— Конечно, я уверена. К умирающим мы приходим чрезвычайно редко. Желания почти всегда одни и те же, а исполнить их мы не можем.
Пауль не понимал, о чем говорит фея, да его это и не интересовало. Больше всего ему хотелось закричать от радости.
— Так, а теперь успокойтесь и постарайтесь вспомнить свое желание.
— Какое желание?
— То, о котором вы недавно говорили. О котором вы думали. Иначе я не была бы здесь.
— Одно желание? — Впервые за несколько недель Пауль облегченно рассмеялся и, услышав свой смех, засмеялся еще громче.
Фея подождала, пока пройдет приступ смеха.
— По мне, так хоть двадцать. Но исполнить я могу только одно. Правда, исключаются желания по следующим статьям: бессмертие, здоровье, деньги, любовь.
Когда фея закончила, Пауль немного полежал, внимательно рассматривая ее.
— Почему бессмертие?
— Вы не должны спрашивать. Правила придумала не я.
— А если… Ну, скажем… — Пауль облизнул губы. Если бы он был бессмертен или, по крайней мере, у него было бы побольше времени, то какое значение для него имел бы провал со сценарием? Он просто пытался бы, опять и опять. И может, необязательно, чтобы фильм получился таким уж значительным и непреходящим, если он сам станет «немного более вечным»? — А нельзя ли просто прожить на двести лет дольше?
Фея покачала головой:
— Бессмертие включает почти любое дополнительное время жизни. То есть в виде исключения позволяются несколько дней и даже целая неделя, но это должно быть хорошо обосновано и четко сформулировано.
— Хорошо обосновано?
— Ну да, предположим, вы желаете — в вашем возрасте это скорее маловероятно, просто в качестве примера, — желаете после своей смерти сообщить кому-то какое-либо известие. Поскольку вы боитесь, что при жизни не решитесь. Тут мы могли бы кое-что устроить. Или вы хотели бы закончить свою жизнь еще одной поездкой с женой в Венецию или в какое-то другое место. Это просто было бы добавлено. Понимаете?
— В общем да, но… — Пауль чувствовал, как у него прибавляется сил. Фея требовала обоснования, и у него оно было. Он наклонился вперед. — Видите ли, я — режиссер и сценарист, и у меня в голове действительно великие фильмы. Я хочу сказать, фильмы, которые могу сделать только я. Даже если я расскажу кому-нибудь историю — никто не сможет снять ее так, как я это себе представляю. Получится напыщенная дешевка, потому что никто другой не способен выразить мою идею, мою мелодию, мою цель. И поэтому мне надо больше времени… — Пауль подался к фее и смотрел на нее горячечными умоляющими глазами, иначе я этого не сделаю!
— Ну, значит, не сделаете, — ответила фея. Она немного рассердилась на своего шефа, что он так торопил ее. Конечно, люди, боящиеся смерти, считались неотложными случаями, но о людях искусства по опыту было известно: без страха смерти они вообще ничего не могут. Им этот страх нужен. Так что она вполне могла бы прийти только завтра утром, а то и через неделю.
— Пожалуйста, не решайте так быстро! Вы ведь до этого сказали: «Это должно быть хорошо обосновано». Мои фильмы…
— Ваши фильмы, — прервала его фея, — в данном случае вообще никакого значения не имеют. Я объяснила вам правила, вам их не изменить. Единственная альтернатива желанию в рамках правил — никакого желания. Кроме того, для человека, который только что, не знаю, по каким причинам, думал, что ему уже пора умирать, желание жить вечно кажется мне несколько чрезмерным.
Пауль смотрел на фею, чувствуя, как в нем закипает бешенство. Как это его фильмы не имеют никакого значения? Она ведь пришла к
— Молодой человек, я действительно вынуждена просить вас перейти к делу. Из-за вас приходится ждать другим людям, которые будут вполне счастливы исполнением возможных желаний.
— Другие люди! — Пауль отмел их движением руки. — Да разве у них желания! Новый автомобиль, три недели на Ибице?
— Ну, ну! И если вы меня не поняли: возможность выразить желание предоставляется на ограниченное время.
— Ах так? Ну тогда… — Больше всего Паулю хотелось выгнать фею.
— Попробуйте вспомнить свои желания за последние дни. Вряд ли среди них было «жить на двести лет дольше».
— Откуда вам знать!
— Знаю. Таких фантастических желаний просто не бывает. Да и вам оно пришло в голову, только когда я сказала, чего нельзя.
— Кстати, а почему вы вообще это сказали?
— Извините. Обычно это облегчает мои посещения. Правда, в вашем случае… Возможно, вы правы, мне было бы лучше промолчать, но теперь этого уже не изменишь.
Примирительный тон феи немного успокоил Пауля. Хотя ему и понадобилось некоторое время, чтобы проститься с вратами в рай (так он это чувствовал) и вернуться в обычную жизнь, наконец он со вздохом произнес:
— Ладно. Больше всего в последнее время я хотел не бояться.
— Ну вот, видите. А теперь попробуйте сформулировать это желание поточнее. Вы хотите вообще ничего больше не бояться, даже если, например, загорится ваш дом или начнется война? Или речь идет о каком-то конкретном страхе?
— Я боюсь провала. Я имею в виду сценарий, фильм, свою работу. Из-за страха совершить неверный шаг я уже несколько недель вообще ничего не делаю.
— Хорошо… — Фея помедлила. Она только что торопила молодого человека, а чем он-то виноват, что шеф послал ее сюда в такое позднее время, когда ей давно уже пора было отдыхать? — И вы уверены, что вам не будет недоставать хоть немного страха, хоть иногда?
— Недоставать страха? Точно нет!
— Как скажете, — произнесла фея. — Ваше желание исполнено.
Утром Сергей уговорил его пойти позавтракать в кафе, и впервые за несколько недель Пауль снова оказался среди людей. Сергей рассказывал про Белград, они болтали о знакомых, сплетничали о коллегах, словно все было нормально, и Пауль радовался, что Сергей не вспоминает вчерашний вечер. Только в самом конце, когда Сергею пора было на какую-то встречу, он спросил:
— Мне зайти сегодня вечером?
На самом деле в эту ночь Пауль, успокоенный присутствием Сергея, спал чуть больше трех часов подряд, чего с ним давно уже не было. И все-таки он ответил:
— Спасибо, но давай созвонимся позднее. У меня такое чувство, что после нашего вчерашнего разговора мне намного лучше и я наконец-то могу все спокойно обдумать. Наверно, это лучше делать в одиночку.
— Ну хорошо, если ты обещаешь не лежать в постели и не смотреть эти дерьмовые сериалы.
— Обещаю, — ответил Пауль и удивился, насколько он уверен, что сможет сдержать свое обещание. В это утро его больше не тянуло в болото из «Старски и Хутча», медовых сухариков и пива. Наоборот, он был рад купить человеческую еду, открыть окна в квартире, послушать музыку и перекинуться на лестнице парой слов с соседями.
В среду — на плите варились картошка и спаржа, из кабинета доносился скрипичный концерт Моцарта, а на заднем дворе дети с громкими криками играли в футбол — Пауль решил на некоторое время
