установили 28 заявочных знаков на разработку угля. Помимо этого собрали образцы для зоологической, ботанической и палеонтологической коллекций. Пока Русанов со своими спутниками работал на берегу, на судне тоже не дремали, а производили океанографические исследования.
Завершив официальную часть, Русанов открыл остальным участникам экспедиции свои истинные планы. Оказалось, что он закупил продукции и снаряжения перед отправлением в плавание более чем на год. После окончания работ на Шпицбергене он решил пройти Северным морским путём, повторив то, что до тех пор удалось только шведу Нильсу Норденшельду на пароходе «Вега». Разница была лишь в том, что швед тщательно к этому готовился, а Русанов, если и готовился, то делал это в одиночку.
На «Геркулесе» было 14 человек, составлявших команду и экспедицию. То, что затея руководителя была авантюрой, лучше всех понял Рудольф Лазаревич Самойлович, впоследствии знаменитый учёный, хозяйственный деятель и исследователь. Он был дипломированным горным инженером, владел тремя языками, получил образование в Германии, в престижном учебном заведении. На Север его занесло тем же ветром, что и Русанова: Самойлович принял участие в революционной деятельности, что закончилось для него ссылкой.
Он попытался отговорить Русанова от безумной затеи, но безрезультатно. Тогда геолог и ещё два члена экипажа отказались участвовать в задуманном Русановым походе. На попутном норвежском пароходе они отправились на родину. На «Геркулесе» остались одиннадцать человек.
Обвинять Самойловича в трусости было бы непростительной ошибкой. Видимо, он лучше Русанова смог просчитать последствия необдуманных действий.
«Высокого роста. Фигура борца. Огромная физическая сила. Череп голый, как бильярдный шар. Большие круглые очки с очень сильными стеклами. Умница необычайный, с великолепным мягким характером… В 1928 г. он был уже полярником с мировым именем», — вспоминал о Самойловиче папанинец Эрнст Кренкель. Впоследствии всемирно известный учёный, участник многочисленных арктических экспедиций, профессор, доктор географических наук Рудольф Лазаревич Самойлович был арестован в 1938 году по ложному обвинению и погиб в застенках НКВД.
Остальных Русанову удалось уговорить, и, прежде всего, капитана Александра Кучина. Его слово в данном случае было решающим. Расчёт, видимо, строился на том, что победителей не судят. Кучин был молодым, однако опытным полярным мореплавателем, понимал, на что идёт. Возможно, сказалось присутствие француженки, перед которой не хотелось показаться трусом, но, так или иначе, он согласился на предложение Русанова.
Расставшись с тремя участниками, остальные направились к Новой Земле. 18 августа Русанов оставил в ненецком стойбище на берегу пролива Маточкин Шар записку губернатору следующего содержания: «Юг Шпицбергена, остров Надежды. Окружены льдами, занимались гидрографией. Штормом отнесены южнее Маточкина Шара. Иду к северо-западной оконечности Новой Земли, оттуда на восток. Если погибнет судно, направлюсь к ближайшим по пути островам: Уединения, Новосибирским, Врангеля. Запасов на год. Все здоровы. Русанов». Это последнее известие об экспедиции. Её искали, несмотря на начало Первой мировой войны. Увы. Ничего и никого не нашли.
О научном наследии Владимира Александровича пишут оды в основном журналисты, писатели, историки. Специалисты высказываются более сдержанно. Но его практический вклад в освоение Новой Земли и Шпицбергена сомнению не подлежит. Его по достоинству оценило ещё царское правительство, о чём свидетельствует полученная Русановым награда.
В 1934 году вблизи берега Харитона Лаптева работала научная экспедиция, доставленная туда шхуной «Сталинец». На безымянном островке один из её участников случайно наткнулся на врытый в землю столб с вырезанной или вырубленной надписью: «Геркулес. 1913». В том же году на другом островке в шхерах Минина обнаружили остатки одежды, нож, фотоаппарат, ложки, серебряные монеты, бритву и некоторые другие вещи. Кому они принадлежали, стало понятно, когда повезло неподалёку отыскать мореходную книжку матроса с «Геркулеса» А. Чукчина и серебряные часы с гравировкой, принадлежавшие также матросу с «Геркулеса» В. Попову, и справку на его имя. Вряд ли бы они стали брать с собой фотоаппарат и другие, не очень нужные вещи, если поспешно покидали судно. Непонятно, почему ни на одном, ни на другом острове не оказалось следов стоянки. При каких обстоятельствах расстались со своими вещами матросы? Вопросов возникает масса, а вот ответов, к сожалению, нет. Поиски следов экспедиции продолжаются и поныне. Иногда в газетах появляются сенсации вроде обнаружения останков капитана «Геркулеса», но потом эти утверждения рассыпаются, как карточный домик. Как погибли Русанов, Жюльетта Жан и остальные участники экспедиции, остаётся тайной.
Джон Франклин и его две жены
Редко выпадает в жизни такая счастливая карта, какая пришлась на долю Джона Франклина. Его любили две необыкновенные женщины, талантливые, красивые и умные. Сочетание, согласитесь, незаурядное.
Обе дружили с детства и были самыми близкими подругами. Но счастье Франклина перемежалось с горем, и безмятежной его жизнь не назовёшь, да и конец её был ужасным. Впрочем, в жизни так случается часто. Не зря мудрые люди говорят: не смейся много, будешь плакать.
Джон родился в семье торговца тканями, был девятым из двенадцати детей. Отец рассчитывал, что когда ребёнок подрастёт, смышлёный мальчик пойдёт по его стопам. Но зачем же тогда он взял с собой сына, когда отправился на корабле в Лиссабон? После морского путешествия мальчишка заболел морем. Пришлось отцу с болью в сердце оторвать сына от семьи и отдать волонтёром первого класса в военно- морской флот.
По-разному провидение распоряжается людьми. Что-то внутри нас заставляет одних выбирать судьбу, скажем, морского офицера, осваивать сложнейшую профессию, рисковать жизнью, даже в мирное время, выполняя свой долг, в то время как их семьи не живут, а прозябают в военных городках, в глуши и суровом климате.
Другие смеются над ними, презирая за такую глупость. Слово «долг» эти люди понимает совсем в ином смысле.
Но не всё в жизни измеряется деньгами. Существует ещё и общественная признательность. Впрочем, Англия — не Россия, там испокон веков с уважением относились к людям, избравшим для себя путь служения обществу.
Вот и Джон мог спокойно торговать в лавке и прекрасно бы жил, во всяком случае, обеспеченней морского офицера. Но решил иначе. 23 октября 1800 года четырнадцатилетний подросток ступил на палубу корабля его величества «Полифем», а через год участвовал в сражении у Копенгагена.
Когда боевые действия закончились, его уволили. На берегу он пробыл недолго. Отец, убедившись в твёрдом выборе сына, помог ему получить интересное назначение. В Новую Голландию (Австралию) уходило для составления описи берегов далёкого континента судно «Исследователь», которым командовал дядя Джона, известный мореплаватель, капитан Мэтью Флиндерс. В далёкое плавание Франклин отправился уже мичманом. Дядя взял племянника под свою опеку в части обучения морским наукам и следил за тем, чтобы у юноши на корабле ни одна минута не пропадала даром.
Плавание вокруг Австралии закончилось плачевно. Среди команды распространилась цинга, а само судно, выслужившее все мыслимые и немыслимые сроки, оказалось непригодным для продолжения работ по описи берегов. «Исследователя» оставили догнивать в Сиднее, а команда во главе с капитаном погрузилась на транспорт «Дельфин» и направилась в Англию. Джон с товарищами прикидывали по карте, сколько дней займёт путь домой.
На море загадывать заранее нельзя. Спустя шесть суток после ухода из Сиднея «Дельфин» наскочил на риф. Команда осталась бедовать на песчаной отмели, пока капитан Флиндерс на шлюпке странствовал по морю, чтобы привести помощь. Для этого ему пришлось проделать путь в 750 миль. Во время отсутствия капитана команда питалась яйцами морских птиц и пила дождевую воду. Путь домой продолжили на разных судах, с заходом в Китай. Короче говоря, родных он обнял только через год, в августе 1804 года.
