крестьянские волнения в Екатеринославской губернии и казачье на Дону, большей частью при помощи пушек.
Александр Иванович был представителем старшего поколения, тогда как Пестель и его ровесники вступили в дело лишь на Бородинском поле (там Пестель показал себя, был и ранен, и награжден).
Встретил он Пестеля чрезвычайно неприветливо.
— Под меня копаешь, немец? — начал он с ходу (дед Пестеля был натурализовавшимся в России немцем). — Смотри, зарвешься! Раздавлю! — Он оскалил зубы под густыми усами в звериной ухмылке. — Выполняй поручение государя, данное тебе, и не думай, что умнее прочих! Я за тобой наблюдать буду! Свободны, полковник!
Так завершилась эта знаменательная встреча.
Была и еще одна. Начальник штаба корпуса Гвардии, генерал-адъютант Александр Христофорович Бенкендорф — прибалтийский немец, высокий, благородного вида, с крутым залысым лбом, — встретился с Пестелем на лестнице Зимнего дворца. Между прочим, он тоже был знаменитым кавалеристом, партизаном 1812 года, и особой, приближенной к государю. И это неудивительно, ибо являлся сыном одного из любимцев Павла I, то есть происходил из семьи, известной и нынешнему императору. Отец, как говорится, служил отцу, а сын — служит сыну.
— Господин Пестель! — неожиданно обратился он к Павлу Ивановичу, повернув голову и пристально глядя. — Кстати говоря, и поумнее вас люди будут. Задумайтесь.
— Задумаюсь, ваше превосходительство! — наклонил голову Пестель, и генерал, слегка кивнув в ответ, прошел мимо. Пестель понял, что любимцы царя, поставлявшие Александру негласную информацию, всполошились, когда нашелся человек, который своей методической немецкой головой додумался поставить дело политического сыска и контрразведки на системную основу. Идея III Отделения Е.И.В. Личной канцелярии, таким образом, была разработана полковником Павлом Пестелем.
Глава 5
Скуляны
Скуляны, или Скулень по-молдавски, — небольшое пыльное местечко на пограничной реке Прут, невдалеке от расположенных на противоположной стороне Ясс, где располагается карантинный пункт. Именно сюда из Кишинева, где находился штаб Шестого пехотного корпуса, весной 1821 года приехал одинокий всадник. Это был человек богатырского роста в забрызганном весенней дорожной грязью рединготе.
— Как мне увидеть коменданта карантина Навроцкого? — хорошо поставленным командирским голосом обратился он к часовому в форме егерского полка.
— Находится в канцелярии! — указал тот небольшое одноэтажное строение на краю пыльной площади. Всадник повернул туда.
Оставив коня у крыльца, он вошел в канцелярию, отряхивая хлыстом грязь с сапог. Тут гость действительно застал старого полковника в мундире едва ли не суворовских времен — окружного начальника Бессарабской карантинной линии Навроцкого. Вместе с ним, как и ожидал приезжий, находился невысокий человек в статском сюртуке, с широким лбом, черными живыми глазами и типично немецким лицом.
— Здравия желаю, господин полковник! — громким командирским голосом поздоровался приезжий. — А вы — господин Пестель, если не ошибаюсь? — обратился он к господину в статском.
— Да, а кто вы — не изволите представиться? — холодным умным взглядом окинул тот вновь прибывшего.
— Майор в отставке Петр Ломоносов. Хотел бы присоединиться к вашему предприятию, господин полковник!
— Какому предприятию? — взгляд Пестеля еще более заострился.
— Ходят слухи, что вы тут готовите большое дело против турок. Я, поскольку в отставке, с удовольствием в нем поучаствую.
— Ежели дел желаете, — езжайте на Кавказ. У нас все мирно. Откуда вы получили сведения о каком-то деле?
— Ну, если так выразиться, от своего будущего тестя, отставного офицера Николая Жукова. Он, кстати, посоветовал мне сослаться на нашего общего знакомого, Михаила Лунина, его дальнего родственника.
— Вы знаете Лунина по ложе или по полку?
— Ну если считать батарею Раевского ложей на Бородинском спектакле, то именно там мы оба в нее и вошли.
— А, ну меня тогда вы можете считать в той же ложе, — усмехнулся Пестель более приязненно. — Правда, меня из партера вынесли долой еще до занавеса.
— Что же, свинцовых гостинцев тогда много народу получило…
— Кстати, вы не родственник генерала Раевского?
— Вы осведомлены о семейных делах генерала. Его жена — моя троюродная тетка.
— Хорошо, я согласен вас принять в наше дело, — кивнул Пестель. — Вот моя рука. — Они крепко пожали друг другу руки.
— Давайте сюда ваши бумаги, — бегло просмотрев документы майора, он пригласил его к выходу.
— Пойдемте, я познакомлю вас с генералом. Нынче он принужден покинуть кишиневское казино, где обычно обретается с Кантакузином — со дня на день мы ждем известий из-за Прута.
Вслед за полковником Ломоносов зашагал по грязной улочке на окраину Скулян, где располагались подопечные Пестеля. Они зашли во двор большого частного дома, и Ломоносов увидел толпу молодцев в русских драгунских мундирах старого образца. Это были греки и арнауты, составлявшие ударный отряд нового войска. Все они были отменно вооружены, и при появлении Пестеля тут же выстроились в две шеренги. Тут оказалось, что у половины греков определенно славянские физиономии.
— Дома его превосходительство?
— Так точно, генерал-эфор у себя! — доложил старший по чину на хорошем русском языке, да и по виду это был типичный русский унтер.
В это время, заслышав шум, на крыльцо вышел хозяин. Это был невысокий красивый человек с классическим продолговатым лицом и курчавыми рыжеватыми волосами. Одет он был в русский гусарский мундир с генеральскими эполетами. Единственным видимым недостатком его было полное отсутствие правой руки. Вождь греческих повстанцев был инвалидом — он потерял руку под Дрезденом в 1813 году. Сердце Ломоносова екнуло: «У Кутузова хоть глаза не было, а не руки, да еще правой. С таким много не навоюешь…»
— Генерал-майор, князь Александр Константинович Ипсиланти! — представил хозяина Пестель.
— Майор Ломоносов! — отрекомендовался гость.
— Майор в отставке, он хочет присоединиться к вашей Священной дружине, — сказал Пестель.
— Я очень рад тому, что к войску славной «Этерии» присоединяется еще один природный русский! — сказал Ипсиланти, левой рукой пожимая руку Петру. — У нас здесь уже есть пятьсот человек, и каждый новый боец нам ценен!
…«Филики Этерия» — «Семья друзей» — так называлась организация греков, созданная для освобождения Греции в 1814 году в Одессе теми, кто дрался с турками в екатерининские времена и их потомками. Основателями организации были трое греческих купцов, но у истоков обществ «Гетерии» в ее современном виде стоял граф Иоаннис Антонович Каподистрия, ныне возглавлявший русский МИД на пару с графом Нессельроде.
— …Мне нужен квартирмейстер — даю вам чин греческого подполковника, Ломоносов.
— Благодарю за доверие!
