маленькие — ужасно тяжелые, если их кто-то обидел?
Полосатые крылья уже показались у бортика крыши, как вдруг веревка начала таять — феечкино волшебство было совсем слабеньким и надолго его не хватило. Принцы так и сели. Феечка светлой мансарды рванулась вперед и успела ухватить ангела за шкирку. Она держала его крепко-крепко — чтобы отважный спаситель Мамы не упал в страшный двор, и с ним не случилось никакого несчастья. Она держала, держала, держала — и никак не могла понять, почему никто из принцев снова не спешит к ним на помощь.
— Эй, спускайся! Я тебе не игрушка! — закричал вдруг кошачий ангел и громко чихнул. Феечка глянула вниз и ахнула — она поднялась высоко-высоко над крышей так, что домик казался крохотным, как игрушка. Беспомощные бедные крылышки снова удерживали её в воздухе. От удивления феечка чуть не упала, но выровняла полет и кое-как спустилась на крышу вместе с взъерошенным и сердитым ангелом. Спасенный махнул на всех крыльями, чихнул ещё раз и сбежал, пробурчав «спасибо». Кошачьих ангелов никто не учил хорошим манерам.
Феечкины друзья были в полном восторге. Они носили нашу феечку на руках, надарили ей кучу подарков, один принц посвятил ей балладу, другой сонет, феечка водосточной трубы тут же наколдовала чудное платьице. Если честно, никто не думал, что история с больными крылышками так хорошо кончится, поэтому чудо оказалось особенно кстати. Были праздники, фейерверки, танцующие фонтаны и приглашенный хор соловьев. И конечно же много-много мороженого с цукатами!
Феечка ещё долго училась летать заново и лечила поломанное волшебство. Серебряные ниточки из волос она убирать не стала и гордо носила их, как награду. Во всем остальном она снова стала такой же миленькой, славной, веселой и беззаботной феечкой. Кошка Мама прожила долгую и счастливую кошачью жизнь и вырастила много-много своих и чужих котят. Ангел с полосатыми крыльями иногда появлялся на крыше, но его манеры ни на чуточку не улучшились. А история феечки светлой мансарды, которая однажды разучилась летать, стала сказкой.
…Ничего не теряет тот, кому нечего больше терять…
Восемнадцатая сказка
Феечку громоотвода знали все. Во-первых она отличалась выдающейся красотой — некрасивых феечек, как вы помните, не бывает, но даже среди милашек, обаяшек и просто прелестей наша феечка выглядела несравненно. Задорные кудри, большие глаза цвета морской травы, маленький как леденец рот,, серебряный голосок и золотой характер. Наша феечка была не капризной, не вздорной, не завистливой и не болтливой (что встречалось особенно редко). Она верила в чудеса, но не придавала им слишком большого значения. Её платьица вызывали восторг у принцев и аплодисменты у других феечек, туфельки безупречно сидели, перчатки падали на пол, только если феечке громоотвода этого очень хотелось. Казалось бы, принцы должны были драться за место под балкончиком её домика — но, увы.
Феечка громоотвода любила танцевать. Любила больше всего на свете — любую беседу, любую страстную серенаду или романтический вечер она могла променять на вальс, менуэт или (о, ужас!) вульгарную джигу. Стоило ей заслышать музыку, как она начинала притопывать каблучком, щелкать пальцами и, если мелодия нравилась, тут же пускаться в пляс. Согласитесь, неудобное качество. Кто бы спорил, на прелести феечки принцы слетались, как бабочки на огонь, но так же быстро исчезали восвояси — они понимали, что конкурировать с музыкой они никогда не смогут. Даже ради большой любви редкий принц согласился бы быть вторым в сердце прекрасной дамы. Феечка громоотвода по этому поводу, впрочем, не переживала — ей нравилось танцевать на балах и не нравилось забивать ерундой хорошенькую головку.
Всё изменилось, когда на крышу пришел новый принц. Он был ясноглазый, высокий и очень сильный на вид. Феечки даже подумали, что это ланселот, рыцарь, который борется с несправедливостью. Нет — и корона и шпага наличествовали. Просто принц никуда не спешил. Его сразу полюбили птицы, крысы и кошки, зауважал домовой и почтительно приняли прочие принцы. А вот феечкам он не слишком понравился — любил поговорить об умных и чересчур сложных вещах, выглядел слишком взрослым для принца. И никогда не танцевал на балах — заходил поглядеть, выпить сока лунного винограда, иногда запускал фейерверки — и все.
Феечка увидала его ранним утром — принц вытаскивал из трубы застрявшего там котенка. Бедный малыш царапался и кусался. Но принц все равно достал его, вытер кружевным платком и стал гладить, чтобы тот замурлыкал и успокоился. Этот жест показался феечке громоотвода особенно милым. Любой принц отправился бы спасать малыша, но, вытащив мокрое и грязное чудовище, он, скорее всего, сбежал бы отмывать руки, предоставив заботу о спасенном его хвостатой маме. Нашей феечке сильно-сильно захотелось оказаться на месте котенка — но не лезть же в трубу за счастьем?
Нужно было придумать что-то необычайное. Обычно принцы сами ухаживали за феечками, признавались в любви, ночевали под балконами, засыпали цветами и все такое. А феечки только всплескивали ручками и строили глазки. Но тут был случай особый. Наша феечка думала-думала, крутила колечки волос, грызла пальчик — и придумала, наконец. В Лавке Ненужных вещей давным-давно пылился на дальней полке ничейный маленький телескоп. Оставалось только поменять его на что-то лишнее… например бальные туфельки с розовыми бантами и удобными низкими каблучками.
Взмахнув волшебной палочкой, феечка сделала телескоп невесомым и под удивленные взгляды обитателей крыши торжественно оттащила его домой, чтобы установить на чердаке. В первую же ясную ночь состоялись наблюдения за звездами — презрев веселье, крылатая астрономка сидела на окне, свесив ножки, и старательно глядела в трубу. По счастью библиотечная крыса успела подсказать феечке, что трубу она развернула не тем концом. И дело пошло. Принцы и феечки охотно предались новому развлечению — они вообще обожали все новое. Наша феечка научилась отличать Большую Медведицу от Большого Пса, находить Полярную звезду, Альтаир и Сириус, и даже выучила страшное слово «спектрография». После торжественных просмотров звездных пейзажей она угощала гостей собственноручно придуманным тортом «Комета» и печеньицами-планетами. И в один прекрасный день нужный принц, конечно же, заглянул на «звездную вечеринку». Ему страшно понравилась серьёзность и обстоятельность феечки, восхитил отполированный телескоп — ни пылинки на стеклах. Ну и вкусные лакомства тоже пришлись ко двору.
Вскоре принц провозгласил феечку громоотвода единственной и прекраснейшей дамой сердца, в первый и последний раз в жизни написав сонет о любви. И стал ухаживать, как умел — приносить умные книжки, изучать направления ветра, наблюдать вместе с дамой сезонную миграцию воробьёв, собирать гербарий. Это было страшно интересно, феечка млела — сколько всего на свете знает и понимает её прекрасный принц. Но чего-то недоставало… Феечка делал вид, что не помнит, как чудесно кружиться в вальсе, развевать пышную юбку, пристукивать каблучками. А принц иногда просто так грустнел, хмурился, молча смотрел в окно и выглядел ни капельки не счастливым.
Покрутив в раздумьях колечки волос, наша феечка пошла за советом к библиотечной крысе. Та с аппетитом скушала положенный за консультацию ломтик сыра, пошевелила усами и заявила: а придумай- ка что-нибудь интересное, чтобы нравилось вам обоим.
Счастливая феечка побежала домой. На водосточной трубе она увидала ничейное крылатое слово, усталое и поникшее. А ведь принц так любил играть со словами! «Эврика!» пискнула феечка, тут же наколдовала изящную тетрадочку и быстро-быстро записала «семь раз отмерь, один отрежь». Слово воспрянуло, взмахнуло крылышками и улетело по своим делам. Феечка поделилась идеей с принцем, тот немедленно загорелся. Все лето они вперегонки лазали по крышам и чердакам, находили крылатые слова, записывали их и отпускали, делясь и хвастаясь особо редкостными находками. И все-таки чего-то недоставало…
Библиотечная крыса думала капельку дольше: сменить обстановку, срочно!
Тем же вечером феечка с принцем отбыли отдыхать на дачу — старинную-престаринную дачу в укромном поселке. Там был уютный чердак с пожелтевшими книгами, ветхие сундуки, полные давным- давно вышедших из моды нарядов, прозрачный от старости фарфор, звонкий хрусталь. Шустрые мышки-
