защелкала пальцами, привлекая внимание, девушка в соседней камере. Габу обернулась. Девушка, звавшая ее, не была человеком. Не была она и малани. Что-то среднее – причудливый виток эволюции чужого мира.
– Кто ты? – спросила ее Габу, не особенно желая разговаривать, но еще больше не желая находиться наедине со своими мыслями.
– Я вообще-то спросила, за что ты здесь, – грубо напомнила ей девушка, напрягая сложенные на груди мускулистые руки. – Или же ты оглохла?
– Я – сестра Пилса, – сказала Габу, стараясь не показывать страх перед своей новой знакомой, но в тайне надеясь, что репутация брата сможет ей сейчас хоть как-то помочь.
– Сестра убийцы? – спросила ее девушка, не скрывая презрения.
– Да.
– Плохо. Не люблю психопатов. От них одни проблемы. – Девушка прищурилась. – А ты здесь, потому что помогала ему?
– Нет!
– Тогда за что? – взгляд ее стал сальным, оценивающим. – Работала на улице?
– Нет! – оскорбилась Габу.
– Тогда за что, черт возьми?! – заорала девушка в соседней камере, потеряв терпение. Габу попыталась выдержать ее взгляд, но смутилась уже через пару секунд, отвернулась, села на жесткую кровать, которую и кроватью-то назвать было нельзя, попыталась ни о чем не думать. – Не смей поворачиваться ко мне спиной! – зашипела на нее девушка в соседней камере. Габу не ответила. – Я доберусь до тебя, и тогда ты пожалеешь!
– Нет, не доберешься, – сказала Габу, но встречаться взглядом со своей новой знакомой так и не решилась. – Между нами решетка, а значит сейчас ты ничего не сможешь сделать мне. Так что отстань и дай подумать.
– Вот значит как… – девушка в соседней камере проверила для верности на прочность решетки – безуспешно, попыталась дотянуться до Габу – снова неудачно, грязно выругалась, запыхтела, словно вот- вот лопнет. – Ладно. Дождемся ночи. У меня здесь знакомый охранник, посмотрим, как ты запоешь, когда между нами не будет решеток.
– Не надейся, что я останусь здесь так долго, – сказала Габу, однако липкий страх поселился внизу живота ожиданием приближения чего-то недоброго. «А что если соседка по камере не врет? Что если наступит ночь, а я все еще буду здесь? Что тогда?» Габу обернулась, невольно останавливая взгляд на мускулистых руках девушки в соседней камере.
– Страшно? – спросила ее девушка. – Вижу, что страшно. Это хорошо. Мне нравится видеть твой страх.
– Оставь меня в покое, – попросила Габу, вспомнив, как еще вчера жизнь казалась радужной и идущей в гору. У нее было свое жилье, у нее была работа. И все это не в прогнившем, пропахшем морской солью городе под водой, а здесь, в городе, где мечтает каждый и где мечты каждого могут стать реальностью. Но вот наступило утро и принесло очередной сюрприз. – Ненавижу тебя, Пилс, – произнесла одними губами Габу.
– Молитвы тебе не помогут, я все равно приду за тобой! – пообещала ей девушка в соседней камере, неверно истолковав ее мысли. Габу не ответила, закрыла глаза, легла на жесткую кровать. На мгновение ей даже показалось, что она заснула. Перед глазами мелькнули какие-то неясные картинки, миражи, блики. Где-то далеко зазвучал голос, напевающий знакомый мотив песни. Песни, которую днем насвистывал брат. Габу вздрогнула, открыла глаза. Лампы под потолком были все еще включены, но кто знает, выключают ли их здесь совсем? «Сколько же я спала?» – подумала она. Где-то далеко послышались шаги. «Охранник!» – решила Габу, обернулась, чтобы увидеть девушку в соседней камере. Девушка стояла, скрестив на груди сильные руки атлета, и улыбалась в предвкушении. «А если она не соврала и охранник действительно ее друг? Что тогда?» – Габу вжалась в кровать, не зная, что делать. «Бежать! Но куда? Искать выход! Но здесь одни решетки!».
– Послушай, – обратилась Габу к девушке в соседней камере, – я ничего не сделала тебе, не хотела ничего тебе сделать, и если какие-то мои слова тебя обидели, то я прошу прощения. Слышишь? Прости меня. Только… – она замолчала, услышав смех. Смех, который был еще страшнее, чем мускулистые руки. «Я пропала! Пропала! Пропала!» Габу заметалась по камере, словно это могло помочь ей найти выход. Шаги охранника приближались. Они стучали в висках все громче и громче, став одним целым с ударами сердца. Вот к ним прибавился размеренный звон ключей. Вот появилась уродливая тень охранника. Вот Габу уже слышит его тяжелое дыхание. Дыхание палача. Сейчас он придет и впустит к ней ту безумную девушку из соседней камеры. И ничего нельзя исправить, невозможно вымолить прощения. Габу вжалась спиной в холодные прутья решетки, пытаясь закричать, но страх парализовал ее. Охранник подошел к ее камере, остановился. Он казался Габу таким огромным, таким безжалостным! Снова звякнули ключи, скрипнул замок. Дверь в камеру открылась. Охранник замер на пороге, запустив большие пальцы рук за широкий кожаный ремень, к которому были прицеплены связка ключей и увесистая резиновая дубинка. – Пожалуйста, не бейте меня! – взмолилась Габу. – Я ничего не сделала. Совсем ничего… – она замолчала, увидев на лице охранника удивление.
– Собирайся, к тебе пришел твой адвокат, – сказал он, так и не решив, спятила она или затеяла какую- то игру. Она – сестра убийцы, сестра изощренного психопата, который рисовал на стенах картины, используя кровь и внутренности своих жертв.
– Адвокат? – растерянно переспросила Габу.
– Не вздумай играть со мной! – предупредил ее охранник и взялся за рукоять дубинки. Габу закивала, заставила себя отойти от решетки.
– Ты еще вернешься! – пообещала ей девушка в соседней камере. Габу не ответила ей. Она шла по коридору впереди охранника и думала лишь о том, что сделает все, лишь бы не вернуться назад в камеру. Все, что угодно.
– Стой здесь! – велел ей охранник, когда они вышли из лифта. Этаж был знаком Габу. Сюда ее привезли утром. Таким далеким утром! Сейчас за окном был уже вечер. Ранний вечер. А казалось, что прошла уже целая вечность. Вечность в заточении с безумцами и садистами. Грузчики с офисным оборудованием, которых они пропускали, вошли в лифт. Двери закрылись. Габу услышала, как загудели электромоторы. Загудели, напоминая ей о том, как утром она спустилась в подвал на этом лифте, в свою камеру. Нет, больше она не хочет слышать этот звук! Никогда! Никогда! – Иди вперед, – охранник ткнул ее дубинкой в спину. Габу вздрогнула. Ноги стали ватными. Что будет дальше? В какие неприятности втянул ее брат на этот раз и как из них теперь выбираться? Охранник провел Габу вдоль по коридору. Габу увидела дверь в знакомую комнату для допросов. Охранник велел ей войти.
– Теперь можете оставить нас, – сказал ему мужчина, стоявший у стола. Он был молод, высок и почти красив, почти, потому что Габу сейчас не могла думать ни о чем другом, кроме камеры, в которую она не собиралась возвращаться. – С вами все в порядке? – спросил ее мужчина. Габу встретилась с ним взглядом. У него были голубые глаза и светлая кожа. Темная щетина пробивалась на подбородке и щеках. – Вас держали в одиночной камере?
– Да.
– Никто не пытался давить на вас, принуждать к признанию?
– Мне не в чем признаваться.
– Это я уже прочитал, – он жестом предложил ей сесть за стол, представился. – Я лучший адвокат этого города, и если вы не возражаете, то я буду вести ваше дело.
– Почему? – недоверчиво спросила его Габу.
– Что почему? – по-детски доверчиво удивился он.
– Почему лучший адвокат города хочет вести мое дело? У меня нет ни денег, ни власти, чтобы расплатиться с вами.
– Но у вас есть брат и есть известность, а для адвоката иногда победа в громком деле намного ценнее денег.
– Я вас не понимаю.
– Я дам вам свободу, вы дадите мне славу. Так достаточно ясно, Габу? Не возражаете, если я буду
