В зале заседаний своего нью-йоркского офиса Мэри Уитни мерила шагами ковер, устилавший пол. Комната была набита юристами.
— Слушайте, мальчики, — гремела она. — Я не хочу, чтобы мне задавали вопросы. Я хочу действий. Вы все отправитесь туда, где вы делаете свои дела, и придумаете судебные иски, море бумаг, в которых утонут Родригес, и Кенвуд, и… и… Сэнд. Понятно? Нарушение контракта. Сговор с целью подстрекательства других нарушить обязательства по контракту. Огромные потери, вызванные этими нарушениями контракта. Клевета. И еще не знаю что. Вы придумаете остальное.
Она повернулась к сотрудникам, занимающимся связями с прессой и телевидением.
— А вы будете рассказывать всем, кто захочет вас выслушать, что Родригес скандальная, непрофессиональная, наркоманка, нимфоманка, а Кенвуд двуличная, некомпетентная, бесчестная, ленивая… и что Сэнд… Ладно, забудьте о нем. Никто его не знает. Приберегите свою желчь для других.
Они коллективно закивали головами. Они уже знали, что вопросы — это не то, чего от них ждет Мэри Уитни.
Раздался настойчивый стук в дверь.
— Входите! — крикнула Мэри.
Помощник нервно мялся, стоя в дверях.
— Я же велела, чтобы меня не беспокоили! — рявкнула Мэри.
— Я знаю, мисс Уитни, но там внизу двое полицейских.
— Какого черта им нужно? Нас ограбили или случилось еще что-то? Полагаю, меня должны ставить в известность, если у нас что-нибудь крадут.
Помощник был бледен.
— Они говорят, что у них ордер на ваш арест.
Мэри Уитни улыбнулась. Но это не была насмешливая улыбка. Это была ужасная, отвратительная улыбка абсолютного ужаса, которая, как желтый заварной крем, размазалась по всему ее лицу.
Ее голос, когда она заговорила, был похож на писк.
— О Боже! — сказала она.
60
Солнце пробивалось сквозь кроны пальм, бросая синие тени на асфальт парка, где шли рука об руку Питер и Криста. Справа от них сверкали яркие краски зданий в стиле арт-деко, приглушенные жаркой дымкой, слева море и песок сливались воедино в голубоватом тумане.
— Как она? — спросил Питер.
— Сегодня утром я снова разговаривала с Робом. Он говорит, что она будет в полном порядке.
— Никаких серьезных повреждений?
— Никаких серьезных физических повреждений.
— Психологически она восстановится. Лайза — сильная личность, вроде тебя. — Питер улыбнулся, глядя на Кристу, и пожал ее руку, показывая тем самым, что это комплимент.
— «Участь худшая, чем смерть» — всегда звучало для меня как шутка, — сказала Криста. — Теперь нет.
— Она пошла на это сознательно. И это самое поразительное! Она спланировала. И эта выходка в твоем офисе — все было подстроено так, что, если Джонни стал бы проверять, каждый бы подтвердил, что она ушла от тебя разъяренная. Не кажется ли тебе невероятным, что кто-то пошел на такие муки ради мщения?
— Ты знаешь, не кажется… когда дело касается Лайзы. Ты помнишь о ее родителях?
— Я бы предпочел не вспоминать о них!
— Роб говорит, Лайза пошла на это, чтобы достать Мэри. Все было нацелено на нее. Она ненавидит Джонни, но он тут фигура случайная. Лайза была в ярости из-за того, как Мэри поступила с Робом и как пыталась его купить. Теперь, конечно, ничто не угрожает и самой Лайзе, надо полагать.
— Да, теперь уже Мэри никому не причинит зла, — мрачно заметил Питер. — Все деньги в мире не могут поспорить с видеозаписью. Ты можешь представить себе ее в тюрьме?
— Нет, и буду удивлена, если она там окажется.
— Ты имеешь в виду самоубийство?
— Меня это не удивило бы.
— Меня тоже.
— Между прочим, ты себе и не представляешь, но Роб и Лайза собираются пожениться.
— Надеюсь, он застраховал свою жизнь.
— О, Питер, какие ужасные вещи ты говоришь!
— Я только пытаюсь быть прагматиком и деловым человеком! — Он рассмеялся. — Отныне я ведь должен учиться этому, не так ли?
— Нет, если только не захочешь, чтобы я превратилась в мечтательницу, витающую в облаках. А это будет катастрофой. Я тебе не говорила, что сегодня утром я подписала контракт еще с четырьмя девушками из «Элли»? Это уже шестнадцать за последнюю неделю. Мы заработаем целое состояние. А ты можешь наслаждаться своим издательством «Уорлд» и следовать своим замечательным, блестящим путем.
— М-м-м! Я как раз собирался поговорить с тобой об этом. Что, Хеллер действительно такая ужасная личность, каким я его представлял?
Криста расхохоталась, погрозив ему пальцем.
— О нет, ты этого не сделаешь! Ты не будешь торговаться. Этим буду заниматься я!
— А было бы довольно приятно оказаться автором бестселлеров… и эти деньги!
— Давай поговорим об этом, когда ты закончишь свою книгу.
— Закончу книгу!
Питер вздрогнул, как от боли. «Мечта, которая мне снилась» была о том, что жизнь никогда не оправдывает возлагаемых на нее надежд. До встречи с Кристой эта идея представлялась Питеру блестящей. Теперь его мнение переменилось.
— Возможно, мне следует выбросить ее в ящик для мусора, — неожиданно заявил он.
— О Питер! Выбросить? Ты, наверное, шутишь!
— Возможно, мне следует написать книгу о счастье.
— Почему? Ты никогда не писал книг о счастье.
— Потому что я никогда раньше не был счастлив.
— Дорогой, какие замечательные слова ты говоришь!
— Я и чувствую себя замечательно.
— Обними меня покрепче. Почувствуй нашего ребенка.
Он осторожно сжал Кристу в объятиях и, с любовью глядя на нее, проговорил:
— Камилла ждет не дождется. Она решила, что у нее будет братик.
— Ты знаешь, она называет меня «мамочкой номер два».
— Ты не возражаешь?
— Вовсе нет. Второй номер старается больше.
— Я люблю тебя, — сказал он охрипшим от пробудившегося желания голосом.
— Тогда поцелуй меня и докажи это.
И он откликнулся на ее призыв, как будет откликаться вечно. Сияло солнце Майами, освещая любовников, слившихся во всепоглощающей радости этого момента.
