резцы, не поднятые Груздевым, двигались и взрыхляли землю, как струйками сыпалось зерно в приготовленные борозды. Бутягин устал и приостановился. Он посмотрел вниз и увидел только рыхлую землю. Наклонился и зачерпнул горсть ее: в жирной земле лежали два зернышка «Альбины 115».
— Наука еще несовершенна, — горестно подумал Бутягин и отряхнул руку. Два зернышка «Альбины» опять упали на землю. Бутягин пошел к краю площадки, где все окружили Груздева и машину.
— Я же говорила тебе, что нельзя заниматься фокусами, — недовольно говорила Мария Николаевна Груздеву, насмешливо осматривая стоявшую машину.
Бутягин подошел к рабочим, которые стояли около машины:
— Давайте-ка, отвезем машину в сарай.
Он внезапно обернулся к Марии Николаевне, которая продолжала ехидно пилить своего супруга:
— Прошу вас перестать, преждевременно еще делать выводы.
Мария Николаевна обиделась, ничего не сказала и пошла. Груздев побежал за ней. А Бутягин распоряжался:
— Поставьте, товарищи, охрану вокруг опытного поля, чтоб не вздумали здесь скот прогонять.
Он обратился к своим помощникам, которые с печальным видом шли за увозимой машиной:
— Будем работать дальше! Временные неудачи не должны нас смущать. У нас правильная линия. Мы должны итти по ней и добьемся своего.
— Будем работать, Николай Петрович, — согласился Голованов.
Бутягин поручил Ксении понаблюдать за установкой машины, а сам пошел по дорожке академического парка. Ему нужно было привести свои мысли в порядок. Первый опыт с моделью машины был неудачен. Надо обдумать, взвесить, проверить.
— Вот вы где, дорогой друг, — послышалось сзади Бутягина. Он вздрогнул и обернулся. Перед ним стоял Груздев. На лице его было написано смущение.
— Моя жена обиделась на вашу нелюбезность, дорогой Николай Петрович, — начал Груздев.
Но Бутягин сразу обрезал:
— У нас с вами дело общественное, и личные отношения, да еще с примесью впечатлений наших супруг, не должны приниматься во внимание, милый мой инженер. Давайте-ка лучше подводить итоги.
Они говорили часа два. Солнце уже стояло высоко. Продолжая разговаривать, оба изобретателя шли по аллее обратно. Вдруг до них донесся крик. Кричал Голованов. В его крике было что-то необыкновенное. Он звал Бутягина:
— Николай Петрович! Где вы. Скорей сюда!
— Что случилось?
Бутягин и Груздев побежали. У входа в парк их встретил запыхавшийся, красный от волнения, Голованов:
— А мы вас ищем! Побежимте! Скорее!
— Да что случилось?
— Там увидите…
По направлению к опытному полю бежало все население академического поселка. Студенты, ассистенты, домашние хозяйки, рабочие…
Сквозь густую толпу, полукругом стоявшую около опытного поля, Бутягин и Груздев еле пробрались. Ксения подбежала к Бутягину:
— Взгляните, профессор…
Бутягин взглянул на площадку и обмер. На полосах, по которым проехала машина «Бутгруз», теперь вырастал колыхающийся луг.
У Бутягина закружилась голова:
— Но ведь это не «Альбина 115»! — закричал он и подбежал к растущей траве. Он упал на колени и склонился над лугом. Из земли выталкивались в буйном росте сорные травы. Изредка попадались заглушенные ростки пшеницы…
Бутягин захохотал:
— Надо было сначала убить семена сорных трав, а потом сеять! Но и это победа!
Он поднял глаза кверху и нервно показал кулак небу:
— Мы заставим электричество и воздух работать на нас. Мы пройдем нашей машиной по земле, и они будут удобрять ее.
— Успокойтесь, профессор, — прозвучало над ним.
Бутягин поднял голову и увидал своих слушателей из вузовской молодежи. Он вскочил и показал им на опытное поле:
— Нет, дорогие друзья, не надо успокаиваться. Если мы успокоимся, то сорные травы задушат нас. Вот этому росту куколя, лебеды и чертополоха мы противопоставим рост технических культур. Наука может ошибаться в отдельных случаях, но она не ошибается в своей конечной цели — в освобождении человека от слепой власти стихий.
Вечером этого дня Груздев и Бутягин делали доклад о своих опытах на академической конференции. Молодежь, с песнями, на руках донесла Бутягина до его скромного домика. Голованов вскипятил чайник, и они вдвоем сели пить чай. Голованов придвинул к Бутягину номер «Вечерней Газеты». Бутягин прочитал и вздрогнул.
Международный перелет через Тихий океан.
Иокогама (от спец. корр.). Относительно судьбы вылетевших отсюда в среду советского летчика Лебедева и борт-механика Андрейко ничего неизвестно. Имеются предположения, что они погибли.
VII. Через Тихий океан
Под навесом, вблизи опытного поля, Бутягин и Груздев в рабочих куртках, вымазанные в масле и бензине, возились около своей машины. Нужно было внести в конструкцию ее некоторые изменения. При первом опыте обнаружилось, что машина заставляет прорастать семена, находящиеся в земле. Но в почве находятся семена сорных трав, и нужно было сделать так, чтобы прорастали не они, а посеянные технические культуры.
Над решением разных мелких деталей работали все лаборатории академии. Газеты и журналы были полны описаний опытов с замечательной машиной «Бутгруз».
— Отдых 5 минут, — скомандовал Груздев. Он сделал несколько гимнастических упражнений, чтобы размяться.
— Что-то у меня стали руки затекать во время работы… Ну, Николай Петрович, — кивнул он Бутягину, — теперь наша модель покажет себя. Вовсе не нужно, чтобы одна машина и сеяла и веяла. Проще всего машину пускать по предварительно очищенной почве. Вот и все. Я знаю, вам хочется, чтоб наша машина на болоте чернослив выращивала. Но не надо доводить фантазии до невероятного.
— Это вовсе не из области невероятного, — отозвался Бутягин. — Постараться воплотить в жизнь полезную мысль, хотя и фантастическую на первый взгляд, это совсем не так плохо, инженер.
Тут же около машины стоял с блестящими глазами Голованов и слушал разговор обоих изобретателей, к которым он давно уже успел почувствовать искреннюю привязанность.
— Отчего у вас, товарищ Голованов, сегодня такой радостный вид? — спросил Груздев.
— Как же мне не радоваться, товарищ Груздев, — улыбнулся Голованов. — Все у нас идет самым замечательным образом. Ведь вот тогда посеяли пшеницу, а выросла трава. Но ведь и наша «Альбина 115» тоже проросла. А потом что случилось. Сорная трава росла только до известного предела, а потом
