Сумароков в тот же день рассказал об этом Разумовскому, у которого состоял в адъютантах, а Алексей Григорьевич сообщил о том же императрице.
Елизавета очень обрадовалась, что наконец-то сможет увидеть русскую трагедию, — и велела перенести постановку на императорскую сцену.
Первый спектакль прошел 8 января 1750 года. В нем были заняты кадеты Н. А. Бекетов, П. И. Мелиссино, Н. С. Свистунов, Дитрих Остервальд и некоторые другие.
Мелиссино играл князя Кия, Бекетов играл Хорева, Свистунов — возлюбленную Хорева — Оснельду (актрис еще не было и женские роли исполняли мужчины).
Успех был грандиозным. Светский Петербург в течение нескольких недель почти ни о чем другом не говорил, кроме как о спектакле.
Тогда же рескриптом императрицы Сумароков был назначен руководителем труппы из семнадцати кадетов, которая за два года существования театра сыграла тридцать два спектакля.
Из них наибольший успех выпал на долю трагедии Сумарокова «Синав и Трувор». Спектакль повторялся семь раз — больше, чем любая другая постановка театра. В трагедии был сильно и ярко проработан лирический любовный сюжет, что не оставило равнодушной Елизавету Петровну, которая с самого начала заявила себя заядлой театралкой, завсегдатаем кулис.
Премьера «Синава и Трувора» состоялась в начале 1751 года. Роль Синава, пылкого несчастного любовника и бесстрашного героя, исполнял Никита Афанасьевич Бекетов. Перед началом спектакля Елизавета Петровна приняла участие в одевании актеров. Она сама Помогла Бекетову облачиться в великолепный, богатый костюм. Бекетов был воодушевлен, он играл свою роль горячо и страстно, но потом вдруг стал засыпать и наконец, не совладав с великой усталостью, заснул на сцене крепким сном.
Елизавета сидела с влажными от нежности глазами и не отрываясь смотрела на спящего красавца.
На следующий день Бекетов был произведен в сержанты, а еще через несколько дней его отчислили из корпуса и перевели в гвардию в чине капитана, назначив адъютантом к Алексею Разумовскому. В мае того же года Бекетов стал полковником, поселившись во дворце вместе с Елизаветой Петровной. Теперь уже ни у кого не было сомнений, что рядом с императрицей появился новый фаворит.
Все шло бы так и дальше, но Бекетова приблизил к себе канцлер Бестужев, попытавшийся сделать из него своего сообщника в борьбе с кланом Шуваловых.
Петр Шувалов, враждуя с Бестужевым, решил отвратить императрицу от ее нового любимца и задумал простой, но коварный ход. Он сам, хорошо понимая толк в химии, приготовил крем, который якобы выводил веснушки. Бекетов же более всего нравился Елизавете необычайной свежестью лица и очень печалился, что по весне лицо его покрывали веснушки. Одна из близких Шувалову дам, взяв снадобье, сваренное Шуваловым, поднесла его новому фавориту, выдав за парижский крем для ночных масок на лицо. Снадобье это было дьявольским варевом, от которого лицо Бекетова, не избавившись от веснушек, густо покрылось гнойными прыщами. Одновременно императрице нашептали, что ее любимец заболел какой-то дурной кожной болезнью. Участь Бекетова была решена: его отправили, не допуская к императрице, в отдаленный армейский полк с сохранением присвоенного полковничьего чина.
Дальнейшая судьба Бекетова сложилась так — через семь лет, участвуя в Семилетней войне, в ожесточеннейшем сражении при Цорндорфе 14 августа 1758 года он командовал 4-м гренадерским полком. Поля отличился в этом бою, и Бекетов стал генерал-майором, а потом за новые подвиги — генерал- поручиком. Выйдя при Екатерине II из военной службы в статскую, он получил пост астраханского губернатора и сделал многое для процветания края. В 1780 году Бекетов вышел в отставку, поселился в роскошном имении Отрада неподалеку от Царицына и занялся литературным и музыкальным сочинительством. Он так и не женился, но от свободных связей имел трех дочерей, которым и оставил капитал в сто тысяч рублей и большое богатое поместье.
Как только Бекетов исчез из поля зрения Елизаветы, она вернулась к Ивану Шувалову, правда, у нее то и дело появлялись новые «предметы». Однако Иван Шувалов оставался ее самым любимым мужчиной. Привязанность Елизаветы к нему с годами не ослабевала, а укреплялась. Возможно, это объяснялось тем, что Шувалов отличался добрым нравом, полным пренебрежением к богатствам и наградам. Он завоевал репутацию глубоко порядочного человека, подлинного патриота и убежденного сторонника отечественного просвещения. Этому способствовала его дружба с Михаилом Васильевичем Ломоносовым. Шувалов активно содействовал созданию Академии художеств, Московского университета. Примечательно, что Указ о создании университета был подписан Елизаветой Петровной 12 января 1755 года, в день именин матери Шувалова — Татьяны Семеновны. Вот почему Татьянин день до сих пор отмечается в Московском университете и стал национальным студенческим праздником.
Новелла 5
Рождение наследника
А теперь возвратимся к великой княгине Екатерине Алексеевне, которую, кажется, впервые посетила настоящая любовь…
Ее героем оказался Сергей Васильевич Салтыков — камергер Петра Федоровича. Во всяком случае сама Екатерина настаивала на том, что после свадьбы с Петром Федоровичем у нее не было ни одного любовника, а с пострадавшим безвинно Андреем Чернышовым ее связывала чистая юношеская дружба.
Салтыков был двумя годами старше Екатерины. Он принадлежал к старшей линии знаменитого рода Салтыковых, ведших свой род с XIII века, и находился в дальнем родстве с Романовыми.
В 1750 году С. В. Салтыков женился на фрейлине императрицы Матрене Павловне Балк, племяннице уже известных нам Балков и Монсов. Из-за всего этого, а также за необыкновенную красоту Салтыкова определяли камергером к великому князю Петру Федоровичу, что позволяло ему часто находиться подле Екатерины Алексеевны.
«Сергей Салтыков, — писала Екатерина II, — дал мне понять, какая была причина его частых посещений… Я продолжала его слушать; он был прекрасен, как день, и, конечно, никто не мог с ним сравняться ни при большом дворе, ни тем более при нашем. У него не было недостатка ни в уме, ни в том складе познании, манер и приемов, какие дают большой свет и особенно двор. Ему было 25 лет; вообще и по рождению, и по многим другим качествам это был кавалер выдающийся… Я не поддавалась всю весну и часть лета».
Как-то во время охоты на зайцев, оставшись наедине с Екатериной, Салтыков признался ей в страстной любви. Ответному чувству Екатерины способствовало то, что Петр Федорович тогда волочился за девицей Марфой Исаевной Шафировой — внучкой петровского сподвижника барона Шафирова.
Когда у Екатерины появились первые признаки беременности, Елизавета Петровна запретила ей ездить верхом.
Четырнадцатого декабря 1752 года двор выехал из Петербурга в Москву, и по дороге у Екатерины произошел выкидыш. Ожидавшиеся роды не состоялись Петр Федорович заподозрил Екатерину в неверности, поскольку ее беременность для него была неожиданностью.
Известный мемуарист и ученый Андрей Тимофеевич Болотов писал: «Петр Федорович стал обходиться с нею с величайшею холодностью и слюбился напротив того с дочерью графа Воронцова и племянницею тогдашнего великого канцлера Елисаветою Романовною, прилепясь к ней так, что не скрывал даже ни пред кем непомерной к ней любви своей, которая даже до того его ослепила, что он не восхотел от всех скрыть ненависть свою к супруге и к сыну своему и при самом еще вступлении своем на престол сделал ту непростительную погрешность и с благоразумием совсем несогласную неосторожность, что в изданном первом от себя манифесте не только не назначил сына своего по себе наследником, но не упомянул об нем ни единым словом.
Не могу изобразить, как удивил и поразил тогда еще сей первый его шаг всех россиян и сколь ко многим негодованиям и разным догадкам и суждениям подал он повод».
