такая модель выдержала бы саму Труди и от силы килограмм 20 груза, но на Луне она могла бы, пожалуй, жонглировать Морицом и Вагабовым — двумя самыми тяжелыми людьми в Клавиусе.
Такие экзоскелеты рассчитаны на использование в качестве машины телеприсутствия, и могут управляться как со второго экзоскелета, так и с компьютерной приставки для управления жестами. Приставка нашлась у Мишеля и Ганса, которые привезли её с собой для экспериментов с дракончиками.
Поэтому через четыре дня Линда Раштен, наконец, смогла приступить к своей работе, ради которой она уже два месяца ошивалась в Клавиусе, занимаясь вместо молекулярной биологии странной смесью геоботаники с археологией.
Когда она, начала жестикулировать перед приставкой, распределяя подопытных мышей в изолированном куполе по клеткам, мастер Брукман объявил своим экотехникам выходной.
Труди устроилась на газоне перед зданием планетологической экспедиции с планшетным компьютером. Последние несколько дней ей было совершенно некогда смотреть за тем, что творится в земной, да и в марсианской Сети вокруг её фильма, и что вытворяют там две копии её аватара.
Но не успела она открыть страничку дискуссии на Синематроне, как из тоннеля, ведущего в большой купол, вылезли эти двое земных мальчишек, над которыми почему-то шефствовал Ким, со своими дракончиками. Сегодня кроме обычных двух бронзовых, они волокли с собой целую охапку красных.
— Труди, привет! — поздоровался Ганс. — Хочешь персонального дракона?
— А что, вы их так просто раздаёте?
— Ну да! Сегодня конвейер запустили. Теперь красных дракончиков будет много.
— А они все будут одного цвета?
— Ну можно было заложить разные цвета, но смысл. Пусть уж бронзовые и золотой останутся уникальными.
— А разве золотые не девочки? — Труди уже выбрала время и поинтересовалась той книгой, к которой рассказанная Кимом легенда возводила происхождение первого дракончика.
— Золотой есть только один — Рут. Эльза, его хозяйка, очень хочет, чтобы это была девочка. Но ничего женственного в его движениях нет. Вся пластика такая же, как у бронзовых.
— Погоди-погоди, — сказала Труди, вытащила из кармашка своего планшета стилус, сделала несколько набросков, потом аппроксимировала их формулами и показала формулы Мишелю. — У тебя ведь шея движется вот так, а лапы — вот так. А если сделать вот так?
Мишель вытащил свой планшетный компьютер. Он был заметно меньше, чем у Труди, зато военного образца, ударопрочный, водонепроницаемый.
Полез в исходные тексты контроллера движений дракона, и минут пятнадцать там возился, периодически спрашивая совета у Труди, не отрывавшей взгляд от его экрана.
Потом выбрал одного из красных дракончиков, у которого на передней лапке было алюминиевое колечко с цифрой «9» и залил в него, вернее теперь уже в неё, новую программу.
— Её будут звать Джейнайн. Потому что 9-й номер. А 10-й будет с японским именем Кайтен.
Потом снял с плеча бронзового Адама и пустил их гулять рядом. Разница в пластике просто бросалась в глаза. Красная драконочка кокетливо изгибала шею, и, слегка покачивая бедрами задних лап плыла по газону, в то время как бронзовый увалень топал за ней вразвалочку.
— Ура! — завопил Ганс. — Труди, ты лучший 4D-художник в Галактике.
— Ну разве что в Клавиусе, — улыбнулась девушка. — И то, потому что здесь других нет. У нас на Марсе, например, в Мельдилорне есть Джулия Джойнер. Так я против неё что плотник супротив столяра. А на Земле у вас есть Жозе Перейра.
— Но Перейра он же обыкновенный, двумерный художник, — робко возразил Миранду.
— Перейра великий художник, он сколько измерений надо, столько и может, — отрезала Труди. — Статуя Христа, которую он реставрировал это три измерения. А я уже только из обсуждения моего фильма с ним, столько почерпнула…
Тут из двери, ведущей в тоннель, появился Ким в рабочем комбинезоне, на ходу вытирая руки ветошью.
— О, они у вас теперь разнополые, — обрадовался он, увидев дракончиков. — А брачный полёт ты уже запрограммировал?
Вопрос был задан Мишелю, но почем-то, услышав его, залился краской Ганс. Мишель кинулся на защиту друга:
— Ну откуда ж я знаю какие реакции должны быть у драконов во время брачного полёта? Давай что- ли я на вас с Труди на ночь датчиков навешаю, чтобы иметь исходный материал.
Теперь смутился Ким. А Труди всё происходящее откровенно веселило:
— Не, не помогут тебе никакие датчики. Я вон сколько книг читала и фильмов смотрела про романтическую любовь. Но пока ко мне самой не явился прекрасный капитан на своём корвете, ничего похожего на то, как оно на самом деле я себе не представляла.
Так что, Ким, придется тебе брачный полёт у дракончиков самому программировать. Я тебе, так и быть, помогу в том, что касается женской особи.
В университете Бордо
Капитан II ранга Мигель Гонсалес-первый, кряхтя, выбрался из флиттера, припаркованного на улице Командан Арну в Бордо. Давно прошли времена, когда механик торгового флота Мигель Гонсалес мог спокойно лазать по скобтрапам корабля на глиссаде, при двойной перегрузке. Да и когда старший лейтенант свежеобразованного Военно-Космического Флота Гонсалес с видеокамерой и инерциальным датчиком облазил всю матку шияаров на только что воссоедиенной с Человечеством планете под Осануэва.
Как выясняется, именно это было делом всей жизни, за которое Мигеля Гонсалеса будут помнить века спустя, если будут.
А теперь даже флиттер не попилотируешь. Хорошо хоть внучка Лаура разыскала где-то безумных биологов, вроде тех самых, которые сейчас на Клавиусе возятся и не менее безумного мальчишку- программиста и они все вместе сочинили алгоритм для автопилота флиттера, который разгонял и тормозил машину так, чтобы старик Мигель не терял сознание. А то бы сидеть ему в порт-Шамбале как в тюрьме, как предыдущие пять лет. Теперь хоть в Бордо можно выбраться. Нет, кто-нибудь из курсантов бы, конечно, отвёз. Ким, который глубже всех влез в этот проект с изучением шияаров, торчит на Луне, но здесь Лаура. Да и у малыша Джека уже открыта категория «F» в лётных правах.
Но одно дело, когда летаешь сам, пусть с автопилотом, пусть преодолевая боль, другое дело, когда тебя везут и ты по дороге теряешь сознание. Потом ещё с Хань Сяо бы ругаться пришлось.
Внешнему наблюдателю, впрочем, было бы невдомёк, что подтянутый совершенно седой офицер — практически инвалид, неспособный к самостоятельному передвижению даже в пределах планеты. Ходить пешком здоровье ему ещё вполне позволяло.
Профессор Бромптон, встречавший Гонсалеса у малозаметной боковой двери университета, в своём неизменном растянутом свитере, выглядел куда менее физически крепким.
— Добрый день, Айзек! Ну как у вас тут дела.
— Вашими молитвами. Никогда не думал, что со мной будут раскланиваться в коридоре не только ректор и проректор по хозчасти, но даже завкафедрой египтологии. Техноархеология у нас всегда была в загоне. А уж на моё увлечение темой космической войны вообще смотрели как на политическую фронду. А тут ваш грант, плюс мешок обломков шияаров. Признайтесь, ведь вы распотрошили все личные коллекции офицеров эскадры. Да ещё эта странная машинка для неразрушающей масс-спектрометрии. Теперь ко мне стоит очередь из археологов, работающих со всякими дотехническими культурами. Всем хочется узнать технологию изготовления всяких ценных металлических украшений, а только ваша машинка даёт достаточно детальную информацию.
Гонсалес улыбнулся:
