— Конечно не было. Ты усвистела с планеты сразу после Воссоединения. А музей организовали чуть позже, когда наладили производство высокотехнологичной техники и кое-какие машинки времён нашего детства стали выходить из употребления. Это в Миллербахе, там у Ахтенмейлебергверк было огромный ангар. Вот в нём это дело и собрали.
Зимой оно вообще-то не очень работает, но я туда постоянно студентов таскаю, меня все знают, договорюсь.
С этими словами Петер затормозил около огромного навеса из-под которого вырывались клубы пара.
— Это Паузетка, лучший в городе хайзесбад.
— Что, уже совсем никто не помнит, что правильно говорить не Паузетка, а Паужетка? — удивилась Алина.
Петер что-то сделал с заслонками на топке котла, и полез из машины наружу через водительскую дверь.
— А вода в котле не замерзнет, пока мы будем там сидеть? — поинтересовался Карл, выбравшись из машины.
— Не замерзнет. Я сейчас переключил топку в экономичный режим. Она в таком режиме на одной закладке угля часов двенадцать поддерживает плюсовую температуру в кабине.
Они вошли в стеклянные двери и на оказались между двумя стеклянными стенками. За той, что внутри, блестели два ряда круглых бассейнов. В большинстве из них сидели люди, а посредине плавал круглый плотик, на котором стояли тарелки и бокалы.
— Вы снимайте с себя всё здесь, и бегом туда, — пояснил инопланетянам Петер. — Здесь не слишком жарко, но там очень влажно, и одежда сразу отсыреет, в чём ничего хорошего нет. Наш бассейн двенадцатый, он единственный пустой.
Внутри и правда было тепло. Не так как в бане, но всё же. Но потрогав ногой воду в бассейне, Карл предпочёл пока остаться снаружи.
— Что такое? — спросил подошедший Петер. — А, воду перегрели? Ну ничего, сейчас мы это поправим. И он протянул руку к заслонкам, торчавшим на краю бассейна. Через пару минут в воду действительно можно было влезать.
Горячая расслабляющая ванна — это то, что нужно после возни с контейнерами на морозе. Вода в бассейне была солоновата на вкус и слегка пузырилась. Карл и Лада уселись на дно, прислонившись к стенке, и расслабились, почти потеряв представление о времени. Более привычные к такому времяпрепровождению Петер и Алина вели неспешную беседу:
— Ну как ты, нашла свою пылинку дальних стран?
— Ты про что?
— Помнишь свои любимые стихи в детстве?
Вот ты тогда решилась вырваться из нашего захолустья, и как?
— Ну уж не жалею, это точно. Хотя на самом деле большой разницы нет. Для фермера мир — это его огород, для таксиста город, для лётчика — планета. Для меня сейчас мир это пять десятков планет. Ну и что? Подними глаза в небо, и ты увидишь миллиарды звёзд, до которых нам ещё тянуться и тянуться. Отдать эти пятьдесят миров обратно я не хочу, пробовала уже, когда с Максимом сидела. За пять лет совершенно извелась видеть одно и то же солнце на небе каждый день. Но я прекрасно понимаю, что между одним и пятьюдесятью разница небольшая.
— А что с мечтой о военной карьере?
— Сначала не хватило умения пилотировать. Потом пошла в торговый флот, надеясь что рано или поздно случится набор добровольцев из Торгфлота. Такое в ВКФ иногда бывает, когда где-нибудь сдают много новых кораблей и выпускников академий не хватает, чтобы их укомплектовать.
Один раз такой набор случился, когда я с ребёнком сидела.
Второй раз года три назад. Тогда меня отговорил Торвальдыч. Я уже была вторым механиком на «Марианне», а он стармехом. И он хотел передать корабль мне. И передал. Четыре скачка назад. А ты тут как?
— Учу студентов помаленьку, и мечтаю начать строить здесь свои космические корабли. Ты мечтала о Пространстве для себя, и ты его получила. А я хочу Пространства для своего Мира. Но пока не получается.
— Пространство. Как иронично это звучит. Ведь нет другой такой профессии, где приходится столько времени проводить в тесном помещении без возможности выйти. Зато каждые два месяца — новый Мир. Но зачем тебе Пространство для Мира? Ради тех цветных кружочков, в которые превращались три точки на небосводе, которые мы в детстве разглядывали в телескоп? Ты их вряд ли достигнешь. Ни в одном из 50 миров не занимаются активным исследованием, не то что освоением, внешних планет.
Даже под Арктуром, где нам от Древних досталось два пригодных для жизни спутника Супера, Супер — не более чем большой зелёный круг в небе Атлантиса и Авалона.
Только в Солнечной системе немножко занимаются изучением своих внешних планет. Но их там десять миллиардов, они могут себе это позволить.
А мы — взлели с планеты, подошли поближе к звезде, в скачковую зону, перепрыгнули к другой звезде, и скорей обратно, под кислородную атмосферу.
Я тут под Сириусом смортрела фильм, снятый землянами из МИСС про историю исследования спутникков Юпитера и Сатурна. Удивительно красивые миры. И таких под каждой звездой рядом с обитаемой планетой — по нескольку штук. Но человек там жить не может.
Шияары бы смогли. Чем больше я узнаю про то, как устроена Вселенная, тем меньше их понимаю. Мы бы с ними прекрасно ужились в этой системе, если бы они не стремились лишить нас возможности летать. Сейчас все эксперты убеждены, что нашу промышленность они уничтожили по ошибке. Колония была молодая и просто не успела создать себе других промышленных мощностей, кроме того корабля-завода,
