–Что – купаешься в деньгах?
–Я работаю, – краснея, пробормотала Поля. – Потеряю место у вас, найду что-нибудь другое. В университет поступлю. Студенты… они редко купаются в деньгах.
–Го-ордая, – задумчиво протянула Софья Павловна. – Знала я одну… такую. Ей тоже гордость глаза застила, в двух шагах ничего не видела, и видеть не хотела.
–Вы о чем? – не поняла Поля.
Софья Павловна угрюмо бросила:
–Себя во всем винила, не других, жизнь мне испоганила этим, стервь рыжая!
Поля испуганно смотрела на старуху. Софья Павловна опустила изголовье и почти упала на подушки. Ее лицо пылало, глаза лихорадочно горели, старуха исступленно шептала:
–Ее уж сколько нет, а я все свою подлость не изживу! И думать о ней не думаю, сладко ем, мягко сплю, дети есть, внуки, деньги, только покоя нет. Чем ближе к могиле, тем давит сильнее, а ведь времени прошло – уйма, года, десятилетия пролетели…
–Успокойтесь, Софья Павловна, – в панике пролепетала Поля, оглядываясь на дверь – может, сбегать за Марией Ивановной? – Вам нельзя так волноваться...
–Волноваться?! Да кто тебе сказал, что я волнуюсь?!
Софья Павловна резко села, теперь она смотрела на Полю чуть ли не с ненавистью. Девушка растерянно молчала.
–Аполлинария Морозова, – холодно процедила сквозь зубы старуха, – на сегодня ты мне надоела. Конверт с деньгами – зарплата за неделю – в соседней комнате, на столе. А теперь – исчезни!
Поля попятилась. Больше всего на свете хотелось сбежать отсюда и никогда не возвращаться.
Девушка непроизвольно поежилась: Софья Павловна явно не в себе, иначе бы от нее не шарахались родные внуки. И потом – она заговаривается! Смотрит порой так, что Поле кажется: Софья Павловна видит на ее месте кого-то другого. А уж как ядовито старуха произносит – «Аполлинария Морозова»…
Полю в дрожь от ее тона бросает!
И девушке вдруг подумалось: может, Софья Павловна знала когда-то ее бабушку? Может, они дружили или наоборот – соперничали? Папа всегда говорил: Поля удивительно похожа на его маму.
ГЛАВА 7
Две недели пролетели незаметно. Поля сдала документы в приемную комиссию и чувствовала себя почти студенткой.
Портило настроение одно: заполняя анкету, она столкнулась с Кирсановыми. Алексей сопровождал сестру и, естественно, никак не мог не заметить Полю. Выхватил у нее из-под руки бумаги, просмотрел и насмешливо воскликнул:
–Программирование! По зубам ли кусочек?
–Твое какое дело? – Поля возмущенно вскочила. – Отдай!
–А я на филологический, – скривилась Лена. – Мама сказала – самая женственная профессия.
Поля отобрала у Кирсанова анкету и равнодушно спросила:
–Потом в школе преподавать будешь?
–С ума сошла?! – Лена покрутила у виска пальцем.
–Но… а куда?
Лена пожала плечами. Кирсанов язвительно заметил:
–С чего ты взяла, что она вообще собирается работать? У Ленки программа-минимум – удачно выйти замуж, для этого и за дипломом явилась.
–Нахал, – Лена легонько шлепнула брата по затылку. – Я, может, журналисткой стану. О-о-о – на телевидение пойду, вот!
Поля зачем-то кивнула. Лена обрадованно зачастила:
–Классная работенка, скажи? Непыльная и престижная. – Она ослепительно улыбнулась невидимой камере и вкрадчиво проворковала: – Здравствуйте, уважаемые телезрители! Рада сообщить, что с сегодняшнего дня… – Лена запнулась, размышляя, но в голову ничего не приходило, и она рассмеялась. – Неважно! ТАМ я не споткнусь, вот увидите!
–Чучелко, – добродушно проворчал брат. – Из тебя пока телеведущая…
–Пока! Сам сказал!
Лена присела рядом с Полей. Заглянула в ее анкету и поморщилась:
–Математикой захлебнешься, тебе оно нужно?
–Я… люблю математику.
–Ну и зря, – весело сказала Лена. – Не девичье это дело, мозги компостировать!
Поля промолчала. Кирсанов с интересом рассматривал ее, и девушке было не по себе. Она вдруг почувствовала, как убого смотрится рядом с Леной в своих простеньких дешевых джинсах и черной футболке. Бледная, ни тени косметики, одни веснушки и рыжие волосы безобразным веером надо лбом.
Может, ей стоило надеть юбку? Ту самую, джинсовую, Поля ее купила три дня назад в комиссионном магазине всего за двести рублей. Как раз для университета. Не идти же на собеседование в джинсах и футболке? Поля и белый велюровый джемпер к юбке подобрала там же: рукава три четверти, отложной воротничок, по талии плотная резинка и крохотный карман на груди. И белые носки, их вполне можно надеть с кроссовками, все-таки джинсовая юбка – не бальное платье, кроссовки с ней вполне сочетаются.
Поля раз десять дома примерила обновки. Стояла перед зеркалом и казалась себе настоящей красавицей. А Натка восторженно всплескивала руками и кружилась вокруг. Осторожно касалась тонкими пальчиками волшебных вещей и смешно ахала:
–Какая пр-релестная пр-релесть, да, Поль? Ты прямо окончательная Золушка, прямо буквальная, правда?
Поля еле-еле убедила малышку не раскрывать Игорю ее «сюрприза». Вот как-нибудь потом, она сама…
И Поля жмурилась, представляя, как округлятся глаза Игоря, когда он увидит ее в девичьей одежде.
Может, ей и волосы заодно перекрасить? Встретить Игоря при полном параде, темноволосой, скажем, и без единой веснушки.
Полю пугало незаметное течение времени, оно истаивало как снежинка на теплой ладони. Недавняя жизнь казалась кошмарным сном, далеким от реальности.
Поля настороженно наблюдала за младшей сестрой, Натка все больше походила на обычных городских детей. Она совершенно не вспоминала о доме, будто в самом деле забыла о нем. Только ночами иногда всхлипывала и несколько раз пыталась спросонья забиться под кровать, девочке снился пьяный отец.
Натка просыпалась на полу, ощупывала старенький диван и облегченно улыбалась, смаргивая с ресниц слезы.
–Никого нет, – бормотала она, карабкаясь обратно в постель, – совсем-совсем никого. Только я и Поля. Игорь еще. И все.
Натка тесно прижимала к себе куклу – Поля купила ее на первый же свой заработок – и крепко засыпала.
Поля не заговаривала с ней о родителях. Раз Натка не спрашивала о маме, значит, так надо. Поля не брала сестру на вокзал, когда встречалась с Павкой, брат уже три раза приезжал в город первой утренней электричкой. О доме он говорил неохотно, Поля понимала, что там все по-прежнему.
Отчим будто и не заметил, что Поля с Наткой исчезли. Может, считал, что они болтаются где-нибудь в лесу, лето все-таки. Он ни разу не спросил о них. Снова пил по-черному, вот только драться пока не дрался, мама все еще не вставала с постели.
Сотрясение мозга оказалось тяжелым, еще и простуда наложилась, фельдшер трижды в день приходила делать маме уколы. Отчим ее побаивался, старая Татьяна Матвеевна грозила решеткой, заверяя, что ему там самое место. Высокая, статная, с властным суровым лицом и по-мужски крупными руками она чувствовала себя в Полином доме хозяйкой. Мыла, убирала, готовила, отчим в это время и носа не
