протянул Анджею. — Ты сам-то откуда? Смотрю, на такой фитюльке прилетел. Как только в нее воткнули двигатель Ангстрёма? Я был уверен, что таких маленьких скачковых кораблей не бывает.
— Не бывает, — подтвердил Анджей. — Это ВКФ-овская пинасса, а я прилетел на ней с Земли.
Бармен смерил Анджея взглядом:
— На офицера ты не похож. На экспедиционщика из МИСС тоже.
— А я и не тот, и не другой. Я журналист.
— Земной журналист? Который пишет во всякие земные издания? Не в National Geographic часом?
— И туда тоже. Может, видел в позапрошлом номере статью про Терранет?
— Ух ты! У нас тут добрых полсотни лет не было земных журналистов. А откуда ты на Земле?
— Из Вены. Это в Европе.
— Тогда давай сделаю тебе кофе по-венски за счет заведения. Заодно скажешь мне, правильно ли я его готовлю.
Вооружившись чашечкой кофе по-венски, Анджей уселся за столиком и занялся изучением буклета- путеводителя. На первой странице было написано: «Марс — старейший из обитаемых миров». Анджей хмыкнул. «Хандрамиты долин Маринера — крупнейшие в Галактике искусственные сооружения». Здесь возразить было нечего — на более благоприятных для жизни планетах не строят перекрытий в десятки километров шириной и сотни длиной.
«Рейлер — самый быстроходный поверхностный транспорт». В этом Анджей попробовал усомниться, вспомнив китайские дороги на магнитной подушке, но, вчитавшись, понял, что китайцам ничего не светит: рейлер, который был явным родственником тех дорог, ходил не только по хандрамитам, но и по поверхности плато к рудничным поселкам, и вот на харрандре, где давление воздуха в сотню раз ниже, чем на Земле, он разгонялся до сверхзвуковых скоростей.
После этой краткой демонстрации достижений шла страница с описанием того, чего на Марсе стоит опасаться.
«Парциальное давление кислорода в воздухе хандрамитов значительно ниже, чем на большинстве обитаемых планет. При серьезной физической нагрузке возможны одышка, головокружение и прочие неблагоприятные эффекты. Если в первые дни пребывания на Марсе у вас начнется сухой кашель, немедленно обратитесь к врачу.»
«Сила тяжести на Марсе примерно в два-три раза меньше, чем на других обитаемых планетах. Вероятно, вы не ощущаете этого после космического перелета, так как в космических кораблях обычно поддерживается ещё меньшая псевдотяжесть, однако будьте осторожны во время физических упражнений.»
«Содержание кислорода в воздухе хандрамитов достигает 45 осторожны с открытым огнём».
Разлука, разлука
Из какой-то неприметной двери на первом этаже появилась Мара, подошла к столикам — и вдруг окликнула грузного пожилого человека в торгфлотовской форме:
— Кого я вижу! Дядя Захариос!
Тот, к кому она обращалась, обернулся, посмотрел на неё внимательно, а потом расплылся в широкой улыбке:
— Это же малышка Мара! Как ты выросла! — и встал из-за столика навстречу ей. Мара подбежала к нему, обняла, а потом взяла да и подкинула в воздух.
— Что ты творишь! Надорвёшься, я же тяжелый! — завопил он, когда Мара поставила его на пол.
— Это же Марс, — ухмыльнулась Мара. — Тут всё в два с половиной раза легче.
— И давление кислорода тоже в два раза меньше. Задохнёшься.
— Ничего, я тренированная.
— Ну, рассказывай, — потребовал Захариос, немного придя в себя. — Как там Тадеуш, как Тордис, как твои родители, как Келли и Ким? Судя по тому, из какой двери ты вылезла, вы с Кимом уже можете говорить «Мы не ребята, мы капитаны», как балаклавские рыбаки царю.
— Мне бы мичмана получить, — с грустью сказала Мара. — Четыре экзамена ещё не сданы, а я тут мотаюсь по всей Солнечной системе. Капитан, как же. Сам свой лоцман, сам свой боцман. Одна за весь экипаж, с одним пассажиром.
— С пассажиром-то хоть познакомишь?
— Да, конечно. Анджей, знакомься, это капитан Захариос Ставраки, транспортник «Ариадна», из-под Арктура. А это Анджей Краковски, журналист с Земли.
Тут же Анджей был пересажен за столик, где сидели офицеры «Ариадны». Мара устроилась там же.
— Анджей — тот самый человек, который может показать землянам, что Вселенная не ограничивается их маленьким шариком, — похвасталась она. — В сентябре я показала ему, как обслуживают спутники СНМ, так он такой репортаж сделал в National Geographic о нашем «Терранете»! А теперь Клавиус. Но это всё-таки немного не то. Клавиус — вообще какая-то техноархеология, город, заброшенный сто лет назад. А теперь вот притащила Анджея на Марс. Жаль, нет времени как следует тут погулять и посмотреть — надо срочно возвращаться, потому что мы прилетели за ценным специалистом для Клавиуса, а расположение планет ухудшается с каждым часом.
— А у тебя самого есть время? — поинтересовался капитан Ставраки у Анджея.
— Да я вообще-то фрилансер. Ради хорошего репортажа можно потратить и месяц, и два.
— Так послушай, парень, зачем тебе с ней возвращаться? Давай лучше с нами под Арктур. У нас стартовое окно только через семь дней, ещё успеешь тут нагуляться. И пойдет у тебя по нарастающей: Луна, теперь Марс, а потом уже и под другой звездой побываешь. Человека, о котором так отзывается Мара, свезу бесплатно.
Мара ткнула Анджея локтем в бок: мол, соглашайся, пока предлагают.
— Э, и как же мои марсианские впечатления доберутся до читателей? — растерялся Анджей.
— Мы же будем идти к точке скачка целых две мегасекунды, — пояснил капитан Ставраки. — Успеешь сделать из своих впечатлений статьи, видеосюжеты, или что у вас там полагается, и отправить по е-мейлу на Землю, пока мы будем в этой системе. А там разберешься. Последнее время корабли что-то зачастили в Солнечную систему, так что больших задержек в доставке писем из-под Арктура не будет.
— А ты? — спросил Анджей у Мары.
— Что ж, если ты примешь предложение дяди Захариоса, попробую вызвонить мастера Брукмана прямо сейчас и попросить его приехать ближайшим рейлером. Чтобы улететь в течение двух часов, пока ещё возможен гравитационный манёвр около Венеры.
С этими словами Мара извлекла из кармана кителя обыкновенное зеркальце и начала говорить, держа его перед лицом.
— Зачем тебе зеркало? — удивленно спросил Анджей, когда разговор был закончен.
— Неужели за время нашего знакомства я при тебе ни разу не общалась по видеофону? Это же очень просто — у меня камеры в очках, смотрят вперед. А люди привыкли видеть лицо собеседника, поэтому во время разговора приходится держать перед собой зеркало.
По громкой связи раздалось:
— Прибывает местный рейс 144, Ноктис-третий — Офир. Высадка пассажиров будет производиться через второй шлюз первого этажа.
