— Что стоишь? — Тратить время на новые капризы девушки Виктору казалось уже непозволительной роскошью. В печенках сидели ее выкрутасы. — Поехали, часики тикают! Нам когда надо в Москве быть?
Эльвира продолжала оставаться в той же позе. Миловидное личико отражало массу чувств — от страха до неприязни одновременно. Словно девушка силилась что-то сказать, но решиться на это никак не могла.
— Что еще, Эльвирочка? Какие на этот раз сложности? — взмолился Громов. — Не хочешь ехать в коляске — не надо. Садись сзади! Только порулить не проси — некогда!
Сделав над собой страшное усилие, девушка глубоко вдохнула и, поджав тонкие губы, спросила:
— Где накопитель?
— Что? — не расслышал Виктор.
— Накопитель где, спрашиваю! — ни с того ни с сего взбесилась девушка. — Куда ты его дел?
Громов равнодушно отвернулся.
— А, ты об этом… — протянул он, снимая травинку с передней фары, бог весть как туда попавшую. — Я вытащил его из тайника, пока ты была в больнице.
Волынская вздрогнула, как будто ее наотмашь ударили по щеке. Каким-то совершенно не своим голосом она просипела:
— Как?.. Откуда?.. То есть я хочу сказать, каким образом ты смог догадаться?
— А вы посчитали меня полным кретином? — Виктор улыбнулся. — Признаюсь, поначалу так оно и было. Мне бы и в голову не пришло, что меня используют как курьера, который, по сути, и знать не знает, что и куда он везет. А потом я просто сложил два и два, Эльвирочка. Это оказалось не так уж и сложно. Спешка, с которой Вилин отправлял меня на съемки клипа, твои не очень умелые попытки отвлечь мое внимание от байка, нервозность после появления моих старых друзей. И наконец, та парочка, что пыталась похитить наш бесценный антиквариат. Тут, как видишь, одно за другое цеплялось…
— И где он? Куда ты дел накопитель?
— А чего ты так волнуешься? — спокойно поинтересовался Громов. — Он в надежном месте.
Эльвира сглотнула остатки слюны в пересохшем горле и попыталась мило улыбнуться:
— Какой же ты молодец, Громик, что успел это сделать. А то бы мы вовек от ментов не отбрехались.
Парень усмехнулся и подпер голову рукой, облокотившись на руль:
— Я знаю.
Девушка секунду постояла в замешательстве, не зная, как подступиться. Потом тряхнула распущенными волосами и улыбнулась со всей нежностью, на которую была способна.
— Отдай его мне, милый! — попросила она, заглядывая ему в глаза. — Я знаю, что с ним дальше делать.
— Я тоже, — отрезал Громов, насмешливо смотря ей в лицо. — Я тоже это прекрасно знаю.
— Верни мне его! — Голос Эльвиры приобрел требовательные нотки.
— А чего ради? — вдруг зло прищурился Громов. — С какой стати мне тебе его отдавать? Вы подставили меня. Если бы я не догадался обо всем вовремя, меня ждали только два пути — либо с пробитой башкою на обочине, либо в наручниках на нарах. Оба, как ты понимаешь, меня не устраивают.
— Громов… — попыталась возразить актриса, бледнея.
— Не надо снова пытаться запудрить мне мозги! — холодно произнес парень, выпрямляясь. — Я не такой наивный дурачок, как тебе это представляется. И мне не нравится, когда меня используют, слышишь!
Волынская задергалась, не зная, как заставить этого изменившегося в одночасье человека вернуть драгоценную вещицу.
— Но… — неуверенно начала она. — Он ведь не твой. Тебе разве не говорили, что красть нехорошо?
— Так и не твой тоже! — парировал Виктор. — А я его, между прочим, и не крал. Я его нашел. И спас. От многих. В том числе и от ментов, которые бы очень обрадовались, найдя его в тайнике под коляской! Не кажется ли тебе, красотка, что я заслужил некоторое вознаграждение?
Эльвира навострила ушки и выпятила грудь, чувственно поблескивая глазками:
— И что же ты хочешь? Может, мы сможем договориться, и я сумею компенсировать тебе все неудобства…
— Ты действительно думаешь, что стоишь так дорого? — иронически поинтересовался Громов. — Нет, девочка. Так не пойдет. Я с удовольствием бы воспользовался твоими ласками, но только как дополнением к кругленькой сумме в твердой валюте.
— Сколько ты хочешь? — метая молнии, воскликнула она. Громов в своей язвительности и неприступности был невыносим.
— Много. У тебя таких денег нет.
— Сколько? — упрямо повторила брюнетка.
Громов перекинул правую ногу через бак и стал ботинками на асфальт, привалившись к мотоциклу пятой точкой. Скрестил руки на груди.
— Двести пятьдесят тысяч, — спокойно изрек он. — Европейских рублей.
— Что? — задохнулась Эльвира.
— По-твоему, за невосстановимые материалы фильма это слишком высокая цена?
Девушка довольно быстро взяла себя в руки и даже попыталась торговаться:
— По-моему, за услуги курьера это многовато.
Виктор рассмеялся:
— За тайный вывоз краденого — в самый раз. Дело рисковое.
— Послушай, Громов…
— Нет, это ты меня послушай! — Терпению парня наступил конец. — Не надо делать вида, что флешку вы сперли для того, чтобы долгими зимними вечерами просматривать недоделанный фильм в тесном семейном кругу! За нее можно получить неплохие бабки — некоторые люди наверняка готовы сильно раскошелиться, только чтобы вернуть ее обратно. Я полагаю, что речь будет идти о как минимум шести нулях после единицы, а потому мои скромные двадцать пять процентов должны всех устроить!
Девушка тяжело задышала, все больше понимая, что малой кровью от Громова не отделаться. Оглянувшись, словно загнанный зверь, она процедила сквозь зубы:
— Это же бешеные бабки!
— Не такие уж и бешеные. Всего двести пятьдесят кусков. Хорошая квартирка в Москве, приличный байк — и их уже нет.
Брюнетка опустила голову, мучительно размышляя, прикрыла лицо рукой.
— Я не вправе принимать такие решения, — тихо сказала она.
— Естественно, — не моргнув глазом ответил парень, снова усаживаясь на мотоцикл верхом. — У тебя есть телефон. Звони твоим хозяевам и договаривайся.
— И что я скажу? — со слезами в голосе спросила она.
— Твои проблемы. — Громов был непреклонен. — Я в тебя верю. Деньги должны быть сегодня же в полночь на старой ферме сразу за поворотом на Уварово. Запомнила? Все и сразу, сотенными купюрами. Иначе я со спокойной совестью спасу российский кинематограф, вернув ему частичку искусства, похищенную бессовестными злодеями! Я понятно излагаю?
Девушка кивнула.
— Отлично! — похвалил ее байкер и, вытащив из коляски спортивную сумку с вещами Эльвиры, поставил ее на асфальт рядом с колесом мотоцикла. Брюнетка смотрела на него расширившимися глазами.
— Что ты делаешь?
— Тебе разве не нужны свои вещи? — удивился Громов, собираясь заводить мотор.
— Ты что, хочешь меня здесь бросить? — завопила Волынская, не веря в подобную наглость со стороны Громова. — Не делай этого, слышишь!
