цели было запасено местное 'ноу хау'.
– Готовьте 'насест'! – крикнул я, азартно стреляющим с гребня казакам и начал карабкаться вверх по откосу. Туробой с Хегни полезли следом. Оглянувшись на середине склона, увидел, что немного поотстав, к нам присоединилась и мрачная Валька.
'Насест' представлял собой три тонких бревна, соединенных друг с другом с одного конца прочным ременным канатом, продетым в высверленные в этих концах отверстия. Соединение было подвижным и бревнышки могли немного двигаться относительно друг друга. К одному из бревнышек в месте соединения, с торца крепилось легкое деревянное сиденье со спинкой. Когда несколько человек тащили за веревку, прицепленную к сиденью, все это сооружение поднималось вертикально. Благодаря подвижности соединения, из бревен выстраивали треногу и втыкали нижние заостренные концы в землю, придавая ей устойчивость. Получался этакий наблюдательный пункт, высотой метров десять. На сиденье можно было довольно удобно устроиться, забравшись туда по легкой веревочной лестнице. При некоторой сноровке, естественно. Для быстрого спуска имелся канат. Гряда и так ощутимо возвышалась над местностью, но с 'насеста' картина сражения, по заверению Хитрована, будет, как на ладони.
Я в этом убедился, когда с некоторым трудом (доспехи все же мешали) взгромоздился на сиденье. Часть румийской колонны, находящаяся прямо подо мной, та на которую я возглавил атаку, была прижата к болоту и частично загнана в него. Организованного сопротивления здесь уже не наблюдалось. Мы пожинали плоды, внезапной атаки. Легионеры бились мелкими кучками, или даже, вообще, в одиночку. Но не сдавались. То ли характер у них был такой упертый, то ли знали, что ничего хорошего в плену их не ждет. А действительно, что славы делают, обычно, с пленными румийцами? Надо будет спросить.
Примерно та же картина наблюдалась на протяжении всей средней части колонны легионеров. Осложнения нарисовались в голове и хвосте. Похоже, в хвосте произошла совсем маленькая заминка между сигналом и атакой. У румийцев, услышавших сигнал, было несколько лишних секунд для подготовки. И они их сумели использовать. В голове колонны наши тоже, чуть промедлили – не сразу услышали сигнал.
В итоге, в хвосте колонны румийцы сумели сбить в строй около двух десятков манипул, между которыми и за которыми концентрировались велиты и пока неорганизованные легионеры. В голове колонны манипулярных 'коробок' было больше и они даже сумели выстроиться в две линии – благо расстояние между грядой и берегом болота это позволяло.
Еще левее наша конница, хлынувшая из лощины, уверенно теснила герульских конных стрелков. В тылу у Герулов, правда, заканчивали выстраиваться, четыре алы тяжелой румийской конницы, и чем там все закончится, пока было неясно.
На правом фланге, в самом хвосте румийской колонны, сцепилась наша и сарматская конница. На чьей стороне преимущество я не понял. Между сарматской конницей и хвостом колонны легионеров, славы вели бой с воинами в черных, видимо, вороненых доспехах. Готы. Догадался по описанию. Эти тоже держались весьма неплохо: уцелевшие после первого удара, сбились во что-то вроде фаланги, или швейцарской баталии не менее двадцати рядов в глубину и шириной метров в сто, ощетинились длинными копьями и уверенно отбивали все наскоки славских воинов.
Мд-а, быстрого разгрома не получилось. Да, в общем-то, я на это особо и не надеялся. Вопрос – что делать дальше? По моему скромному разумению надо было, как можно быстрее добивать расстроенную середку колонны и идти с освободившимися силами на помощь флангам и коннице. В первую очередь помощь требовалось флангу левому.
Съехал по канату на землю и скомандовал, находящемуся под насестом Хитровану, назначенному мной командующим всех казачьих формирований:
– Здесь мы разберемся. Бери своих и в голову колонны. Бейте стрелами выстроившихся румийцев и тяжелую конницу. Стрел не жалейте. Строй надо разбить.
Стрел, действительно, было запасено много. Каждый стрелок имел два колчана по полусотне стрел в каждом, и еще обозники постоянно подтаскивали запасные связки из лагеря. Хитрован кивнул, и отдал команду, тут же переданную по рядам. Казачки прекратили стрельбу, зачехлили луки и легкой рысцой потянулись на левый фланг в голову колонны.
Теперь нужно было побыстрее разобраться со средней частью. В пределах видимости уже всех румийцев загнали в болото. Травяной покров размолотили и бой шел по колено в ржавой жиже. Оценил отсюда сверху действия своих воинов. Ребята держались хорошо. Честно говоря, думал будет хуже. Строя они, конечно, не держали, да он в данной ситуации не был и нужен. Зато дрались с полной самоотдачей, что, в какой-то степени компенсировало недостаток умения. Но, в конце концов, увязающие в болоте все глубже румийцы, поняли, что дальше отступать нельзя и сбились в полтора десятка небольших кучек, продолжающих отчаянно отбиваться. Одиночек и совсем мелкие группки, к этому времени, перебили. Пленных так и не было видно.
Дело, вопреки чаяниям, затягивалось. Легионеры залезли в болотную жижу до середины бедра. Двигаться им было тяжело, но и наши, залезшие следом в болото, оказались в той же ситуации. Обойти они румийцев не могли – глубина болота нарастала очень быстро, да и подустали, похоже, ребята, сбавили напор. Надо было как-то ускорять развязку.
Опять съехал с гребня вниз. Бегом, перепрыгивая через трупы, пересек дорогу, добрался до болота. Под ногами зачавкала рыжая жижа. Туробой и Хегни молча, пристроились по бокам. Сзади пыхтела Валька. Добрался до ближайшего очага сражения. Здесь пара сотен увязших легионеров отбивались от четырех- пяти сотен славских воинов. Последние, так же основательно увязнув, окружили румийцев полукольцом. Между противоборствующими сторонами оставался промежуток свободного пространства метра в три. Румийцы, все же, сумели сбить щиты. Видимо, и это, так же, ослабило натиск славов. Попытки атаковать были какими-то неуверенными. Они увязали в болоте и не могли толком разогнаться, чтобы ударом щита о щит столкнуть легионеров с занятой позиции и разбить строй. Румийцы ловко кололи из-за щитов своими короткими мечами, давящих на них славов, и те, потеряв с десяток человек, не выдерживали и откатывались на исходную позицию. Враги, при этом, потерь почти не несли.
Славы перемешались: мечники, копейщики атаковали разрозненно, беспорядочно и бестолково. Решение созрело быстро. Может я военный гений? Хотя, вроде бы все вполне очевидно – я обратил внимание, что румийские копейщики практически все потеряли свои копья. Добрался до задних рядов, месящих грязь воинов и рявкнул:
– Все, кто с копьями и рогатинами! Ко мне!
Хегни продублировал команду. Несколько голосов подхватили, и из топчущейся толпы, начали проталкиваться воины с названным вооружением.
Приказал им строиться в четыре ряда. Минут через пять получил этакую минифалангу длиной метров в пятьдесят из двух с лишним сотен копейщиков. В первые два ряда поставил воинов с рогатинами – рогатины короче копий, в задние – с копьями, рассчитывая, что два задних ряда дотянуться до врага и из глубины строя. Некоторый опыт большинство славов имело – тренировки под Кийградом прошли не зря, потому быстро просекли мой замысел.
Чуть не сорвав голос, заставил попятиться и отступить мечников, все еще пытавшихся разбить строй румийцев. Как только те, недовольно ворча, расступились, вперед на увязших легионеров двинулась стена копейщиков.
Вообще, здешние румийцы копейный бой, как таковой, в сражениях применяли, как-то ограниченно. Это мне объяснили местные учителя военного дела. Не помню, так ли было с нашими римлянами, но, вроде бы так же. Строилась манипула следующим образом: первый ряд, вообще, копий не имел, только мечи. У второго и третьего ряда копья имелись. Причем, у третьего копья были длиннее, чтобы и со своего места доставать до врага. Так вот, если местные легионеры сталкивались с копейным строем, вроде фаланги, они сближались на уверенный бросок метательного копья и делали несколько залпов пилумами. Как правило, передние ряды противника приходили в расстройство. Пользуясь этим, румийцы стремительным броском сокращали дистанцию до сверхмалой. Длинные копья противника становились, при этом, практически, бесполезными. Легионеры же, уперев свои щиты в щиты противников, сноровисто кололи тех своими короткими мечами, постоянно напирая и не давая разорвать дистанцию. Следующие два ряда с копьями, по мере сил, помогали бойцам из первого ряда. При гибели, или ранении впередистоящего соратника, легионер из второго ряда бросал копье под ноги, вынимал меч, выдвигался в первый ряд и действовал, как мечник. Брошенное копье подбирал воин из четвертого ряда, ставшего третьим, и действовал, как
