Ночь перед Рождеством

ДАНИЛА ВРАНГЕЛЬ. НОЧЬ ПЕРЕД РОЖДЕСТВОМ

Они шли вдоль Кутузовского проспекта, еле передвигая ноги от разливающейся по всему телу усталости. Дом, где находилась цель, находился в пяти кварталах.

— Хорошо, что менты не обшмонали, – сказал он.

— Да, – ответила она. – Эти козлы так просто не отпустят.

— Отпустят? Да ты бы у них выла, а я подпевал. Ты бы молилась, чтобы родиться обратно.

— Знаю, знаю. Чёрт, я совсем забыла. Стрелка забита в Тёплом Стане. Пойдут, наверное, другие.

— А я помню всё.

Он поправил рюкзак и провёл рукой по бороде. Устало сказал:

— Ширнёмся?

— А 'машина' с собой?

— Конечно. Две.

— Ооо. Давай, я уже на измене.

— Да я вижу по тебе, поэтому и сказал.

Пара зашла в подъезд многоэтажки, где не оказалось кодового замка. Он вытащил два одноразовых шприца, наполненных жидкостью и один дал напарнице. Закатили рукава и сделали инъекции. Выкинули под лестницу 'машинки' и присели на ступени, ведущие в цокольный этаж. Он кинул объёмистый рюкзак возле себя. Расслабленно откинулся на ступенях и хмуро глянул на напарницу.

— Детонаторы остались? – спросила та, заметно оживившись и блестя глазами.

— Сорок штук.

— Ого!

— А больше не надо. Им хватит.

— Да, это верно. – Она прислонилась к нему. – Милый... – Прижалась ближе, вздохнула:

— Я заебалась.

— Я тоже. Другим не легче. Не ссы, Маруська, Чапай шо нибудь придумает. – Он провёл рукой по её груди, плавным движением опустился ниже и стал гладить промежность, засовывая руку глубже.

— Колготки не порви, – хрипло прошептала она.

— Не порву. А порву, так не помрёшь.

Её рука стала гладить его ногу и схватила эрогированную выпуклость. Залезла рукой глубже.

— Отсоси, – попросил напарник.

— А я? – прошептала она.

— Я не буду кончать. Под ширкой могу стояка гонять два часа.

Минет длился десять минут. Затем двадцать минут шло совокупление.

Кончили.

— Чёрт, я ожила! – радостно сказала напарница.

— А я скоро сдохну, – ответил он.

— У тебя всегда одна песня. Сначала отсоси, а потом пошла на хй. — Да ладно, хорош пздть. Тут все свои.

— Свои. Пока ещё на этом свете. – Она закурила розовую «Treasurer».

Посидели, покурили, встали и вышли из подъезда. Двинулись дальше.

— Вижу объект, – хрипло сказал он.

— Я тоже, – ответила она.

Медленно, еле передвигая ноги, вошли в офис, горящий огнём полуарочных окон, как 'Титаник' иллюминаторами. Охранник оглядел их облик и пропустил сквозь детектор. Сигнал автоматики контроля не заработал.

— Всё чисто, – прошептала она.

— Не сглазь, – проскрипел он и вытащил из шубы кольт сорок пятого калибра, блеснувший пластиком ствола.

Стали возле двери. Постояли с минуту.

— Слушай, а ты можешь массажировать ноги? – спросила она.

— Я могу массажировать морду, – ответил он.

— Мне сделал массаж ступни бывший френд и я кончила.

— Да?

— Кончила валять с ним дурака.

— Ага, – посмотрел на часы. – Рановато. Жаль, не взяли ружей.

— А на черта они?

— Не помешали бы. Сколько их там, неведомо.

— Хватит всем и того, что есть.

— А я не уверен. – Погладил бороду. – Подождём ещё.

— Медленно прошли по коридору. Вернулись.

— Попустило? – спросил он.

— Не то слово. Хенеси бахнем? У меня с собой бутылка.

— А стакан?

— С горлА.

— Давай.

Выпили четырьмя глотками бутылку 'Хеннесси'. Он глянул на часы и сказал голосом, сжигающим за собой мосты:

— Пора.

— Я готова.

— Прикрывай, если я не справлюсь.

— Конечно. Всё отработано.

Толкнули дверь, и яркий свет ударил в глаза. В центре большой комнаты стояла ёлка, за столом сидели сотрудники фирмы.

— Ооооооо!!! – закричал директор. – Дед Мороз и Снегурочка!

— Да, да, это я, старый дурак, вам подарочки принёс, – привычно стал отрабатывать текст Мороз и выкладывать на стол подарочные пластиковые пистолеты и ёлочные гирлянды.

Снегурочка скромно улыбалась и глядела лучистыми глазами на торжество 365–дневного цикла.