избирательными правами[240].
Многие лишенцы особенно из числа молодёжи очень тяжело переживали подобные ограничения, что иногда находило отражение в их заявлениях о восстановлении в избирательных правах. Так, жители города Ельни, братья Драбовы Николай, Алексей, Борис и Александр, лишённые прав голоса летом 1925 г. за принадлежность к семье частного торговца в своём обращении в уездный исполком писали: «Мы как молодое поколение с рвением стремились бы участвовать в общественной работе, но, не имея права голоса, мы не можем быть членами профессионального союза, брат Николай с 1918 г. был членом союза совработников, но месяц тому назад убыл из последнего»[241]. Как свидетельствовал корреспондент «Рабочего пути», в феврале 1927 г. один из жителей Смоленска, обнаружив свою фамилию в списке лишенцев воскликнул в сердцах: «Того и жди, что и с профсоюза выпрут. Пропала теперь моя головушка!»[242]. В январе 1930 г. в г. Новозыбков был обнаружен подпольный кожевенный завод. Его владелец — Карпов, так объяснил, почему он не стал легализовывать своё производство: «Если бы я взял патент, мог бы потерять право голоса, а вместе с тем и профсоюзный билет»[243].
Тем не менее, многие лишенцы всё-таки вступали в профсоюз и общественные организации и даже добивались в них высокого положения. В ходе чистки ячеек Осоавиахима в начале 1930 г., выяснилось например, что в ячейку при колхозе «Путь к коммунизму» Руднянского района «пролезли чужаки Иванов М. — сын лишенца, Трындиков Д. — религиозник, Гурко Д. — сын кулака»[244].
До начала 1930-х гг. немало лишенцев состояло в различных религиозных объединениях, многие даже занимали в них руководящие посты. Однако в ходе «великого перелома» власть предприняла шаги по «социальному очищению» религиозных организаций. 1 февраля 1930 г. ЦИК и СНК СССР приняли постановление «О борьбе с контрреволюционными элементами в руководящих органах религиозных объединений». Оно предписывало местным властям организовать перерегистрацию данных объединений. При этом из них следовало исключить кулаков, лишенцев и других лиц «враждебных советской власти». Если такие лица оказывались в руководящих органах «предлагалось отказывать религиозным объединениям в регистрации»[245].
Для деревенских лишенцев существенным ограничением являлся запрет на занятие должности сельского исполнителя. Институт сельских исполнителей был введён декретом ВЦИК и СНК РСФСР от 27 марта 1924 г. «в целях успешного и своевременного выполнения сельскими советами заданий по охране общественного порядка личной и имущественной безопасности граждан, по благоустройству и развитию общественной самодеятельности». Сельские исполнители должны были заниматься охраной правопорядка на территории своих сельсоветов и исполнять различные поручения местной власти. Они назначались сельсоветами из числа местного крестьянства в порядке очереди на срок до двух месяцев. При этом кандидаты в сельские исполнители должны был быть «не лишены избирательных прав по статье 65 Конституции РСФСР»[246]. Эта норма была подтверждена и в последующих постановлениях ВЦИК и СНК РСФСР «О сельских исполнителях» от 10 мая 1932 г. и от 20 марта 1936 г. соответственно[247].
Серьёзным ущемлением прав лишенцев являлся запрет на службу в Красной Армии. Вопрос о допуске на военную службу представителей «эксплуататорских классов» активно обсуждался в период формирования вооружённых сил Советской республики. 20 июля 1918 г. СНК принял декрет «О призыве в тыловое ополчение лиц, не подлежащих призыву в Красную Армию». В качестве приложения в нём было и «положение о правилах регистрации населения на предмет зачисления в тыловое ополчение». Перечень лиц, которые не могли проходить военную службу на общих основаниях, содержавшийся в нём фактически совпадал с реестром лиц, лишаемых избирательных прав по 65-ой статье Конституции (кроме осуждённых и умалишённых). Составлением списков граждан, призываемых в тыловое ополчение, занимались местные Советы. В ополчение призывались лица, не имеющие прав голоса в возрасте от 18 до 45 лет. Из их числа затем формировались рабочие части, которые использовались на разнообразных тяжёлых работах: при рытье окопов и траншей, строительстве дорог, заготовке леса. Согласно «Положению о тыловом ополчении» ополченцы не могли быть назначены «на все командные должности, до командиров отделений включительно, а также на должности комиссаров и инструкторов». Кроме того, тыловые ополченцы в отличие от солдат Красной Армии, должны были платить за получаемое продуктовое и вещевое довольствие. Впрочем, если призывники могли доказать, «что лишены возможности оплачивать довольствие» оно предоставлялось им бесплатно[248].
В рамках военной реформы 1924–25 гг. в основы системы комплектования и функционирования тылового ополчения были внесены изменения. Декрет ЦИК и СНК СССР от 14 марта 1924 г. «О порядке зачисления граждан в команды обслуживания», вводил новые правила организации частей тылового ополчения[249]. Отныне составлением списков лиц, призываемых в тыловое ополчение (команды обслуживания) занимались местные призывные комиссии «с участием представителя местного органа Объединённого государственного политического управления». В основу списков клались «имеющиеся в уездных управлениях милиции и в административных отделах губернских исполнительных комитетов данные о гражданах, не пользующихся избирательными правами, и имеющиеся в означенных учреждениях, а также в органах Объединенного государственного политического управления сведения о гражданах, не могущих быть допущенными в ряды Красной Армии по враждебности к советской власти». Данные списки представлялись призывными комиссиями на утверждение президиумов местных исполкомов. При этом лица, включенные в списки, могли обжаловать действия призывной комиссии и потребовать своего призыва на действительную военную службу. Поскольку жалобы в абсолютном большинстве подавались совершеннолетними детьми лишенцев, они рассматривались чаще всего в связи с вопросами предоставления избирательных прав тем или иным гражданам.
Постановление ЦИК и СНК СССР от 6 ноября 1925 г. вводило особый военный налог. Его платили граждане, которые подлежали призыву в команды обслуживания, но не могли служить по состоянию здоровья, а также те, кто состоял в командах обслуживания не при кадровых, а при территориальных военных частях[250]. В дальнейшем круг лиц, плативших военных налог был существенно расширен. Согласно постановлению ЦИК и СНК СССР от 13 января 1930 г. «специальным военным налогом» в мирное время облагались все граждане, зачисленные в тыловое ополчение. Он взимался ежегодно «с того окладного года, в течение которого гражданин зачислен в тыловое ополчение, до того окладного года включительно, в течение которого ему исполнится 27 лет». В дальнейшем военный налог взимался ещё два раза — по достижении гражданином 33 и 39 лет соответственно[251].
25 января 1932 года было выпущено постановление СНК СССР, которое опять изменило порядок взимания специального военного налога. Теперь тылоополченцы, «которые в течение того времени, когда их сверстники трудящиеся служили в армии, не привлекались „вовсе к работам, установленным для них вместо военной службы“ или привлекались „на срок менее трех лет“, уплачивали налог „в течение одного года за каждые неотработанные полгода“»[252].
По закону «Об обязательной военной службе» от 8 августа 1928 г. лица, призываемые в тыловое ополчение, получали вместо обычных военно-учётных документов так называемый «белый билет» — справку на бланке белого цвета, свидетельствующую, что данный гражданин по своей социальной принадлежности может служить только в тыловом ополчении[253]. Каждый молодой человек призывного возраста обязан был заполнять особую «справку призывника», на основании которой в дальнейшем решался вопрос о месте прохождения им военной службы. Среди прочего в справке необходимо было указать «кто из семьи или родственников лишен избирательных прав, когда и за что», а также «какую имеет связь призывник с лишенцами, раскулаченными или чуждым элементом, и в чём она выражается»[254]. В период форсированной индустриализации служащие тыловые ополченцы активно использовались «на тяжёлых физических работах с фиксированным — 2–3 года сроком повинности, после чего получали формальную возможность восстановления в правах»[255].
Наличие избирательных прав и право на действительную службу были столь тесно связаны, что иногда лишение прав голоса следовало вслед за изгнанием из армии. В январе 1927 г. в Смоленскую городскую избирательную комиссию поступило отношение территориального управления частей Красной
