на 10 баллов, а по радио объявляли, что столичные пробки можно растянуть в машинном исчислении на 700–900 км, составив протяжённость трассы от Москвы до Киева.
По вечерам, до 8 часов вечера, пробок было ещё больше. Средний балл вечернего часа пик в начале зимы составлял 7,5 баллов. Поэтому она предпочитала ездить с водителем, чтобы при необходимости иметь возможность бросить с ним машину, а самой добраться до места на перекладных. Она все время спешила, да и не призналась бы себе самой, что одна в пустом салоне чувствует себя не в своей тарелке. Благо, что ее публичная профессия предполагала не просто поток, а непрерывный конвейер встреч, интервью и фотосессий, когда она ни на минуту не оставалась одна.
С крайним раздражением она подсчитала, что за рулем своей красной Audi Q7, массовая продажа которой должна была начаться лишь через два месяца, она лишь за эту зиму потеряла в пробках почти семь суток жизни.
Заметив, что из прижатых на соседних полосах автомобилей на нее начали обращать внимание, она достала из фирменного футляра большие солнцезащитные очки от Christian Dior, украшенные стразами и золотой нитью. При широкой известности и публичной профессии, она не могла позволить себе выглядеть кое-как и ездить неизвестно на чем. Окружающие ее вещи должны были подчеркивать ее общественный статус, а машина являлась существенной частью ее имиджа.
Возраст, проклятый возраст, когда последние золотые песчинки скоротечного времени приходилось подчеркивать все более вызывающими вещами, заполучить которые становилось все сложнее. В юности она, будучи ведущей популярной программы на радио, не считала для себя задорным выезжать на стареньком папином «Москвиче-412», который шутливо называла «машиной-убийцей», так как автомобиль буквально рассыпался по запчастям. Каждое утро повторялась одна и та же история: она выходила из подъезда, садилась в бывшую папину машину, которая проезжала метр и глохла. И статус ей тогда придавала толпа поклонников, сразу бросавшихся толкать ее неказистое средство передвижения.
Она так и не научилась сливаться с автомобилем в одно целое, возможно, потому, что считала свое пребывание за рулем — временным. Она была уверена, что на смену «безлошадным» поклонникам со временем придут другие, со стильными спортивными автомобилями, которые она видела в зарубежных фильмах. Да и глупо было «сливаться» с ржавым папиным «Москвичом». Расставшись с ним, она долгое время пользовалась отечественными «девятками», а потом взялась осваивать всевозможные джипы. Но, сколько бы автомобилей она не поменяла, она все равно была уверена в том, что автомобиль это всего лишь временный аксессуар.
«Если мужчины выбирают себе машину только для статуса, то для женщины автомобиль — это дополнение к красивой сумочке, туфлям и сережкам» — с лучезарной улыбкой говорила она в интервью, создавая образ стильной, прекрасной и невероятно популярной «иконы стиля».
С годами толпа поклонников у подъезда поредела и постепенно заменилась вездесущими папарацци, старавшимися снять ее по-прежнему прекрасное лицо в самом невыгодном ракурсе. В затянувшемся ожидании принца на спортивном авто ей пришлось довольствоваться услугами водителей, ставших для нее своеобразным «аксессуаром». Красивые молодые люди, крутившие баранку ее машин, лишь на первых порах держались вежливо, как и подобало ее «аксессуару». Но все скорее скатывались к какой-то покровительственной фамильярности, обманывая в чеках на ГСМ и запчасти. И каждый раз, когда она давала интервью о том, как ей «чужд адреналин высоких скоростей и крутых виражей», а потому она «в повседневной жизни с удовольствием пользуется услугами водителя» — она непроизвольно хмурилась, вспоминая очередной скандал с распоясавшимся водителем. Между ее идеальными бровями все глубже залегала некрасивая складка, нарушавшая оптимальный размер ее переносицы.
Сжимая сейчас руль ладонями, затянутыми в красные лайковые перчатки, она с грустной улыбкой вспомнила фразу, которую она произносила в рекламе, элегантным жестом захлопывая дверцу стильного «Rolls Royce», как бы вся устремленная навстречу новым жизненным поворотам: «Женщина не должна подходить к автомобилю ближе, чем на тридцать сантиметров!» В жизни ей приходилось подходить к автомобилю куда ближе, рассматривая, в каком состоянии его оставил очередной уволенный ею красавчик. Она старалась постепенно приучить себя к мысли, что скоро ей придется хотя бы из-за детей принять на работу сумрачное забитое существо неопределенного возраста — из тех, что иногда ей предлагали в рекрутских агентствах. Заранее представляя, как такое существо будет неодобрительно пялиться на её юбку и каблуки, она старалась всеми силами оттянуть момент их вынужденной встречи. Создавая вокруг себя атмосферу абсолютной гармонии, где любая деталь идеально подходит к своей великолепной хозяйке, она тщательно работала над своим образом, совершенно не желая, чтобы его опускал пожилой, трепаный жизнью водитель за рулем её автомобиля.
Но больше всего её раздражало, что сам её статус уже определяли не фирменные туфли, а марка автомобиля и… наличие известного светской хронике любовника. Для нее бесповоротно закончилось время, когда она определяла статус мужчины одним своим появлением рядом. Теперь, когда золотой песок в хрустальном флакончике с ее именем стремительно иссякал, каждый день превращался в борьбу за сохранение статуса. С опаской вновь взглянув в зеркальце заднего вида, она с нараставшей тоской подумала, что же с ней будет, когда она хоть раз проиграет в этой схватке за статус «иконы стиля».
В прошедшем ноябре ей пришлось поломать голову, где и как отметить свой 37-й день рождения. Можно было собрать всех гостей на даче, как она бы сделала это раньше, но теперь ей пришлось приобрести для этой цели ресторан, чтобы устроить все подобающим образом.
В качестве «интриги дня» она умело подогревала любопытство собравшихся загадкой, кто же подарил ей Audi Q7. Она мастерски давала понять известным светским сплетницам, будто этот подарок сделал её поклонник, пожелавший оставаться инкогнито. Тратя золотые песчинки на то, чтобы разжечь интерес к этому «инкогнито», она сама в какой-то момент испытала страх, поняв, что среди приглашенных ею особ слишком многие давно не испытывают никакого любопытства не только по отношению к ней, но и в отношении собственной жизни.
Они с одинаковым вежливым равнодушием зорко отслеживали статусный состав знаменитостей, придирчиво рассматривали убранство зала, сервировку стола, драгоценности и туалеты дам от ведущих кутюрье, они заговорщицки улыбались её намекам о тайном поклоннике, восторгаясь её новеньким автомобилем. Но она никак не могла избавиться от ощущения, что все её гости уже не получали приятные впечатления от званого вечера, а будто с придирчивостью арифмометров фиксировали окружающие признаки своего статусного положения. На секунду ей даже показалось, будто у многих её гостей уже побывала в гостях мифическая гарпия Подарга, в реальность которой ей вовсе не хотелось верить самой, даже побывав на открытии кафедры теологии в инженерно-физическом университете.
Абсолютно нормальными на её дне рождения выглядели лишь молоденькие содержанки из числа восходящих «звезд эстрады», пришедшие с продюсерами, ради которых она и устраивала праздник. Разумеется, их «захватили с собой», не только для того, чтобы не дать ей возможности «порешать вопросики», но и чтобы прозрачно намекнуть в день её рождения, что в их кругу появились и более интересные претендентки на «близость к телу».
Поначалу она даже расстроилась, но потом убедилась, что вечер скрасили только эти юные, полные жизни красавицы, восторгавшиеся всем окружавшим их великолепием. Она хорошо понимала радость юных созданий, перед которыми за её счет внезапно открылись двери в «новую жизнь». Но больше всего её поразил явный страх, отразившийся на лицах наиболее «статусных» гостей, когда она вышла из своего автомобиля в ослепительно белой норковой шубке, накинутой на любимое красное платье.
Честно говоря, она рассчитывала, что её хоть немножко начнет ревновать один человек, который вообще-то был моложе её на шесть лет. Но, чувствуется, он вовсе не рассчитывал связывать свою жизнь с матерью двух детей-подростков, разведенной «публичной женщиной», как за глаза называли сотрудники её продюсерского центра. Как раз этот молодой человек и не подумал ревновать, а поздравил дружеским поцелуем в щечку с нескрываемым облегчением.
Сообщением о дорогостоящем подарке она вызвала ревность лишь у невзрачной жены олигарха Бероева, матери четырех его детей. На её день рождения она явилась, обвешанная цветными бриллиантами, напоминая дешевую рождественскую ель на благотворительном базаре. Весь вечер она намеренно громко говорила с подобострастно улыбавшимися соседями за столом, много ела, а под самый
