ни зайду — всем нужно денег вернуть! Тебе, кстати, я ничего не должен?
— С расстрелами, пожалуй, повременим, — усмехнулся танкист и невзначай потрогал свой шрам на подбородке. — Сначала давайте с начальством вашим разберемся. Так где, говорите, его искать?
— А никто ничего еще и не говорил. — Петровичу ситуация, очевидно, была не по душе, потому и в голосе его отчетливо слышались нотки вызова и неприязни. — Начальство им подавай… Вам надо — вы и ищите!
Тощий фриц уловил его тон и напрягся. Потом странно дернулся и торопливо схватился за кобуру, висевшую на поясе. Холеные белые пальцы зацарапали неподатливую застежку, наконец зацепили ее и откинули вверх. Парень в танкистской куртке не успел даже рта открыть, а пулеметчик уже выдернул из кобуры продолговатый предмет, совершенно не походивший ни на один из известных Петровичу пистолетов. Перекинув его из правой руки в левую, солдат так же торопливо вцепился в застежку своей каски и после непродолжительной борьбы скинул ее с головы. Длинные черные, как вороново крыло, волосы рассыпались по плечам. Широкие очки скользнули вслед за каской, открыв взорам тонкие красивые черты лица, и все встало на свои места: под серой формой рядового вермахта скрывалась девушка. Не обращая внимания на изумленно вытаращившихся на нее местных жителей, она приложила к уху извлеченную из кобуры штуковину.
— Алло! Алло! Я слушаю! — послышался низкий грудной голос с капелькой очаровательной хрипотцы. — Ну говорите же! Черт!
— Кто это, Эль? — как ни в чем не бывало поинтересовался рыжеволосый. — Не фюрер?
— Не знаю. У меня номер не определился. — Брюнетка потыкала пальцем в кнопки мобильника и сердито бросила его обратно в кобуру. — Надо будет — еще раз перезвонят!
— Это точно. — Парень в кожанке согласно кивнул и снова повернулся к до сих пор ничего не понимающим Петровичу и Степану. — Да не смотрите вы на нас, как на привидения. Свои мы, русские!
— То-то я смотрю, форма на вас прямо-таки «родная», с крестами и свастиками! — отозвался Степа. — Я и забыл, что у красноармейцев именно такая и была. Точно. А Гитлер со звездами на погонах ходил.
— Надо нашим костюмерам этот комплимент передать, Элечка! — засмеялся рыжий. — Амуниция первоклассная. Нас народ за настоящих фрицев принял, похоже. Того и гляди — на вилы поднимет! Громов, готовь аппарат, а то не успеем ноги унести!
«Эсэсовец», привалившись боком к седлу, любовно похлопал мотоцикл по топливному баку:
— Руслан Алексеевич, обижаете. Всегда готов. Возьмем в галоп по первому требованию.
Петрович скрестил жилистые руки на груди и все еще хмурым взглядом обвел всю пожаловавшую в поселок компанию. Его дед пал от фашистской пули в сорок втором году, и посему никаких теплых чувств к молодым людям в нацистской форме механик не испытывал.
— Это что, мода теперь такая — гитлеровцами наряжаться? — не скрывая своего презрения, процедил он сквозь зубы.
Черноволосая девушка одарила его ослепительной улыбкой:
— Вы разве не слышали? От вас недалеко снимается фильм о Великой Отечественной. Мы прямо со съемочной площадки приехали…
— Артисты! Так я и думал! — Степан вытер руку о вывалившиеся из штанов полы своей рубахи и протянул ладонь для рукопожатия рыжеволосому парню. — Очень рад! Степан Огурцов. Здрасьте!
— Здоровались вроде, — улыбнулся тот, ловко уходя от контакта с давно не мытой ручищей. — Позвольте и мне представиться: Вилин Руслан Алексеевич, ассистент режиссера. Вот эта красавица — наша лучшая актриса — Эльвира Волынская. Рекомендую запомнить это имя — скоро оно будет греметь на весь мир. А вот тот молодой человек с автоматом на шее — Виктор Громов, актер и каскадер в одном лице.
— И водитель по совместительству, — смеясь, добавил Громов.
Из соседних домов один за другим стали высовываться люди. Не каждый день на улице живых фрицев увидишь. По «чистой случайности» именно к этому времени у большинства из них возникла экстренная необходимость сходить в магазин или проконсультироваться у Петровича по поводу какой- нибудь безделицы. Пустынная до этого улочка медленно, но неуклонно оживала.
— А к нам-то какими судьбами? — Степан чувствовал себя звездой. Еще бы. Ведь это с ним общаются артисты. Да не какие-нибудь, а столичные! Может, и его в кино снимут?
— Нам бы довоенные постройки отыскать, — признался ассистент, расстегивая кожанку. — А у вас, я смотрю, такие имеются. По сценарию надо пару-тройку домов сжечь…
— Опа! Нет, это удача! Сразу было ясно, что мне сегодня повезет, раз с утра удалось горло промочить! Слушай сюда, братва: есть у меня на примете один домик! Вам как раз подойдет! — выпучив глаза, затараторил Степан. — Хорошая такая изба, из дубового теса, сгорит за милую душу! И возьму недорого!
— Это ваш дом? Который? — заинтересовался парень со шрамом, вынимая блокнот. — Далеко отсюда?
— Ну… как сказать, — скорчил рожу Степа. — Я там живу… иногда. Но ты не дрейфь — с хозяйкой я сам договорюсь! Это мне раз плюнуть. Она просто божий одуванчик, хоть и есть в ней один недостаток: тещей мне доводится…
Добродушная улыбка сползла с лица молодого ассистента режиссера. Этот пропойца, похоже, начал его выводить из себя.
— Сколько за дом-то дашь? — не унимался тот.
— Нисколько! — огрызнулся Вилин, решительно направляясь к Петровичу, который хоть и выглядел хмурым, но все же больше располагал к переговорам.
— Зря ты так, Алексеич! — засеменил следом выпивоха. — Я же от всей души предлагаю! Слышь, слышь, идея есть! Сэкономить хочешь? Так давай жги этот дом вместе с тещей — тогда вообще бесплатно отдам! И даже помогу солярки раздобыть, чтобы лучше горело, гы-гы!
Вилин лишь вяло отмахнулся от приставалы. Строения нужно было найти во что бы то ни стало. Иначе сорвется план. Денег, понятно, минимальное количество. Жильцов выселять — больно дорого. Вот брошенные домишки идеально бы подошли. Заметив, что окна соседнего с гаражом жилища заколочены погнувшимися от влаги и солнца досками, он указал на него рукой и спросил у мастера:
— Там живет кто-нибудь?
Тот подумал секунду и ответил весьма уклончиво:
— Может, и живет.
— А хозяева кто? Вы их наверняка знаете — ведь соседи почти!
Петрович потеребил кончик носа:
— Знаю, но только это мало чем поможет. Их нет здесь, уехали.
— Надолго? Когда вернутся?
— А никогда. Дом они этот администрации оставили. Там и надо спрашивать.
Вилину удалось-таки вытянуть из этого сумрачного человека крупинку нужной информации. Хоть какая-то хорошая новость с самого утра. Дальнейшее было делом техники: с главами администрации ему уже приходилось иметь дело. Только бы не оказался слишком заносчивым и жадным. А то придется впутывать в это дело продюсера, и плакали тогда комиссионные. Достав из кармана небольшой цифровой фотоаппарат, Руслан принялся снимать заброшенный дом с разных ракурсов, дабы художник-постановщик и режиссер смогли оценить его находку.
— А что, много таких у вас в поселке? — между делом крикнул он механику. — Я имею в виду заброшенные хижины.
— Хватает. — Мастер сунул руки в широкие карманы своего комбинезона.
— А где, подскажете?
Петрович напряг свою память. Если бы не любовь к отечественному кинематографу, вряд ли он стал бы дальше общаться. Это вообще на него было мало похоже — бросить работу на середине, чтобы целых полчаса торчать на улице и болтать с кем попало. Но чего не сделаешь ради главнейшего из искусств.
— Кажется, вон тот, с деревянной крышей… да и на следующей улице дворов пять ничейных есть.
