желавшего Родине проигрыша в войне?
– Почему же, Николай Алесандрович, я теперь-то должен отступиться? Отставка – еще не конец жизни. Более того…
– Более того? – вскинул брови наместник. – Даже так? Отчего же? Не поясните?
– Прежде я был связан необходимостью заниматься бесчисленными делами, входящими в обязанности гражданского начальника этого обширного края. Теперь, у меня нет этой необходимости. Теперь, уволившись с государственной службы, я могу полностью посвятить жизнь труду на благо этой прекрасной земли.
– Что же это? Выходит, должность губернатора вас, Герман Густавович, только стесняла?
– Не должность, Ваше высочество! Ни в коем случае, не должность. Циркуляры и инструкции. Отчеты и меморандумы. Бумагооборот. То, чем занято большинство чиновников.
– Шли бы на воинскую службу, Герман, – хмыкнул адъютант. – Вот уж где ваши таланты пришлись бы к месту. И никакой тебе бумажной волокиты…
– Рад видеть вас в здравии, Володя, – разулыбался я. – Только какой из меня военный. Я ведь и в армии примусь шахты рыть и заводы строить… А от седла, князь, у меня, простите, ноги судорогами сводит.
– Значит, вновь на государеву службу вы, Герман, не стремитесь? – коварно поинтересовался Великий князь.
– В качестве кого, Николай Александрович? – совершенно по-еврейски, вопросом на вопрос, ответил я. – Насколько мне известно, место гражданского начальника губернии уже занято…
– Ну, скажем, в качестве председателя совета главного управления. Господин Валуев рекомендовал мне действительного статского советника, господина Воинова. Уверял, будто бы он столь же сильно радеет за Сибирь, как и вы. Однако же, вполне управляем и не так силен характером, нежели вы. Герман Густавович. И, признаться, я всерьез раздумывал над этим предложением…
– Поймите, Герман, – подхватила Дагмар. – Мы не просто так вызывали вас в Петербург. Прожект о назначении Николая наместником Сибири и Туркестана готовился давно. И нам нужен был кто-то, способный организовать наш переезд через половину страны. Нам нужны были вы, мой рыцарь.
– Простите меня, Ваши высочества, – искренне покаялся я. – Откуда мне было знать?! Этот Панин еще со своими жандармами…
– Мы так и поняли, – ободряюще улыбнулась мне Мария Федоровна. – И милейший господин Мезенцев что-то в этом роде докладывал…
– Но совершенно отринули кандидатуру господина Воинова, – продолжил, как ни в чем не бывало, начатую не им фразу Никса. – Мы после того, как стало известно, что, даже пребывая под призрением врачей, вы сумели организовать это незабываемое приветствие. По пути в Томск, нам довелось посетить множество городов. Однако же, нигде нам не было так интересно и…
– И уютно, – блеснула глазами Минни. – Да, милый?
– Конечно, – кивнул Николай. – Именно так. Уютно. Мы словно, наконец, после долгого пути, прибыли домой…
– Я рад, – неожиданно, прежде всего – для самого себя, растрогался я. – Мы старались вам услужить.
– У Володи… Володя?
– Тут, Ваше Императорское высочество.
– У Володи в папке лежит подписанный Государем рескрипт о назначении вас, Герман Густавович, Председателем Совета Главного гражданского управления Западносибирского наместничества. С присвоением вам, достойного такой должности чина – тайного советника.
– Что я должен буду делать, Ваше высочество? – хрипло выговорил я. Такого я не ожидал.
– Строить, как и прежде Царство Божие на земле Сибирской, – улыбнулся наместник. – Управлять всеми гражданскими чиновниками. Развивать и украшать ваш край.
– И избавить Никсу от этой обузы, – хихикнула Дагмар. – Ныне Николай увлечен военными играми.
– Последний вояж Черняева принуждает меня, оказать самое пристальное внимание нашим войскам в Туркестане, – сразу стало понятно, что это тема не единственного спора в молодой семье.
– Случилось что-то серьезное? – озаботился я. Ну, и за одно – решил таким образом поддержать наместника. Всегда полагал, что русское завоевание Средней Азии – дело совершенно необходимое и важное для страны.
– Не то, что вы, Герман, подумали, – улыбнулся молодой Великий князь. – Просто не слишком удачный для нас поход.
Тогда, для меня этой отговорки было вполне достаточно. О том, что же там, на далеком юге, случилось на самом деле, я узнал несколько позже.
Конечно же, я знал, что еще в середине прошлой осени в Бухаре русское посольство было арестовано. Астроном Струве, представитель русских торгово-промышленных кругов Глуховский и горный инженер Татаринов оказались в яме-тюрьме. Реакция последовала незамедлительно – оренбургский генерал- губернатор Крыжановский приказал задержать бухарских купцов, следовавших в Нижний Новгород на ярмарку. А чтоб особо подчеркнуть отношение властей Империи к непонятному демаршу эмира Бухары, рекомендовал генералу Черняеву каким-нибудь образом продемонстрировать мощь оружия дерзкому соседу.
Военный начальник Туркестана воспринял эту рекомендацию, как официальное дозволение на продолжение завоеваний, и во главе большого – только в обозе было более тысячи верблюдов – отряда двинулся по Голодной степи к городу Джизаку.
По дороге генералу встретились гонцы от эмира, с посланием, в котором не слишком внятно объяснялись причины опалы наших послов, но, тем не менее, содержались просьбы не начинать боевые действия. Письма отправились в ящик с бумагами экспедиции, а четырнадцать рот пехоты, шесть сотен казаков и две батареи пушек продолжили поход. По словам самого Михаила Григорьевича – он сам не был уверен в исходе этой, по сути, разведки боем, а потому – не счел необходимым ставить в известность о сношениях с Бухарой кого бы то ни было.
В первых числах февраля отряд разбил лагерь в пределах видимости стен Джизака. И уже через день русские войска подверглись нападению бухарского гарнизона. Налеты продолжались еще несколько дней. Около сотни бухарцев было убито, несколько наших солдат получили легкие ранения, было захвачено с дюжину старых английских ружей и пару младших командиров гарнизона.
Ничего страшного не произошло, но Черняев все-таки отдал приказ об отступлении. Злые языки утверждали, что обжегшись уже один раз об укрепления Ташкента, генерал-майор попросту не рискнул штурмовать куда более грозную твердыню. Сам Черняев, в интервью корреспонденту 'Русского Инвалида', объяснял свое решение опасениями остаться без фуража и продуктов питания – между ближайшим русским фортом и Джизаком лежала безводная степь, а активность бухарских военачальников оказалась неожиданностью.
Как оно там было на самом деле, я тоже узнал. Много-много позже, когда имел честь лично побеседовать со знаменитым 'Львом Ташкента'. Все оказалось куда проще, чем об этом можно было подумать. И об истинных причинах отступления ни в коем случае нельзя было писать в газетах. Дело в том, что в руки начальника Туркестана попали данные о помощи Бухарскому эмиру оружием и советниками из Индии. За зиму англичане успели привезти в столицу эмирата более десяти тысяч ружей и полторы сотни пушек. Конечно же, атака двойных стен Джизака в такой ситуации была смерти подобна.
Михаил Григорьевич называл и имя штабс-капитана Генерального Штаба, которому удалось бежать из плена и добраться до лагеря у стен Джизака, и принести известия об обширной английской военной помощи эмирату. Только я фамилию того отважного офицера подзабыл. Надеюсь, командование по достоинству оценило этот его подвиг…
К началу апреля войска вернулись к своим зимним квартирам, а генерал-майор Черняев получил предписание передать командование Дмитрию Ильичу Романовскому, и спешно следовать в Санкт- Петербург.
В апреле полыхала уже на всей протяженности русско-бухарской границы. А в мае Бухарский эмир
