Фу-у-х. От сердца отлегло! Но какова княжна! Она не просто добилась более лояльного отношения к моей 'попытке к бегству' со стороны Семьи. Елена Павловна успевает еще и союзников мне в столице находить… Хотя… Чего это я?! Кто я-то такой, чтоб так обо мне заботиться? И не зря она упомянула о посещении Аничкового дворца! Ох, не зря! Никса собирает своих людей. Вот о чем это письмо! Великая княгиня писала о том, что цесаревич все-таки обижался на меня за демарш с отставкой, но уже и нашел причины простить. А еще, что в стране появилась новая, молодая и активная политическая сила – партия Наследника престола, и меня все еще воспринимают ее частью.
А ведь это может быть весьма интересным! Впервые за прошедшие с момента моей отставки месяцы я пожалел, что все-таки не отправился под светлы очи Николая Александровича в Санкт-Петербург! С одной стороны Головнин – человек Великого князя Константина Николаевича, известный своими либеральными взглядами, активный реформатор современной системы образования. Слышал даже, что он на свои деньги учебные заведения в деревнях и селах устраивает, и с Синодом разругался в пух и прах, за откровенный саботаж приходских школ. Только вот от нападок искусного словоблуда Каткова, великий князь и сам-то не может уберечься, не то чтоб еще и министра просвещения выручить. А Никса – легко! Отправит своего приятеля Вово – князя Мещерского в Москву, тот своими словами перескажет перспективы строптивости редактора 'Московских Ведомостей' – и наступит тишь, гладь и Божья благодать.
И если потом, когда-нибудь вдруг выяснится, что тот же самый Катков с его заявлениями на грани фола -'При всем уважении, которое подобает правительственным лицам, мы не можем считать себя их верноподданными и не обязаны сообразовываться с личными взглядами и интересами того или другого из них. Над правительственными и неправительственными деятелями, равно для всех обязательно возвышается Верховная Власть; в ней состоит сущность правительства, с ней связывает нас присяга; ее интересы суть интересы всего народа' – всего лишь выполняет задание Никсы, я ничуть не удивлюсь. Штатное, так сказать, пугало для растерянных, фактически брошенных Константином, министров- либералов.
Цесаревич – совсем не дурак. Острожен и хитер, как матерый лис. При дворе нет человека, кого он еще не сумел бы очаровать. Своим его считают и старые ретрограды и необузданные реформаторы. Этакий сплав славянофильства с активным, или даже – агрессивным реформаторством! Страшная, взрывоопасная смесь. И малейшая ошибка грозит закончится никак не меньше чем табакеркой или портьерным шнуром… По лезвию бритвы – точнее и не скажешь! И получается, я имел возможность, отправившись в столицу, оказаться на острие рядом с Николаем. Разделить опасность, едрешкин корень…
Ох, как можно было бы взлететь! Граф Панин букашкой бестолковой бы смотрелся с такой высоты… Только оно мне зачем? Мне бы обратно, к штурвалу моей губернией – вот было бы славно! Довольно с меня и того, что покровителей я все еще не лишился. А значит и вполне вероятный арест – помню же – не зарекайся! – мне ничем особенно страшным не грозит. В крайнем случае, можно попросту сдаться, и ласково улыбаться следователям.
А ведь, черт возьми, у Никсы может ведь и получиться! Ну так, чисто теоретически рассуждая. Деньги и влияние старых вельмож добавить к энергии реформаторов, так горы сами собой свернуться. И ведь ничего сложного в этом нет. У меня же получилось заинтересовать своими прожектами Строганова. И теперь, смею надеяться, лучшего союзника в скорейшем строительстве железной дороги из Сибири к Уралу и не найти. Я уж не говорю о разрешении на переселение крестьян. Без старой гвардии этот рескрипт еще много лет бы по инстанциям путешествовал. А хозяевам Уральских заводов понадобилось – и вуаля. И ведь ни один самый раз самый противник реформ даже не пискнул, ибо им это в первую очередь и выгодно!
При грамотном подходе, такие вот точки соприкосновения можно в каждой отрасли найти. У нас ведь, слава Господу, не Англия. Нашей знати заводами и железными дорогами заниматься не стыдно. Строгановым, как я уже говорил, половина Уральских заводов принадлежит. У того самого графа Панина – целая гроздь золотоносных приисков. Мальцовы, Муравьевы, Шуваловы, Шереметьевы – тоже с чего-то кормятся. Не на одну же зарплату дворцы содержат. Догадайся кто-нибудь умный распределить между двумя десятками богатейших семей страны несколько миллионов гектар плодородной земли на Южном Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке – хотя бы и в долговременную аренду – так они сами и дороги построят, и людьми заселят. А сколько вкусного под землей скрыто? Сколько месторождений еще ждут инвестора? Позволь ретрограду получать еще больше прибыли, и сам удивишься – каким он реформатором станет!
И тогда, если уж начать теоретизировать, и воспользоваться логикой – с какого ляда на меня взъелся граф Панин? Тем более, это я, в Сибири сидючи, расстановки сил в столице не ведаю, а ему-то сам Бог велел. И что же? Он не знает, что я принадлежу к партии Наследника? Если совсем уже в маразм не впал – отлично знает. И все равно продолжает заниматься какими-то глупостями! Зачем? Чего хочет добиться? Он один, или это целая шайка? И не может ли так оказаться, что это не просто группа лично на меня обиженных – не поделился – господ, а первая, робкая попытка прощупать будущего императора Николая Второго?
Опа-опа-опа! А если вообще не во мне дело? Если атака на меня – это лишь малая часть большого мероприятия по воздействию на Никсу? Могут же некие, расслабившиеся при добром царе, господа, ну например – попытаться продемонстрировать наследнику свою силу и влияние? И тогда для моего покровителя любой шаг для моего спасения станет ловушкой!
Почему? Да хотя бы уже потому, что в пух и прах рассорит начинающего политика с либеральной партией! Охотно объясню, почему я так думаю!
В империи вовсю идет Великая судебная реформа. Соратники великого князя Константина сумели- таки как-то сподвигнуть Государя на подписание этого, неудобного для высшей аристократии, Закона. Теперь, как кичатся реформаторы, каждый подданный нашего Самодержца равен в правах перед судом! На приговор не может больше влиять ни высокий статус ответчика, ни его родственные связи, ни уровень благосостояния.
Ну это они – идеалисты непуганые – так считают. В моем мире тоже все были как бы равны, но профессиональный уровень адвокатов и так называемое 'позвоночное' право тоже немало значили. По большому-то счету – деньги в двадцать первом веке – это средство достижения цели, и не более того. Но имея средства можно и прокурору помочь со строительством коттеджа для дочери, и матерого адвоката из Москвы вызвать, и свидетелей умаслить. В этом мире все это можно было сделать и, не тратя ни гроша. Довольно было и того, что за ответчика 'попросит' кто-нибудь из вельмож.
Однако Судебная Реформа – именно так, с большой буквы – вводила в империи не только институт профессиональных защитников – присяжных поверенных, но и возможность потребовать суда присяжных. Но и до суда, простите за тавтологию, у суда были все козыри в руках. Потому что этим же законом, теперь в стране оставался только один следственный орган имеющий право передачи дела к разбирательству – приставы. И тут уже от настойчивости покровителей ничего не зависело.
Если конечно покровитель не является членом императорской Семьи, а преступление не относится к
