спутникам, оставшимся вблизи него, ехать с ним в глубь леса, чтобы там, по возможности, поохотиться на более крупную дичь.
С герцогом ехали граф Батьяни и рыжий Иост. Но позади них ехал еще четвертый всадник, которого, однако, вряд ли можно было причислить к охотникам. Это был какой-то уродливый, горбатый человечек в пестром костюме. Лошадь, на которой он сидел, была покрыта попоной, сшитой из пестрых лоскутков. Горбатый всадник, с трудом державшийся в седле, производил весьма жалкое впечатление.
Он был в красной, обшитой зеленой каймой, куртке и полосатом, красное с желтым, трико на ногах. На голове у него был надет шутовской колпак с серебряными колокольчиками. Точно в насмешку, этот урод тоже держал в руке охотничье ружье.
Этот странный всадник был Фаризант, придворный шут герцога Нассауского.
В то время в Европе уже выводились шуты при дворах, так как век Фридриха Великого покончил со многими недостойными обычаями прежних времен. Но Карл Нассауский очень любил своего шута и постоянно держал его вблизи себя. И действительно, Фаризант был редкий шут: он умел зло издеваться и критиковать придворных и гостей герцога, причем во всех его остротах была всегда крупица горькой правды.
Проехав довольно далеко, герцог вдруг остановил своего коня, соскочил с него и сел на мшистый бугорок под старым дубом. Граф Батьяни и рыжий Иост тотчас же последовали его примеру. Фаризант тоже слез со своей лошади и прикорнул у ног герцога.
— Расскажите мне, граф Батьяни, — заговорил герцог, — что вам удалось узнать о той девушке, которую мы недавно встретили случайно в лесу и красота которой привела меня в восторг.
— Ваше высочество, — ответил граф, — дали мне поручение навести справки о той девушке, которая имела счастье обратить на себя внимание вашего высочества своей красотой. Я собрал сведения и могу сообщить, что девушка эта живет в старом замке, живописно расположенном на берегу Рейна, приблизительно на расстоянии, равном часу езды от Франкфурта.
— Хорошо делаете, граф Батьяни, — прервал венгра придворный шут, — что рассказываете герцогу не о старой деве в красивом замке, а наоборот.
— Молчи, Фаризант! — досадливо крикнул герцог. — Ты понятия не имеешь, как сильно меня интересует рассказ графа. Разве ты способен понять, шут, как опьянила меня красота этой прелестной незнакомки.
— Виноват! — воскликнул шут. — Я только желаю вам от души, чтобы от этого пьяного состояния у вас не слишком разболелась голова. Вероятно, вы намерены воспользоваться красотой этой молодой девушки?
— Наглость шута заходит слишком далеко! — воскликнул Батьяни. — Прикажите, ваше высочество, высечь его. Мне думается, если Фаризант умрет, то и после смерти ему придется вырезать язык.
— После вашей же смерти, граф, — ответил шут, — о вашей совести не придется беспокоиться. Она и теперь уже давно умерла.
Герцог рассмеялся, но Батьяни злобно взглянул на горбатого шута.
Фаризант всегда издевался и подшучивал над ним, и граф давно уже собирался как-нибудь отомстить ему.
— Продолжайте, граф, — сказал герцог, мечтательно глядя куда-то вдаль. — Кто охраняет эту прелестную девушку в том замке?
— Вот туг-то и кроется загадка, — ответил Батьяни. — Вместе с этой девушкой там живет только какая-то безобразная старуха.
— Что ж тут удивительного, — заметил шут, — ведь драгоценный клад всегда охраняется старой ведьмой.
— Неужели у нее нет ни родителей, ни близких, которые заботились бы о ее благополучии?
— Я лично ничего подобного не узнал, но обратил внимание на одно странное обстоятельство.
— А именно?
— Мне говорили, что иногда ночью в замок является какой-то мужчина в темном плаще; у него имеется ключ от ворот старого замка. Приходя туда, он обыкновенно под утро уходит обратно.
— Значит, это возлюбленный этой девушки? Быть может, это ее муж?
— Он может быть либо возлюбленным, либо мужем, но не тем и другим вместе, — снова вмешался шут, — ведь возлюбленных мужей в наше время уж нет.
— Кто бы ни был этот таинственный незнакомец, — продолжал граф Батьяни, — владетельному герцогу, конечно, будет нетрудно одержать победу над соперником. Я не знаю никого, кто мог бы сравниться с вашим высочеством по рыцарской красоте…
— Ошибаетесь, граф, — возразил герцог. — В моей стране есть еще много порядочных женщин и девушек, которые не соблазнятся никакой мужской красотой.
— Следовало бы попытаться, ваше высочество, — проговорил граф, — если ваше высочество разрешит мне дать совет, то я позволю себе предложить вам следующее: ваше высочество вместе со мной проникните в этот замок сегодня ночью и объявите этой девушке, что она удостоилась благосклонного внимания вашего высочества. Я не сомневаюсь в том, что она будет польщена и счастлива этим.
— Нет, я на это не могу пойти, — торопливо возразил герцог, — да я и не намерен причинить ей какую-либо обиду. Но мне хотелось бы привлечь ее ко двору. Быть может, она достойна занять место фрейлины герцогини, ведь место бедной Лоры фон Берген до сих пор еще свободно. У меня другой план, граф: сегодня ночью вы с несколькими надежными людьми проникнете в замок и захватите эту девушку. Вы похитите ее, если нужно, силой и приведете в садовую беседку замка в Бибрихе. Когда она увидит там окружающий ее блеск и роскошь и убедится в том, что никто не хочет обидеть ее, то она, несомненно, успокоится. Клянусь вам честью, граф Батьяни, я ничего дурного не затеваю с этой девушкой. Но я в восторге от ее красоты и не могу забыть ее прелестного личика.
— Как будет угодно вашему высочеству, — ответил граф Батьяни и низко поклонился. — Сегодня ночью я проникну в этот старый замок на берегу Рейна, а завтра утром, еще до восхода солнца, в беседке вашего замка вы увидите прелестную Гунду.
Когда Батьяни произнес это имя, шут Фаризант вдруг низко опустил голову на грудь и перекошенное лицо его приняло странное выражение. Он крепко стиснул губы, как бы заставляя себя молчать.
— Итак, — воскликнул герцог, — вы похитите красавицу Гунду из замка, и мы перенесем этот дивный чудный цветок в наш замок в Бибрих! Но для того, чтобы все это дело было сохранено в тайне — ведь злые языки всегда найдутся, — я приказываю лесничему Иосту и шуту Фаризанту сопровождать вас сегодня ночью.
— Шут не годится для такого дела, — возразил венгр.
— Напротив! — вскрикнул Фаризант. — Всегда при похищении шут играет главную роль. Я умоляю вас, ваше высочество, разрешите мне принять участие.
Горбатый шут бросился перед герцогом на колени. Он с мольбой поднял руки, и если бы герцог и его спутники были более наблюдательны, то заметили бы, что на лице шута появилось выражение ужаса и страха.
— Ты почему-то очень горячо принимаешься за дело, — усмехнулся герцог. — Да, тебе, очевидно, тоже хочется увидеть, как ловят в лесу маленькую птичку и сажают ее в золотую клетку. Пусть будет по-твоему. Итак, граф, Фаризант сегодня ночью будет сопровождать вас.
Вдруг в кустах послышался треск сучьев.
— Это кабан! — воскликнул герцог и тотчас же вскочил на коня. — За мной, господа! Надеюсь, сегодня нам удастся вернуться с крупной добычей.
Герцог, Батьяни и Иост скрылись в чаще. Один только шут Фаризант остался под старым дубом. Казалось, он вытягивается и вырастает, глаза его засверкали зловещим блеском, и на лице его появилось выражение глубокой ненависти.
— Вы собираетесь похитить мою дочь? — хриплым голосом воскликнул он. — Вы хотите отнять у меня счастье всей моей жизни? О, нет, гнусные соблазнители, вы еще не добились своего. Бедный, презренный шут, которого вы топчете ногами, когда вам заблагорассудится, и который должен потешать вас своими остротами, потому что у вас не хватит способности развлечься на досуге — вот этот самый шут дурачит вас. Он расстроил уже не один гнусный замысел придворных. Он служит другому, великому, благородному государю и наблюдает за вами зорким оком. Он и теперь расстроит ваш преступный план. На этот раз стрела направлена в мое собственное сердце. Вы хотите осквернить вашими нечестивыми руками мое единственное счастье, цель всей моей жизни. Но, к счастью, вы с наглой откровенностью обсуждали ваши планы при мне, и я имею теперь возможность своевременно принять меры. А я-то воображал, что моя Гунда, находясь в замке, будет в полной безопасности и что я достаточно оградил ее красоту, ее невинность от наглых взоров развратников и подлых искусителей. Надо увезти Гунду еще до наступления ночи. Надо спрятать ее так, чтобы никто не мог найти ее. Конечно, она должна по-прежнему находиться вблизи меня. Я не могу не видеть ее милого личика, я не могу жить, не слыша время от времени ее нежного голоса.
Горбатый шут в сильном волнении ходил взад и вперед под дубом. Вдруг он громко и весело расхохотался.
— Вот как я устроюсь! — воскликнул он. — Я додумался до хорошего плана. Она исчезнет и все-таки будет находиться вблизи меня, но развратникам найти ее не удастся. А с тобой, граф Батьяни, я расправлюсь при этом удобном случае. Ведь только ты один развращаешь герцога, у которого, в сущности, доброе сердце, и мысли его не были бы дурно направлены, если бы ты не отравлял их своим ядовитым дыханием.
Шут сел на свою лошадь и вернулся к замку.
Герцог тем временем после довольно удачной охоты тоже вернулся в замок и обедал вместе со своей супругой, находясь в очень хорошем расположении духа. После обеда, улучив свободный момент, к герцогу подошел Фаризант и попросил у него отпуск на несколько часов, ссылаясь на то, что у него в Висбадене есть кое-какие важные Дела.
— Какие такие у тебя могут быть дела? — спросил герцог. — Ты иногда на несколько дней пропадаешь из замка, и никто не знает, где ты бываешь это время.
— Ваше высочество знает, — ответил Фаризант, — что я могу служить вам только при условии, если мне будет предоставлено уединяться по моему усмотрению. Когда я остаюсь один, я освежаю свой ум, чтобы иметь возможность получше веселить ваше высочество после моего возвращения.
— Хорошо, хорошо, — сказал герцог. — Ты большой чудак.
— Могу открыть вашему высочеству тайну, — проговорил Фаризант. — Я пишу большую книгу, которая появится лишь после моей смерти. Я назову эту книгу — впрочем, не буду пока говорить об этом, а пока только скажу, что даже после моей смерти вы не лишитесь вашего шута, так как над этой книгой вы будете хохотать так же, как теперь над самим Фаризантом.
— Ступай, — отозвался герцог и прибавил вполголоса: — Но не забывай, что ты должен вернуться до полуночи, чтобы с графом Батьяни отправиться в этот старый замок.
— Как я могу забыть то, что столь дорого моему господину?
Горбатый шут поклонился так потешно, что все присутствовавшие расхохотались. Затем он вышел и, спустя несколько минут, очутился в своей комнате на самом верхнем этаже замка.
