удалось, но переигрывать тоже не нужно, а то не поверит.
— Вы ответите на несколько моих вопросов? — спросила я Сереброва, глядя на него очень заинтересованно. — Название фирмы, которая предлагала вам подписать договор? И еще. На вас уже были покушения прежде? И если они были, нашли ли вы организаторов или заказчиков?
Серебров усмехнулся.
— Меня пытались убить семь раз, — сказал он. — И это только за последние три года. Вы спрашиваете о заказчиках? Возьмите эту папку.
Он протянул мне тонкую пластмассовую папку для бумаг. В ней было всего несколько листов бумаги обычного машинописного формата.
— Посмотрите ее, — улыбнулся он невесело, — там вы найдете ответы на все ваши вопросы.
Аудиенция окончена, поняла я. Мне пора уходить.
— Я обещаю вам, Олег Георгиевич, — сказала я ему, уже взявшись за ручку двери. — Убийцу вашей дочери я найду.
Не знаю, что он ожидал от меня услышать на прощание, но я отчетливо видела, как Олег Георгиевич Серебров в ответ на мои слова досадливо сморщился.
Глава 6
Я вышла от Сереброва с неприятным чувством, что весь день бегаю по замкнутому кругу. Да, мне удалось узнать о Геле Серебровой много такого, что она скрывала от своих близких. Но насколько это приблизило меня к разгадке тайны ее убийства? У меня было смутное подозрение, что я ни на сколько к ней не приблизилась, ни на волос, как говорится. У меня есть сейчас несколько версий, но все они мне кажутся надуманными и заведомо ложными.
Я почувствовала усталость. Напротив арки, из которой я вышла, покинув «Терцию», у цирка, оказалось много свободных мест в открытом кафе, я немедленно устремилась туда, купила бутылку «Балтики», сосиски с жареной картошкой и овощной салат. В конце концов, каждый, даже частный сыщик, дела у которого идут неважно, имеет право на отдых. И я собиралась этим правом воспользоваться.
Быстро расправившись с салатом и запив его своим любимым пивом, я принялась за сосиски, но съесть успела лишь одну. Вызов сотового телефона заставил меня болезненно сморщиться. Забыть о деле Гели Серебровой мне удалось лишь на три с половиной минуты.
— Алло! Кто это? — спросила я, даже не пытаясь скрыть досаду, звучащую в моем голосе.
— Ты просила позвонить, как только я узнаю… — Голос в телефоне было плохо слышно и, будучи занята едой, я не сразу сообразила, о чем идет речь.
— Да кто это, черт возьми! Неужели нельзя представиться? — возмутилась я.
— Оля, перестань ругаться! Я бы не стал звонить, если бы ты не просила… Это я, Рома.
Теперь я и сама его узнала, но чувство досады не прошло. Ромка тоже ерундой занимался. Вика никакого отношения к убийству не имеет, я почему-то была в этом уверена. И Ромка мою уверенность только подтвердил.
— Ну, что ты узнал? — спросила я, не став даже извиняться.
— У этой Вики-Оксаны стопроцентное алиби! — радостно сообщил мне Ромка. — Там у них прямо напротив подъезда во дворе бабка живет, в двухэтажном доме, на втором этаже, она бессонницей страдает. Сидит целыми сутками на балконе и наблюдает, кто куда пошел и кто когда вернулся. Так вот она говорит, что хорошо помнит, как позавчера в половине десятого в подъезд девушка заходила, но она ушла одна и по описанию на Вику не похожа. Я с твоих слов ей Вику описал, она ее сразу узнала. Говорит, у черного какого-то в квартире живет. Давно уже. У какого черного, я не понял, у негра, что ли?
— Это тебя совсем не касается, — буркнула я. — Дальше давай.
Я даже на расстоянии почувствовала, как Ромка надулся на мою грубость, и мне стало немного стыдно.
— Так вот эта Вика позавчера только часов в пять из подъезда выходила, сказала мне эта бабка, ходила в магазин. Вернулась примерно через час. Все остальное время дома сидела. Свет у нее горел постоянно. Потом телевизор включила. А в половине первого и телевизор выключила.
— А что это твоя бабка сама телевизор не смотрит? — спросила я недоверчиво. — Сейчас ее ровесницы ни одного сериала не пропускают. А она сутками на балконе торчит. Неужели интереснее следить, кто когда ушел и когда вернулся?
— А у нее телевизор не работает, — усмехнулся Ромка. — Запарила она меня, упрашивала телик ей починить.
— Ну и починил бы, — сказала я, думая о другом.
— Ну я и починил, — обиделся почему-то Ромка на мои слова. — А то она рассказывать ничего не хотела.
— Ну и молодец! — сказала я вяло. — Спасибо, что позвонил.
— Пока, — буркнул Ромка и повесил трубку.
«Так! — констатировала я. — Одна версия развалилась. Стоит ли проверять другие, если они мне все не нравятся? Что там у нас в запасе? Американский парень, который убивает русскую девушку за то, что сделал ей ребенка? Бред какой-то. Скучно! Если это окажется и в самом деле так, клянусь, никогда больше не возьмусь ни за одно расследование. Разве это работа? Скукотища одна!»
Но проверить эту версию все же было необходимо. А как проверять? Искать этого американца, который может оказаться вовсе и не американцем! А что я про него знаю? Знаю, как он выглядит? Это, конечно, хорошо, но вряд ли достаточно для того, чтобы его отыскать в Тарасове, население которого больше миллиона человек. Знаю еще, что он назвался вымышленным именем — Богдан Козырев. Но это мне тоже не дает абсолютно ничего.
Я отпила еще пива, и тут меня осенило! Мне и не нужно его искать! Нужно проверить — был ли у него в самом деле мотив для убийства? А для этого мне надо узнать всего одну вещь. Но предварительно — разыскать поликлинику, на учете в которой стояла Геля Сереброва. Это поможет мне решить еще одну проблему. Правда, если слова Вики подтвердятся, парня все же придется искать. Но зато если это окажется трепом, то и парень мне не будет нужен. Неплохие шансы разделаться еще с одним подозреваемым. Ну или окончательно поверить в его виновность. И тогда уже — брать его.
Быстро доев сосиски и картошку, допив свое пиво прямо из горлышка, я уже встала из-за своего столика, как вдруг вспомнила, что не знаю, в какую именно поликлинику ходила Геля Сереброва.
Я даже засмеялась. Оказывается, не так уж и скучно быть частным сыщиком. Оказывается, получаешь большое удовлетворение от разрешения загадки, даже не окончательной, а только промежуточной, маленькой. Почему бы мне не заняться по-настоящему частным сыском? Для этого вовсе не обязательно бросать газету. Что мне мешает объединить профессию журналиста с работой частного детектива? Ничего. Да я, собственно, давно уже этим занимаюсь.
Решив свою маленькую личную проблему, я вновь забыла о своей скуке.
Я уселась опять за столик и прежде всего сделала два звонка. Я позвонила в редакцию и извинилась перед Ромкой за свою грубость, чем повергла его в сильное смущение. Затем я позвонила Ксении Давыдовне и без труда узнала номер поликлиники, в которой стояла на учете Геля Сереброва.
Еще через полчаса я уже разговаривала с врачом-гинекологом седьмой поликлиники от имени и по поручению матери Ангелины Олеговны Серебровой и расспрашивала ее о различных подробностях чисто интимного свойства. Конечно, я могла бы позвонить в городское УВД, где у меня были знакомства (у какого журналиста нет знакомых ментов?), и попросить уточнить этот момент в заключении патологоанатома, но мне очень не хотелось «светиться» и показывать им свой интерес к происшествию, которое они сочли самоубийством. Да и в роли частного сыщика выступать мне перед ними не стоило. Я была для них журналистка, причем авторитетная журналистка, и подрывать свой авторитет мне совершенно ни к чему.
Врач Гели Серебровой, к счастью, оказалась понимающей не только в своей медицинской специальности, но и во взаимоотношениях детей с родителями. Она искренне огорчилась, узнав, что Геля
