- Почему?
- Есть некоторые вещи, которые я не могу объяснить.
- А вы можете сказать, как вы оказались в плену у малвернийцев?
- У малвернийцев? Я был захвачен кораблем с Проксимы-2. Они ваши союзники?
- Вряд ли, - ответила капитан. Ее лицо стало непроницаемым. - Это корабль Федерации, а убеждения Федерации и Проксимы весьма противоположны.
- Понятно, - произнес Шоу.
- Вам известно, что происходит в политике галактики?
- Известно, но я в ней не участвую. У меня было дело на Малверне, но, видимо, им это не понравилось, и они послали за мной своих союзников.
- Малверн и Проксима заключили союз? - удивилась Винтер.
- Вы этого не знали?
Капитан нахмурилась.
- Если это правда, то я впервые слышу об этом: - Она снова посмотрела на Дэвида, а потом на кровать. - У вас есть интересная информация. Вы можете дать слово, что не представляете опасности для корабля и для Федерации?
- В настоящий момент - да. Я не в состоянии представлять опасность для кого бы то ни было, - он указал на шлем слабым движением руки. - Я едва двигаюсь, а эта штука лишила меня большей части ощущений.
- Вы все еще находитесь под воздействием наркотиков. Мы посчитали, что так будет лучше после того, как вы нокаутировали весь мой экипаж, сообщила ему Винтер.
Шоу уставился на нее.
- Я этого не понимаю.
- Он не может этого помнить, капитан, - вмешался Дэвид, придя на помощь незнакомцу и приблизившись к кровати. - Я же говорил, что это получилось у него рефлекторно. Вы пришли в себя слишком быстро. Это влияет на нервную систему и может причинить сильную боль.
- Я помню боль, но больше ничего, - Шоу перевел взгляд с доктора на капитана.
Ему хотелось прочитать ее эмоции, спрятанные за маской лица.
- Извините, - просто сказал он. - Я не специально.
Капитан расслабилась.
- Никто серьезно не пострадал, - успокоила она Шоу. - Когда вы окончательно придете в себя, я хотела бы поговорить с вами. Мне необходимо составить доклад начальству, и я уверена, им будет интересно узнать о сделке Малверна и Проксимы.
Кивнув доктору, Винтер покинула лазарет.
Шоу проследил за ней до дверей.
- Она недовольна, - произнес он.
- Капитан Винтер? Почему вы так думаете?
- Она выглядит сердитой. Наверное, мое присутствие здесь мешает ей.
- Нет, - возразил Дэвид. - Это не из-за вас. Она лишь озабочена известием о том, что Малверн заключил союз с Проксимой. Была надежда, что Матриархат будет сотрудничать с Федерацией, и капитан лично участвовала в переговорах.
- Их правительство действительно не обладает чувством кооперации, подтвердил Шоу.
- Я знаю. Но Малверн - важный аванпост в этом секторе. Мы были уверены, что они присоединятся к нам, - до сего момента.
И Дэвид пожал плечами.
- А эти дела Федерации так сильно волнуют капитана?
Дэвид поднял бровь.
- Она капитан корабля Федерации и не меняет своих убеждений. - Он улыбнулся своему пациенту. - Это по ее приказу тебя вытащили отсюда. Тебя бы ждала очень незавидная судьба, если бы не она.
- Какая судьба?
- Лаборатории Гилера.
Шоу услышал содрогание в голосе доктора, да и ему самому стало не по себе.
- Последнее, что я помню, - это как меня подстрелил десантник Проксимы. Может быть, вы восполните пробел в моих знаниях?
Дэвид проверил медицинский монитор. Ничего опасного не было.
- Конечно, я был бы рад, но может быть, вы устали?
- Нет. Я чувствую апатию, но это скорее всего от наркотиков.
- Я уже уменьшил дозу седативов, но эффекты будут продолжаться еще несколько часов. После крепкого ночного сна вы будете чувствовать себя как всегда.
Дэвиду не потребовалось много времени на рассказ об обнаружении Шоу. Когда он закончил, единственным не проясненным местом остались дни пребывания Шоу в руках проксимианцев и на Малверне. Шоу молчал, и Дэвид ушел в свой кабинет, оставив незнакомца наедине со своими мыслями.
Шоу наконец поверил в то, что он жив. Все эти годы смерть преследовала его. Он дразнил, обманывал ее и почти призывал конец своего существования. В этой игре он должен был подойти как можно ближе к смерти, игра на выживание сталкивала его мастерство с опасностью. Он выбрал свою профессию именно из-за вызова и, когда он решил, что проиграл, был готов к смерти.
Колониальная война обогатила некоторых людей, включая Шоу, но он был безразличен к богатству, хотя и купил себе лучшее достижение человечества - корабль и другие приспособления, необходимые ему в работе. Нет, у него была своя битва. Часть его, основной инстинкт, требующий генетического продолжения, звал к жизни. Другая часть его так же сильно требовала смерти, конца существования, в котором он не видел смысла.
Шоу потрогал легкую металлическую пластину вокруг своей головы. Ему сказали, что это волновой щит, и он обещал Дэвиду не снимать его. Пока он гордился верностью данному слову и не нарушал обещаний. Когда он опускал руки, то заметил рубцы на тыльной стороне предплечий. Шрамы были оставлены специально, как напоминание о том, кем он был и кем никогда не будет. Чувство одиночества и отчужденности захлестнуло его. Шоу закрыл глаза, стараясь прогнать воспоминания. Но они, как всегда, не ушли.
Шоу вздохнул. Ничего не изменилось. Он всего лишь в очередной раз обманул смерть. Шоу погрузился в сон, и ему снилось, что он летает.
6
Карт, 2452 год по СЗК
- Но! - закричала Илия, пригнувшись к взмыленной шее галопирующего пони.
Одна неклейменая кассия вздумала скакать куда угодно, только не в стадо. Илия стегнула ее плеткой, пытаясь направить обратно. Кассия взбрыкнула и ударила копытами прямо в ребра пони Илии. Тот захрипел и сошел с пути. Илия снова направила его за непослушной кассией. И тут в дело вмешался Йоко, щелкая челюстью и издавая рычание. Кассия заблеяла от испуга и помчалась к стаду, спеша спрятаться среди своих сородичей от хищника.
Цель была достигнута, и Илия пустила пони легким галопом вокруг стада, выискивая новых беглецов. Йоко бежал рядом, высунув язык и тяжело дыша от жары. Мимо проехала Алисия, спешащая с двумя другими пастухами в противоположную сторону, показывая пальцем дочери, что все отлично.
Копыта животных поднимали клубы пыли, окутавшей всадников. Солнце нещадно палило с небосвода, жара и пыль затрудняли дыхание. В воздухе раздавались различные звуки: стук копыт, свист и крики пастухов, блеяние кассий.
Потная рубашка приклеилась к спине Илии, а пряди волос облепили грязное лицо. Девушка попробовала вытереть лицо тыльной стороной ладони, но только размазала грязь. С этим ничего нельзя было поделать.
Она развернула пони и быстро помчалась впереди стада. Кассии послушно направились к загонам около лагеря, где их рассортируют, некоторых продадут в другие кланы, некоторых - в город. Большую часть стада вечером отпустят, и они возвратятся на широкие равнины и богатые летней травой пастбища.
Когда последняя кассия была, наконец, загнана за ограду, Илия отправила своего пони пастись на лошадиное пастбище. Йоко лег на землю у ворот и тяжело задышал, высунув язык. Все его тело задрожало в такт дыханию. Дэйс наблюдал, как его хозяйка сняла седло с пони и насухо вытерла его, прежде чем отпустить животное. Он наблюдал, как пони вышел за ворота, фыркая и обнюхивая землю, пока не нашел то, что искал. Упав на колени, он перекатился на правый бок и, мыча от удовольствия, начал кататься по песку, почесывая спину и бока.
Илия прислонилась на минуту к воротам, затем подобрала седло с уздечкой и направилась в лагерь. Йоко вскочил и потрусил за ней.
На нескольких акрах земли были разбросаны гигантские деревья галобы. Здесь из года в год кланы разбивали свои палатки. Между деревьями росли заросли кустарника. Они образовывали естественные заборы между клановыми лагерями. Почва здесь была глинистая и очень плотная, но покрытая сверху отличным песком. Местные растения росли вперемежку с некоторыми земными видами, которые выросли из семян, употребляемых на корм коням. Овес и пшеница хорошо прижились здесь, на земле Карта. Люцерна тоже. На восточном побережье Астриды, около городов, были поля земных растений. Однако кланы никогда не задерживались на одном месте, чтобы выращивать что-либо. Все лето они проводили в переездах, хотя в зимних лагерях у них и были оранжереи для снабжения овощами. Открытые же поля нужно было охранять от дрифтеров и кассий, которым завезенная пища пришлась по вкусу.
Нижние ветви галоб объедались дикими стадами, а верхушки образовывали своеобразную крышу над лагерем. 'Крыша' задерживала редкие летние дожди, а в хорошую погоду давала тень и прохладу. У каждого клана была своя традиционная площадка и свои пастбища, а также небольшие загончики для скота.
Среди ветвей деревьев порхали птички и наполняли кроны чириканьем и щебетаньем. Они угомонялись лишь с заходом солнца, когда светильники и
