вьюгу ворвался женский голос:
– Алло, доктор! Здравствуйте.
– Здравствуйте, это кто? – машинально спросил Кот.
– Это мама Акима, – раздалось в трубке, эдак отдаленно, на фоне трескучих помех. – Мы на прием к вам сегодня приходили.
Слова застряли у Кота в горле. Аким смотрел на него спокойно, ожидая, наверное , когда закончится разговор.
– Да-да… – не отрывая от Акима взгляда, сдавленно сказал он.
– Вы знаете, он опять за свое, теперь конец света предсказывает. Может, ему успокоительное какое дать?
– Дайте… – бесцветно сказал Кот.
– Валерианку можно?
– Можно…
– Спасибо, доктор! Извините, что побеспокоила.
В ухе загундосили короткие гудки. Кот положил трубку.
Что это было? Ошиблись номером? Какой-то другой Аким? Который тоже предсказывает конец света? Не может же это быть настоящая мать Акима, давно погибшая и звонящая теперь мертвому врачу?
С кем он говорил – с призраком? Или это – настоящий звонок из прошлого? В любом случае, о таком стоит помалкивать, иначе сочтут за полного психа.
– Кто это был? – с любопытством спросил Аким.
– Ошиблись номером, – отводя взгляд, сказал Кот. Кто знает, что будет с парнем, если сказать ему правду?
Уже внизу, когда они оказались во дворе, Кот поинтересовался у Шевцова:
– Слушай, ты не заметил, кто-нибудь выходил из подъезда?
Шевцов странно посмотрел на него, сказал:
– Да нет вроде. А кто мог оттуда выйти?
Кот не ответил. Он осторожно приблизился к дверному проему, вгляделся. Ему показалось, что серебристая паутина местами потемнела. Присмотревшись пристальнее, Кот уловил в этом потемнении очертания какой-то фигуры. Женской. Кто-то все-таки вышел отсюда – бесплотный и легкий. Прямо сквозь паутину.
Следующим был небольшой одноэтажный дом в частном секторе. Нашли его с трудом: Аким запутался в узких однообразных улочках, и они едва не влетели в «комариную плешь». Хорошо хоть, та четко обозначила себя раздавленным мотоциклом с коляской.
Дом был неказистый, облезлый, с прохудившейся крышей. Аким дернул за дверную ручку – и та осталась у него в ладони. Дверь вышибли ногой – и она развалилась в труху. Внутри пахло какой-то тухлятиной, все здесь насквозь прогнило. Рискуя провалиться сквозь гнилые доски, Аким побродил внутри и вышел обратно в маленький грязный дворик. Шевцов не смотрел на него. Он стоял, засунув руки в карманы, и неподвижно смотрел куда-то в сторону.
– Нашел что-нибудь? – спросил Кот.
Аким молча помотал головой, растерянно огляделся. Шевцов в стороне улыбался криво, с каким-то высокомерием. Все это по-прежнему было для него нелепой постановкой. В чем-то Кот был с ним согласен: все эти манипуляции с найденными предметами не несли, на первый взгляд, внятного смысла.
Вот и сейчас Аким побродил по маленькому захламленному двору и остановился перед собачьей будкой из потемневших досок. От будки тянулась ржавая цепь, заканчивающаяся застегнутым ошейником. Ошейник лежал поверх кучки пожелтевших костей. Парень опустился на колени, потянул ошейник. Ветхие позвонки рассыпались, звякнула цепь. Такое Кот уже видел: Аким осязал предмет с закрытыми глазами. Открыв же их, сказал:
– Это.
Отцепив, стал засовывать ошейник в рюкзак.
– Этой собаке ты тоже предсказал смерть? – небрежно поинтересовался Шевцов.
Кот с укором посмотрел на него. Но Аким не выказал обиды, сказал просто:
– Нет. Это собака Кати. Из моего класса. Мы дружили тогда… – Он замолчал и щелкнул пряжкой рюкзака. Поднялся и посмотрел на Кота.
– Куда теперь? – спросил сталкер. – Сколько еще бродить будем, хлам собирать?
– Один дом остался, – сказал Аким.
– И назад пойдем? – уточнил Кот.
– Еще в одно место зайти надо будет, – сказал Аким. – Но тут рядом.
– Ну-ну.
У покосившегося забора Кот закурил. Все эти опустевшие домики вызывали у него необъяснимую тоску. С многоэтажками такого не было. Наверное, оттого, что в многоквартирных домах не было индивидуальности. А тут – в каждом доме чувствуется своя особая жизнь. Давно ушедшая жизнь.
Кто-то рассказывал, что в Зоне все еще живут люди, пережившие Посещение. Вроде бы потому, что при эвакуации о них забыли. Вроде сектанты какие-то. Говорят, приспособились, может, даже мутировали, и потомство у них соответствующее. Интересно, как они восприняли Посещение? Как апокалипсис? Как кару небесную за грехи человеческие? Как дьявольское искушение? Интересно было бы разыскать этих людей. Хоть и страшно. Кто знает, как они изменились и остались ли людьми в принципе. Ведь в Зоне жить нельзя. Ходить в Зону – и то чревато, а жить изо дня в день, дышать этим воздухом, ступать по этой отравленной земле…
Сталкера передернуло. Нужно поскорее заканчивать и убираться отсюда.
Последним домом снова оказалась пятиэтажка. Обыкновенный заброшенный дом. Только пройти к нему не представлялось возможным. Он стоял посреди обширного пятна порченой земли. «Черная колючка» четко обозначала контуры пятна, хотя наметанный глаз и без того узнал бы эту мертвую землю: на ней не росло ни травинки, и была она какая-то… не такая. Нет, словами объяснить это трудно.
– Что делать будем? – поинтересовался Кот.
– А что тут думать? Назад поворачивать надо, – сказал Шевцов. Он неприкрыто изучал реакцию Акима.
– Как же так… – пробормотал Аким. Потоптался на месте, уставился на сталкера тоскливым, беспомощным взглядом. – Я не могу назад. Мне туда надо.
– Ты же видишь – земля порченая, – терпеливо объяснял Кот. – Из Зоны и без того выползаешь – и не знаешь, как долго протянешь после этого. А тут беда тебе гарантирована.
– И что же, сразу – смерть? – разглядывая «черную колючку», голосом спросил Аким.
– Почему – сразу? – сказал Кот. – Это вроде радиации: можно дозу хватануть и жить себе спокойненько, не зная об этом. Поймешь, только когда меняться начнешь.
– Меняться? – повторил Аким.
– Вроде как мутировать, – пояснил сталкер. – Но не совсем. Знакомый биолог пытался объяснить, да я ничего не понял. Как бы постепенно перестаешь быть человеком.
Аким нахмурился и сказал:
– Если постепенно – значит, время у меня есть. Тогда я пошел.
Не раздумывая, он шагнул вперед. Кот снова остановил его, досадливо ругнулся, сказал:
– Да погоди ты! Вечно эти герои шею себе свернуть норовят. Ну кому станет легче, если ты сам на себя порчу наведешь? Разве что умникам в Институте, которые тебя препарировать будут.
– И что же делать? – спросил Аким.
– Думать надо! – буркнул сталкер. Принялся осматривать окрестности. – Идти нельзя, тут никакой защиты не существует. Разве что…
Его взгляд уперся в ржавую громаду башенного крана – по соседству высились руины недостроенной девятиэтажки. Идея была сумасшедшая – как и все хорошие идеи. Шевцов проследил его взгляд и недоуменно хмыкнул:
– Ты в своем уме, сталкер?
