десятка разных племен считают, что платят слишком большую дань. Эти дьяволы действуют повсюду: в Эль Гарбе, от Эль Ксара до леса Шул и даже дальше. От Бени Хасан и Аит Земмур всегда были неприятности. Но сейчас появились и другие: Улад Хамму, Мшарра и Аит Амар — народы, которые прежде никогда не бунтовали.
Дик почувствовал, как на спину льется и растекается теплое масло. Умелые и ласковые руки принялись разминать и гладить, посылая такой заряд нежности, что у него перехватывало дыхание и все тело переполнялось желанием. Он ничего не мог с собой поделать. Страсть захватывала его, все внутри сжалось, в горле пересохло, кровь так громко стучала в ушах, что почти заглушала слова Клюни, и голос его казался отдаленным и неразборчивым. Хабиба умело и бережно массировала его плечи и шею, Заида разминала ноги. Из всех речей Клюни до сознания Дика вдруг дошло одно слово: «Зайдан».
Словно ведро холодной воды выплеснули на его пылающую голову. Дик так резко приподнялся, что зеленоглазая красотка, знавшая, что вгоняет его в дрожь своими прикосновениями, и довольная этим, отшатнулась от неожиданности.
— Что? Что такое? Зайдан?
— Я же только что сказал.
Клюни смотрел на него озадаченно.
— За всем этим стоит твой приятель Зайдан!
Дик стремительно поднялся, повернулся к удивленным рабыням и махнул в сторону двери.
— Эдду! — рявкнул он. — Ступайте!
Девицы ушли, поскольку оспаривать приказания не полагалось, но явно были глубоко озадачены. Клюни удивился не меньше, хотя и по другой причине.
— Что это ты?
— Они отвлекают меня! И, кроме того, если твои слова верны, нам нельзя терять время. Если Зайдана нужно схватить, я хотел бы, чтобы это удовольствие досталось мне!
— Так я и знал! — ухмыльнулся Клюни.
Они нашли Абдаллаха в том же приемном зале, куда Дика привели два года назад. Однако с тех пор многое здесь изменилось: толпы не было, стояла тишина. Только небольшая группка людей с серьезными лицами, говоривших почти шепотом, собралась у низкого стола. Во главе его сидел сам принц, и сосредоточенность, с какой они совещались, подтвердила всю серьезность ситуации, о которой говорил Клюни. Сначала Дик даже подумал, что на балконе для женщин за резной решеткой никого нет. Но когда он в сопровождении визиря подошел ближе, воздух вокруг него оказался словно пронизан шепотом, похожим на щебетание птиц. Абдаллах нетерпеливо взмахнул рукой, и на балконе все стихло.
Абдаллах приветствовал эль-Аббаса с радостью, словно это был именно тот человек, который ему был сейчас нужен.
— Якуб эль-Аббас! Как раз подходящий момент, чтобы воспользоваться твоей мудростью. Кто это с тобой?
Клюни низко поклонился.
— Твой капитан; йа сиди, Хасан эс-Саид. Сегодня он вернулся от Аит Юсси и Улад Варрайн и пришел с докладом.
— Я выслушаю его доклад утром, — проворчал Абдаллах, но тут же спохватился и взглянул на Дика с интересом. — Хасан эс-Саид?
— Тот самый, мой господин. И не преступлю ли я границы моей скромности, если напомню, что вы назначили его каидом эль-ма, но пока не подтвердили это назначение?
— А я разве не подтвердил? Так ты даешь ему рекомендацию?
— Да, йа сиди.
Абдаллах улыбнулся.
— Пусть так и будет! И может быть…
Среди приближенных поднялся одобрительный шепот, раздались приглушенные возгласы:
— Хасан! Хасан эс-Саид. Каид эль-ма!
Абдаллах сердито взглянул кругом, нахмурясь, покосился через плечо, и снова все стихло. На балконе воцарилось молчание, как будто чей-то рот зажали ладонью. Принц повернулся и посмотрел на Дика.
— Хасан, Хасан эс-Саид? Ну, конечно! Теперь я тебя вспомнил! Посмотрим, чего ты стоишь. Надо тебя испытать.
Он вернулся к столу, кивнув Клюни и Дику.
— Садитесь!
На столе лежала куча песка, Абдаллах наклонился, разровнял ее и сделал быстрые пометки пальцем.
— Это военная задача, — сказал он, и взгляды окружающих свидетельствовали о том, что слова принца адресованы Дику, хотя сам Абдаллах, погруженный в свои наметки, не поднимал глаз. — Вот берег. Вот Эль Ксар. Вот Сале и Рабат. Вот Мекнес, а здесь, посередине, лес Мамора. Здесь земли Бени Хасан, а тут Аит Земмур. У нас возникли серьезные проблемы — ты, наверное, знаешь об этом?
— Конечно, йа сиди.
Дик наклонил голову.
— Якуб эль-Аббас только что рассказал мне.
Абдаллах кивнул.
— Я так и думал. Итак, что же ты сделал бы при таком раскладе? Есть у тебя ответ?
— Есть, йа сиди.
— И какой же?
— Мне сказали, йа сиди, что смута идет из Сале…
— Совершенно верно, от моего единокровного брата Зайдана, чтобы Аллах спалил его душу! — вздохнул Абдаллах.
— Хорошо бы! — глаза Дика сверкнули. — Но давайте на минуту предположим, что мятеж действительно начался. Потребуется сильное войско или нет, чтобы его подавить?
— Это же очевидно!
Абдаллах выглядел разочарованным, как будто ожидал большего.
— Правильно, ваше высочество! Но допустим, что главари схвачены, как вожди Бени Мглид?
Абдаллах выпятил нижнюю губу, задумчиво уставился на нее и кивнул.
— Но как это сделать?
— Мы не выиграем ни одного сражения, йа сиди, — продолжал Дик, наклонившись вперед, — если позволим врагу самому выбирать поле битвы. Мне сказали, что даже сейчас Зайдан встречается со своими сподвижниками в Сале. Если мы двинемся быстро и они не успеют получить предупреждение о нашем приближении, то сможем нарушить их планы…
— Ты имеешь в виду — осадить Сале? — недоверчиво спросил Абдаллах. Очевидно, он не умел думать о чем-то меньшем, чем действия целой армии. — У нас в тылу будет чуть ли не вся страна!
— Нет, ваше высочество! — Дик покачал головой. — Армии таких размеров никак не добраться туда незамеченной. Но маленький отряд может. Дайте мне пятьсот человек по моему выбору, и мы выступим завтра же вечером. Через три дня следуйте за мной с любыми силами, какие сможете собрать, и вы найдете меня хозяином касбы, мятежных вождей — моими пленниками, а все их намерения — разбитыми!
Некоторое время Абдаллах скептически смотрел на него, а потом повернулся к Клюни. Тот кивнул.
— Аллах улыбается смелым, йа сиди! — сказал он.
— Да будет так! — согласился Абдаллах.
Когда они ехали назад вокруг стен, Клюни Гленгарри решился высказать, что у него на уме.
— Ты просто дьявол, как ни смотри, — ворчал он. — То ты вообще не хочешь выходить из дому, а тут хватаешься за первую же возможность, да еще предлагаешь безумный план! Не поймешь тебя!
Но Дик, погруженный в собственные размышления, отвечал невпопад.
— Что это за шепот там, на балконе? — спросил он. — Я вижу, ты ухмыляешься. В чем дело?
Лицо Клюни было бесстрастно, словно вырезанное из дерева.
— Вот и ты заговорил об этом. Я тоже заметил. Скажи, жил ли на свете хотя бы один человек,
