сохранилось черновиков распоряжений 1700 г., и трудно сказать, что изменил Петр в первоначальных вариантах. Возможно, его правка в корне меняла смысл документа, как это получилось с одной бумагой 1708 г. Тогда в ноябре курьер Михаил Хитров должен был выехать из Глухова в Воронеж для «установления», как написал по старинке подьячий, «подвод ради шествия великого государя». Царь вычеркнул эти слова из наказа; жирное перо рассыпало созвездие клякс по бумаге и вписало «почту». Вместо фразы о том, что на почту надо подобрать хороших лошадей «по рассмотрению», Петр указал, «а на тех станах поставить по 12 лошадей добрых» [126].
«Под жестоким страхом и под смертною казнью» должны были беречь почту посыльные. И когда почтарь Василий Букин под Дедиловым свалился вместе с корреспонденцией в реку, думали, что ему несладко придется. В черновике указа по этому поводу говорилось «тово почтаря бить батоги и сослать в Азов с женою и детьми, буде такие есть, навечно» [127]. В следующем году ефремовский воевода доносил, что на «стрельца Василия Осипова сына Букина» (обратите внимание на величание по отчеству) напали «два татя с дубьем» и хотели отнять почту. Но почтарь оказался не робкого десятка, избил грабителей плетью, а одного затоптал конем насмерть. В списке людей, которым Разрядный приказ в 1701 г. «дал по шапке»[39], значится фамилия ефремовского стрельца В. О. Букина [128].
Ни на одной почтовой линии России так строго не наказывали за оскорбление почтарей и остановку гоньбы, как на воронежско-азовской. Беспрецедентный случай произошел в 1700 г., когда краснокутский воевода был посажен на три дня в тюрьму по приказу Ромодановского. Воевода провинился тем, что на полдня задержал почтаря, ехавшего из Таганрога. Формально Ромодановский был не прав, он не мог наказывать без царского указа. Воевода послал жалобу царю. Петр I рассмотрел челобитную и приказал бить воеводу батогами, чтоб впредь неповадно было останавливать почту.
Не избегали наказания и любимые царем иностранцы. В 1696 г. сотник Крюгер, немец на русской службе, отколотил «почтового стрельца», а его жена сорвала с почтаря знак его должности, медную бляху с гербом — двуглавым орлом — и бросила его в «непристойное место». Сотник и его жена были раздеты до нага и биты до бесчувствия батогами при большом стечении народа. Им прочитали указ, что за оскорбление почтаря они заслуживают смертной казни и лишь ради их «иноземства» великий государь смягчает кару [129].
Происходили грабежи гонцов даже в самой Москве. Иоганн Корб в своем дневнике рассказывал о нападении летом 1698 г. на почтаря, посланного в Воронеж. Почта относилась к «чрезвычайным». Гонец выехал из города ночью. Вез он несколько писем и очень дорогие корабельные инструменты. Утром на Каменном мосту нашли разбросанные письма, инструменты, а сам почтарь исчез без следа.
Чтобы почта доставлялась без задержек, дороги старались поддерживать в хорошем состоянии. Стоял на реке Сосне за Ельцом мост. В свое время его по царскому указу отдали Знаменскому женскому монастырю «на свечи и на ладан и им на пропитание» (напомним читателям, что в старину при проезде через мост брали особый налог «мостовщику»). Мост уже давно требовал ремонта, а починить его некому, нет у монастыря ни крестьян, ни бобылей. Весной 1696 г. во время ледохода талые воды подняли накат моста и поплыл он вниз по Сосне. Тогда елецкий воевода А. И. Ознобишин «но великой нужде» приказал устроить две гати через реку для переправы почты, царской казны и разных военных припасов. Нельзя было переправляться и через Дон, потому что, по словам воеводы, «от берегу льды отопрели и переезжать не мочно». Пришлось и тут настелить три гати. Обычно в половодье через Дон и Сосну устраивали перевоз на паромах. Но Ознобишин, осмотрев эти «суда», решил, что они слишком малы и плохи и для казенной надобности не подойдут. Стали искать у местных жителей «у кого объявятся комяги и лодки со всякими припасы» [130]. И хотя средства для переправы нашли, Разрядный приказ счел распоряжения воеводы недостаточными и велел силами ельчан построить мост через реку Сосну.
Воронежский почтовый тракт в таком виде, каким он был в 1702 г., описал голландский художник Корнель де Бруин. Дорога исправна. На ней поставлены столбы, на которых написано «1701 году». Столбы выкрашены красной краской. По обе стороны дороги между «верстами» посажены деревья, иногда по три- четыре вместе. Их ветви переплелись между собой и создали надежный заслон от снежных бурь. Художник насчитал на тракте 552 столба[40] и не менее 200 тысяч деревьев. Де Бруин не сообщает, где стояли почтовые станции, зато пишет, что через каждые 20 верст на этой дороге находился «царев кабак». В деревнях ночью крестьяне выходили за ворота с пучками зажженной соломы для освещения пути [131].
К сожалению, нет документального подтверждения существования верстовых столбов по воронежской дороге. Хотя о первых путевых вешках известно еще из Судебника 1589 г., который в статье 224 предписывал землевладельцам: «А где в осень дороги живут (проходят)…, и по той дороге ставить вехи, до кех мест чья земля имеет. А хто не ставит по дороге вех, и что над кем учинитца, и то взяти на том (кто забыл поставить вехи) весь убыток» [132]. В XIX в. назвали дорогу, вдоль которой тянулись верстовые столбы, столбовой.
Неизвестно, была ли в начале XVIII в. установлена форменная одежда для лиц, привозивших корреспонденцию в Азов и Воронеж. Единственным источником, из которого можно установить внешний вид «почтового стрельца», является дело сотника Крюгера и его жены. На него мы уже ссылались. Однако из дела ясно только то, что на груди почтаря висела медная бляха с государственным гербом.
Петр I уделял внимание не только тракту до Воронежа, но и дальше — на Азов. 21 июля 1700 г. на Дон «к войсковому атаману к Илье Григорьеву и ко всему войску Донскому» послали грамоту о поселении казаков по двум дорогам от Валуек и Рыбного до Азова. Велено было разместить казаков по урочищам и по речкам, «в котором месте пристойно, чтоб те оба пути впредь были населены и жилы» [133]. Переселенцев перевели с рек Хопер и Медведица. Указом предусматривалось, что казаки должны за определенную плату перевозить почту.
С 1700 г. почтовая гоньба до Воронежа не прерывалась. Она изменялась, совершенствовалась, на станах ставили по двенадцать и даже по двадцать лошадей, то снова уменьшали их до двух. Несмотря на некоторые недостатки и упущения в организации почтовой гоньбы, она была достаточно быстрой и могла служить примером для международных линий того времени, где на те же расстояния почта доставлялась чуть ли не вдвое медленнее [134].
Почта в Воронеж и Азов создавалась как военная линия связи. Это сказалось и на подчиненности почтовой гоньбы. Сначала ею ведал Разрядный приказ, управлявший всеми гражданскими и военными делами на юге и юго-западе русского государства. С 1718 г. в России создаются коллегии, центральные государственные учреждения, возглавлявшие отдельные ведомства. Воронеж и Азов, в том числе их почтовые линии, попали в подчинение Адмиралтейств-коллегий.
«Почта с Москвы в полки»
19 августа 1700 г. Петр I объявил войну Швеции. Началась изнурительная борьба за овладение Россией выходом к Балтийскому морю. Эта война была обусловлена всем ходом экономического и политического развития Русского государства. Развитие экономики страны требовало выхода к мировым торговым путям. Иначе это грозило России полным закабалением со стороны развитых европейских государств, дальнейшим пребыванием в состоянии застоя и спячки. Выход на Балтику не только укреплял международное значение нашего государства, но и являлся толчком для развития внутренних экономических сил, для развития русской культуры.
К войне Россия готовилась в глубочайшей тайне. Было очень важно, чтобы сведения о военных приготовлениях не просочились через рубежи государства. Поэтому в марте 1700 г., впервые в мире, была установлена гласная цензура частных писем. Черновик указа хранится в Центральном
