Именем закона. Сборник № 2

приметил их, но что будет там, за ними, не знал. Возможно, трясина еще более страшная…

И о сегодняшнем своем крахе он знал заранее. Думая о нем как о некоей вероятности, но все же выстраивая свои комбинации через Матерого — основное связующее его с машиной звено. Полной конспирации такой метод, конечно, не гарантировал. Вокруг крутилось множество людей, сверхзадачу связующего звена пусть до конца и не уяснивших, но о предназначении его в общих чертах догадывающихся. Множество людей, кому в мысли не заглянешь, за чьи поступки не поручишься. И потому оставалось одно: уповать на судьбу и в любой момент быть готовым перескочить на спасительную кочку… Спасет ли? А если без аллегорий, то завяз ты, Ярославцев, незаметно, но прочно в компромиссах, противоречащих с законодательством, и, вероятно, очень скоро придут в твою квартиру люди с серьезными и враждебными лицами и скажут тебе: собирайтесь, гражданин… А этого произойти не должно. Вот почему в последнее время все чаще задумываешься ты о деньгах, борец за идею… Чтобы не голым уйти да прихода непримиримо настроенных к тебе людей. Вот и вся сущность твоя: не просто спастись, а сытеньким, благополучным… Плохо это, скверно, хотя и логично… Да как склеишь нравственность с социальными проблемами? И ради кого? Не ради же тех, кто придет за тобой, не ради же механизмов…

— Какая досада! Нагрешил не ко времени… — сказал он и пошел на обгон по встречной…

Из оперативной информации, телефонограмм

…Овечкин М. П. (кличка «Равелло»), житель города Ростова-на-Дону, в настоящее время работает ночным сторожем в розарии. По оперативным данным — возглавляет преступную группу через цепь особо доверенных лиц. Прямых доказательств противоправной деятельности Овечкина М. П. не имеется. Связь с помощниками осуществляет внезапно, по неустановленным телефонам. Убитые Семенов В. В. («Шило») и Скурин Д. И. («Псих») — подручные Овечкина, специализировались на рэкете. Согласно Вашим указаниям, за Овечкиным М. П. установлено наблюдение с привлечением дополнительных средств…

…докладываю: обыск места жительства Колечицкого Л. А. результатов не дал. Экспертизой установлено: все следы пребывания в квартире каких-либо лиц тщательно уничтожены, ценности вывезены. Перспективным материалом для дактилоскопирования представились две порожние бутылки из-под напитка «Байкал», обнаруженные в правом углу лоджии. Выявленные на бутылках пальцевые отпечатки отосланы для экспертизы.

…УВД г. Ростова-на-Дону сообщает:

Сегодня, в 15.00, гр. Овечкин М. П. задержан при совершении им квартирной кражи. При задержанном найдены инструменты, использующиеся для квартирных взломов, а также пятьсот английских фунтов стерлингов в банковской упаковке.

Из жизни Алексея Монина

…— Ну, и что делать будем, товарищ воспитатель? — Человек в форме, сидевший на рассохшемся стуле с облезлой дерматиновой обивкой сиденья, вытащил папиросу, замял узловатыми пальцами ее мундштук. — Два побега, драки нескончаемые — этого вот, Котова, сегодня изувечил: поведение вызывающее…

— Ну да и Котов не херувим! — Собеседник — полный, с залысинами и редкими рыжеватыми остатками волос, в мешковатом костюме, замасленном, тоненьком галстуке, являющем какую-то нелепую и одновременно необходимую деталь в общей гармонии его облачения, — выдернул глубоко скрытый под рукавом пиджака манжет рубашки, севшей от многих стирок. — А Монин… Наша тут вина, кажется. Ключа не подберем.

— Чи-истый! — протянул человек в форме не то насмешливо, не то раздумчиво. Черенком потухшей спички сковырнул присохшую к голенищу ялового сапога капельку грязи. — Вы что, его личное дело забыли? Ограбление магазина, вооруженное сопротивление милиции… сержанта ранил! В пятнадцать-то лет!

— Ну, а детство какое? Война…

— А у меня какое детство? — Человек в форме резко поднялся со стула Машинально оправил гимнастерку под ремнем. — Отца в гражданскую убили, нас у матери пятеро… Деревня, голод, я — за старшего… А у вас?

В дверь постучали. Вошел подросток: крепкий, большеголовый, насупленно-сдержанный, в громоздких, с побитыми мысками ботинках. Враждебно-затаенный взгляд скользнул по комнатке, ушел в себя, глубоко.

— Присаживайся, Монин, — вздохнул человек в форме, внимательно рассматривая дымящуюся папиросу. — Куришь, поди?

— В рот этой отравы не беру, — прозвучал ответ. — Не дурак, чтобы потом гноем отплевываться.

— А я, выходит… — начал военный изумленно.

— Ну, вот что, Алексей, — вступил человек в гражданском. — Я, как воспитатель, должен в последний раз тебя предупредить: если…

— Если, если… — Парень вскинул яростно блеснувшие глаза. — За дело я Котову впечатал, гниде! Кого хотите спросите… Разжирел на кухне, силы от харчей понабрался, куролесит, падла, в миски харкает, кто ему слово скажет; обирает всех… И чтобы я ему койку заправлял и пятки чесал…

— Вывернул ему стопу, избил зверски, — констатировал военный. — Табуретом! Сотрясение мозга, губу зашивали, два ребра… сломаны, врач говорит — в больницу надо везти, в город. Это же преступление! Он тебя… хоть пальцем тронул?

— Других тронул.

— Монин! — Воспитатель коротко оглянулся на военного. — Дай слово, что больше такого не повторится. Слово мужчины.

— Не дам.

— Почему?

— Потому. Котов — мразь, — убежденно повторил парень. — Выйдет отсюда, вырастет, точно — завмагом станет. Крыса жирная. Его пусти, где сытно, все сожрет. Давить таких буду.

— Пойдешь в изолятор, — тяжело дыша, сказал военный, стиснув плечо воспитателя, — мол, помолчи. — Понял? Пойдешь… если не понимаешь человеческого…

— Испугали! — Парень сплюнул в угол. — Мне и в карцере есть чем заняться.

— Ты у меня поплюйся! — угрожающе вздыбил плечи военный.

— Чем же ты собираешься заниматься в изоляторе? — тихо спросил воспитатель.

— А я там бегаю. — Парень зевнул. — Бегаю, приседаю… Отжимаюсь. — Помолчал. — Сплошная физкультура. Устану — посплю. Могу и с открытыми глазами… А проснусь — по новой…

— Спортсменом хочешь стать? — спросил военный неожиданно миролюбивым тоном.

— Неа, — лениво сказал парень. — Хочу таких, как Котов ваш, с одного удара валить. Без табурета.

— Дурак ты, — проронил военный устало. — Думаешь крепким кулаком все в жизни решить?

— Вы — умный… — отрешенно парировал парень.

— Погоди, Алексей. — Воспитатель неуклюже прошелся по комнате, внимательно осматривая потеки масляной краски на стенах, хлипкие стулья, решетку на окне, будто запоминая все это. — Вот ограбил ты магазин. Кому хуже сделал, ежели из голого принципа исходить? Продавцам, которых за жуликов посчитал?

— Ну. — Парень поднял на него уверенный взгляд. — Ревизия там потом была, одного посадили, точно знаю.

— А в милиционера зачем стрелял? Милиционер-то — не чета жуликам, верно?

— Оборонялся. Или я его, или он меня… Чего непонятного?

— Так. — Воспитатель с силой потер затылок. — А награбленное куда бы дел?

— Себе бы взял. — Парень не раздумывал. — Заработанное.

— Заработанное? Чем же? Трудом великим?

— Шкурой. — Ответ прозвучал резко. — Риском. Кто как умеет. Один — руками, другой — башкой, а третий — и тем, и другим, а еще — волыной. Так вот!