите, — Лариса торопилась, боясь, что перед ней просто захлопнут дверь. — Вы, наверное, в курсе, что погиб Дмитрий Садовников, а Андрей Романович с ним работал, вот я и хотела…
— Так, а при чем тут Садовников? — спросила женщина, и выражение ее лица тут же изменилось.
Оно почему-то приобрело оттенок некоей подозрительности.
— В общем, я из милиции, — сказала Лариса, вздохнув.
Она хотела было сочинить историю о том, что ее подруга попала в беду из-за смерти Садовникова, но потом подумала, что представиться работником милиции будет проще. Жена Панина, по предварительному психологическому раскладу, лучше среагирует на такой статус Ларисы. Котова не ошиблась. Женщина сразу засуетилась и предложила пройти. Хозяйка была явно растеряна.
Женщина посторонилась, пропуская Ларису в квартиру.
«Слава богу», — облегченно подумала та.
— Меня зовут Лариса Викторовна, — сказала она, входя в гостинную.
— Ольга, — просто представилась женщина.
В комнате было неубрано, повсюду валялись упаковки таблеток, видимо, успокоительные. Жизнь Ольги, скорее всего, была не сахар, и приходилось прибегать к довольно сильным препаратам. Обстановка в квартире была очень богатой, если не сказать шикарной.
Лариса бросила взгляд на свадебную фотографию на стене. На ней была Ольга в белом платье и, очевидно, Панин — полный, молодой мужчина.
— Итак, ваш муж был другом Дмитрия, и я подумала, что он может что-нибудь сообщить в этой связи. Кстати, где он? Мы были на работе, но там его нет, — с ходу начала Лариса.
Действительно, оперативники отработали уже в этом направлении, но Панин на следующий день после смерти Садовникова отправился в отпуск. Его заместитель сказал, что не в курсе, куда отправился начальник. А мобильный Панина не отвечал.
Ольга взяла с подоконника сигарету и закурила.
— Я не знаю, — как-то нервно заговорила она, — но мне очень хочется с кем-то поделиться… А насчет того, что был другом… Да нет, они просто работали вместе.
Речь Паниной была несколько путаной, но Лариса ее не перебивала.
— Он уехал, — наконец сказала Ольга. — Причем, как я понимаю, навсегда.
— Почему вы так решили? — удивилась Лариса.
— Потому что я его хорошо знаю. Правда, не знаю, в чем дело, почему он решил выбрать именно этот момент и как это связано со смертью Садовникова. Я мало что знаю об их делах. Мне это малоинтересно, а, наверное, это плохо. Да, плохо… — удрученно покачала головой Ольга, соглашаясь сама с собой.
Лариса несколько секунд помолчала, переваривая информацию. Успокоительные таблетки, путаная речь, какие-то неясные намеки… Может быть, как выразился бы Курочкин, здесь явный психопатологический материал?
— Но почему вы думаете, что он исчез навсегда? — все же решилась Лариса задать вопрос.
— Ну… Господи! — Ольга вдруг прижала руки к лицу. — Я же даже отцу не сказала, что Андрей исчез — он запретил мне говорить! Уж отец-то бы его нашел…
— Ваш отец работает в милиции? — удивленно спросила Лариса.
