Date: 8116,2.840
Subject: Re: Ура!
Любимая, прости за задержку с ответом.
Пока не сдал вахту Диане, не было никакой возможности отвечать на личную почту.
>> Я поднимаю алые паруса на своём корвете и лечу к тебе.
> А корвет и алые паруса это романтическая аллегория?
Увы, корвет это полторы тысячи тонн клапанов, трубопроводов, кабелей, процессоров, и всякого прочего добра, вместе составляющего космический корабль. И нас на нём всего четверо.
А насчет алых парусов — на обратном пути увидишь.
Прогулка под Фобосом
Когда корвет «Александр Маринеско» замер на расстоянии длины переходного тоннеля от здания космопорта Офир-Восточный, Ким опустил руки на подлокотники пилотского кресла и несколько секунд сидел неподвижно.
Сажать тяжелые корабли на планету почти без атмосферы, но с ускорением свободного падения в 4 м/с? — это чуть ли не самое сложное занятие, которое есть в освоенной Галактике. Говорят, правда, ещё про тиссинскую глиссаду, но там хотя бы внизу безграничный океан и промахнуться мимо полосы невозможно. Впрочем, кто учился пилотировать в Порт-Шамбала, мимо полосы не промахивается.
Ким вытер пот со лба и выбрался из кресла. У капитана корабля, совершившего посадку, есть уйма дел. А если в экипаже четыре человека, то и передоверить их некому.
Через два часа, впрочем, основная суета была позади. Ким принял душ, переоделся в чистую форму и стоял на платформе, ожидая рейлера на Соацеру.
Червячок сомнения, конечно его немножко грыз. Правильно ли он поступает, поделив стояночные вахты между второкурсниками-механиками, и не только смывшись в увольнение на всё время стоянки, но и отпустив Диану.
С другой стороны: ну что увидят второкурсники ночью на незнакомой планете? Им треножников- официантов пока хватит. Если события будут развиваться так, как они вроде пошли, до окончания Академии на Марсе они побывают ещё не раз.
За полтора часа поездки он сумел успокоиться и выпихнуть рабочие мысли из головы. Этому тоже в Академии учат.
Ну вот и неприметный полустанок за две остановки до Соацеры. И на платформе стоит она…
Они, конечно же, узнали друг друга в лицо. Они успели обменяться достаточным числом видеофайлов и фотографий по межпланетной почте.
Не прошло и двух секунд после того, как Ким вышел из вагона, как они оказались друг у друга в объятиях.
Когда первый долгий поцелуй завершился, Ким сказал:
— Ну, пошли.
— Куда? — удивилась Труди.
— Ну это тебе виднее, куда. Это твой мир, и у нас есть всего несколько часов чтобы погулять по нему вместе. Наверняка, тут есть что-то, чем ты бы хотела поделиться со мной.
Солнце уже коснулось вершин гор на западе, а навстречу ему на небосклон торопливо карабкался Фобос.
Труди задумалась.
— Знаешь, это как-то для меня неожиданно. Я думала, я и ты встретились, и нам кроме друг друга ничего не надо.
— Но твой мир это тоже ты. Мы с тобой будем теперь рядом весь полёт и ещё кусочек времени на Луне. А с Марса мы улетим завтра утром.
— Ким, я не могу понять никак. Вроде ты мой ровесник. А иногда вдруг начинаешь вести себя как будто лет на десять старше.
— Знаешь, как-то мне попалось забавное утверждение: «страшно не то, что мы — взрослые, страшно то, что взрослые — это мы». Вот со мной и со всем нашим курсом полгода назад случилось именно это. Эскадра ушла в рейд, во всей Порт-Шамбале остался один строевой офицер, мой названный братик Келли, и преподаватели-отставники Академии. А на Порт-Шамбале кроме Терранета и эпизодических спасательных операций в разных уголках Земли, ещё и диспетчерское обеспечение всей Солнечной системы. Правда, без эскадры тут рулить только одним-двумя случайными транспортниками, идущими к вам. Вот полгода назад мы и оказались de facto взрослыми. Я уже почти привык.
Оверсан
Сдавая в очередной раз Киму вахту, Диана спросила его:
— Ты давно последний раз спал?
— Ну вроде только что из койки.
— Я тебя спрашиваю не когда ты последний раз тискал свою Труди, а когда ты последний раз спал. По-моему это было ещё до посадки на Марс. Я понимаю, ты нашёл себе замечательную девчонку, но в конце концов ты здесь капитан. Сдавая тебе вахту, я доверяю тебе свою шкуру и, кстати, её шкуру тоже. А ты тут клюёшь на вахте носом.
В кают-компании «Маринеско» ужинали пассажиры. Во главе стола сидел только что сменившийся с вахты Ким, и радуясь тому, что пассажиры развлекают себя сами, и извечную капитанскую обязанность развлекать пассажиров можно просачковать, сосредоточенно поглощал суп.
Труди между тем рассказывала про интересные технические решения, которые она обнаружила, изучая СЖО корвета.
И тут вдруг Ким услышал, как Минни, её однокурсница, говорит:
— Хорошо быть любовницей капитана. Всюду пускает никто не останавливает.
Это был чистейшей воды поклёп. При экипаже в четыре человека и вахте в ходовой рубке и в машинном времени на то, чтобы следить за пассажирами у экипажа абсолютно не было. Поэтому второкурсники-механики очень ловко распорядились интересом Труди к СЖО, фактически сложив с себя её контроль.
А Минни просто хреново переносила невесомость, поэтому носа с жилой палубы не казала.
Но в общем, вряд ли, проучившись вместе четыре года, Труди будет обижаться на Минни за такую невинную подколку.
Тем не менее, Ким положил ложку и обвел глазами собравшихся.
— Любовницей капитана быть тяжело. У нас в ВКФ это вообще почти официальная должность. Представьте себе нормальный рейд. Не прогулочку от космопорта до космопорта в пределах одной системы как у нас, а рейд с зачисткой поясов астероидов в парочке необитаемых звездных систем. Полгода, а то и год. С боями. Капитану всё время приходится принимать какие-то невесёлые решения. Капитан круглые сутки на вахте, перед всем экипажем он должен изображать из себя абсолютную уверенность в себе. Даже еду ему носят в каюту, а в кают-компанию он может войти только с разрешения старшего офицера, чтобы не смущать офицеров, которые здесь отдыхают от службы.
Не знаю как это было во времена военно-морских флотов на Земле, но у нас в ВКФ есть одно единственное исключение — на борту может быть человек, с которым капитан может разделить свою неуверенность, при котором может позволить себе проявить слабость. Это как раз и есть любовница, или
