собственно пением: «ведь бог одного одаряет военным искусством, другого — пляской, третьего — кифарой и песней». Она несколько раз перечла сравнение опробующего свой лук Одиссея с человеком, настраивающим музыкальный инструмент перед выступлением, где еще раз подчеркивалась важность опыта и мастерства. И с точки зрения Ларисы Петровны, эти важные качества могли быть привиты на всю жизнь лишь правильной методикой обучения.
В «Одиссее» аэд представлялся не просто человеком «нужной профессии», но своим, столь же необходимым, как врач или строитель.
Читая эти строки, Лариса Петровна всегда вспоминала слет первокурсников, где умирала от тоски до тех пор, пока не явились аэды с гитарами. И уж чтобы окончательно утешить душу, она записалась в «Клуб самодеятельной песни», потому что у девочек в комнате была гитара, а их вахтерша показывала аккорды скучавшим под ее присмотром девицам. Правда, в клубе мало кто ценил аэдские страдания Ларисы Петровны, тут же решившей повторить подвиг Гомера. Но некоторые песни о пророческом даре аэдов и их близости к музам — были восприняты тепло, а многие молодые аэды, хоть и смущались пылкости новоявленной коллеги, будто бы даже растрогались от ее тоненького голоска, которым она воспевала всех членов приютившего ее клуба.
После этих вечеров ее частенько провожал их замечательный баритон, с которым они еще долго бренчали на гитаре и пели перед вахтой. Лариса Петровна, ни минуты не сомневаясь, сразу ответила ему согласием, когда после защиты диплома молодой человек предложил ей руку и сердце, понимая, что может навсегда лишиться самой преданной поклонницы своего волнующего баритона.
Соседки по комнате считали, будто Лариса Петровна польстилась московской пропиской. А сам ее избранник искренне полагал, что покорил ее сердце своим пением. На самом деле он навсегда ее пленил еще на третьем курсе, когда они всем клубом отправились на какую-то замерзшую в лесу дачу. Лариса Петровна тогда с ужасом поняла, что и сама навсегда там замерзнет, как тот клен обледенелый, про который они пели хором. Именно тогда их баритон нисколько не растерялся и куда больше своего пения потряс воображение девушки умением растапливать русскую печь и варить в ней потрясающе вкусную гречневую кашу из пакетиков.
Кто сказал, что через желудок можно найти путь только к сердцу мужчины? Сердце Ларисы Петровны расцветало, а душа согревалась, как только она замечала, что на заседания клуба ее аэд приходил из дому не с пустыми руками. Из пластиковой кошелки призывно торчало горлышко красненького возле каких-то кастрюлек, завернутых газеткой. После картошечки, сохранявшей тепло в его импровизированном термосе из полотенца и газет, вприкуску с малосольным огурчиком, селедочкой, замаринованной с лучком и перчиком — Ларисе Петровне было особенно приятно громко петь про обледеневшие клены под метелью белой.
Вахтерша их не только не прогоняла, но каждый раз пыталась наставить жилицу на путь истинный: «Ты смотри, Петровна, какой правильный мужчина! Такие на дороге не валяются! Да и ты возле такого ухажера вся расцветаешь, а ведь когда аккордам училась, смотреть не на что было! Сморчок сморчком! А нынче-то после домашнего питания — так ведь есть на что посмотреть! А как поет… как поет, шельма!»
Уже после замужества ее любимый баритон рассказал о случайном разговоре с приятелем о пользе домашнего питания. Муж ее стоял на автобусной остановке с рюкзаком за спиной, загруженным мясом с близлежащего мясокомбината. И перед самым приходом автобуса подбежал его давний знакомый, тоже недавно женившийся. Поэтому всю поездку на четыре остановки до дому они взахлеб делились впечатлениями от семейной жизни.
Приятель пожаловался, что его жена увлеклась вегетарианством, поэтому дома они почти не едят, он, собственно, к матери поужинать ездил, дома все равно шаром покати, холодильник пустой, ничего нет, кроме вареной свеклы. Ларкин муж смотрел на исхудавшего, недовольного жизнью друга круглыми глазами, заметив, что тот мог бы и сам купить мяса, а не закладывать жену перед свекровью. С трудом проталкиваясь к выходу с рюкзаком, он на прощание пробормотал другу, что если он сам сейчас не принесет Лариске мяса, она его на ужин сожрет. А если теща приедет и борща в доме не обнаружит, то будет неделю пилить их обоих за «вегетарианство».
Детские и юношеские порывы к искусству у Ларисы Петровны были надолго прерваны её замужеством, переездом с одной съемной квартиры на другую и судорожными поисками работы. Она уже неоднократно пожалела о московской прописке своего мужа, потому что одна дорога «работа-дом» начала поглощать существенную часть ее жизни. В прошлое уходили не только ее милые шатания под обледеневшими кленами, увлечение Гомером и пение под гитару, иногда Ларисе Петровне казалось, что от всей ее жизни остались прогоны до одних и тех же автобусных остановок с мучительными пересадками. Но домой каждый из супругов старался тащить что-то непременно вкусное, чтобы порадовать свою половинку. На появившихся книжных развалах они купили «в семью» несколько роскошных поваренных книг 50-х годов и старались почаще удивлять друг друга вкусным кусочком, что в целом скрашивало все сложности их совместного быта между двумя пересадками «с работы домой».
Однажды она увидела объявление в метро о наборе дикторов телевидения, и, твердо решив наполнить свою жизнь тем смыслом, к которому стремилась с детства, отправилась покорять голубые экраны страны. Она попала в самый последний набор на Всесоюзные курсы повышения квалификации работников телевидения, накануне разрушения СССР. Закончив курсы, она начала работать в блоках утренних программ, которые смотрели пенсионеры и домашние хозяйки.
В Ларисе Петровне бурлили творческие силы, поэтому она постоянно просилась диктором в новостные программы, втайне мечтая стать ведущей ток-шоу, которые набирали в то время огромную популярность. Но, глядя на ее лучившуюся уютом и банальным семейным счастьем физиономию, ей мягко отказывали, выбирая для новостей стервозных… вегетарианок.
Муж, по поводу ее появления «в телевизоре», дразнился дома — «Огородные новости», поскольку ей все чаще приходилось записывать передачи в свитере и сапогах на садовых участках преподавателей сельскохозяйственной академии имени Тимирязева. Ларисе Петровне, никогда в жизни не копавшейся в собственном огороде, пришлось детально и методично прорабатывать каждую сказанную фразу так, как она никогда не считала нужным трудиться над более точными науками. В конце концов, овощные культуры, а в особенности огурцы, стали для нее настолько родными и близкими, что она часто задумывалась, насколько это полезная культура земледелия, раз так помогает не замерзнуть обледеневшим кленом их маленькой семье.
А потом у них случилось тихое ласковое счастье — вынашивание и рождение дочери. На ней сразу же сосредоточился весь мир Ларисы Петровны, не понимавшей, как она раньше жила без своего Солнышка.
Почти два года Солнышко была неотъемлемой частью своей мамы, так как счастливая бабушка за
