топку? Какими жизнями? Декадентские выверты на память приходят, только и всего. Надо еще поспать. Слишком мало сплю. С ума сойду. Память слабнет. Провалы памяти. Это скверно. Спать, спать.
Ульянов, действительно, сразу уснул и проспал еще час, а перед пробуждением появилась Инна. Она гладила его по лицу неосязаемой рукой и говорила:
– Успокойся. Мы будем вместе. Даже здесь. Я подожду…
Ночные приходы Инессы заставили Ульянова предположить, что это не работа его воспаленного воображения. То, что она говорила, было ново, неизвестно для него. Это было принесено в его воображение извне. Он понимал это, но не мог признать. Впервые в жизни «детерминист» Ульянов отвернулся от реальности и намеренно пошел по пути самообмана.
Для него признание загробной жизни означало бы полную катастрофу. Весь его умственный потенциал, вся его философия были заострены на материальном коловращении мира, а значит – непризнании ответственности за содеянное перед Высшим Судьей. Допустить наличие Господа означало бы для него осознать никчемность затеи переделать жизнь человечества по собственному сценарию, который в сравнении с Божьим замыслом оказался таким ничтожным и кровавым.
Поэтому Ульянов с бешеной энергией стал убеждать себя в том, что души Инессы Арманд не существует, и все больше одурял сознание непосильной работой, окончательно подрывая свое здоровье.
Феликс, конечно, и вообразить не мог, что те горькие слезы, которые Ильич проливал на похоронах царского палача Якова Свердлова полтора года назад, были неосознанной прелюдией к окончательному окаянству души и помрачению рассудка.
36
Алексей ехал на бричке по ухабистой дороге, ведущей через окояновский лес. Настроение у него было хорошее. Он возвращался с осмотра строительства домов под ТОЗ, который возглавил его двоюродный брат.
Митя, не мудрствуя лукаво, набрал в общество своих дальних родственников по линии покойной матери. Все они были малоимущими и присоединились к нему в первую очередь по той простой причине, что исполком обещал ТОЗу немного муки на зиму и семян на посевную. Крохи, конечно, но у других и того не было. Все понимали, что надвигается голод.
Сейчас на опушке окояновского леса уже ставился пятый дом. Нового жилья не строили, это долго, да и средств нет. Перевозили из Окоянова разобранные избы и снова собирали их. Жилье худенькое, но, Бог даст, до белых мух успеют построиться. Организационные способности у Дмитрия оказались и вправду хорошие. Работа кипела.
Бричка нагнала двух женщин с мешками за спиной, шагавших в направлении Окоянова. Алексей узнал сестер Синдячкиных, одиночек, раньше работавших где-то в Пензе, а в голодную пору вернувшихся к старухе-матери.
– Садитесь, дамы. Подвезу. Чего ноги зря бить.
Женщины забрались на заднее сиденье брички и весело благодарили его:
– Ох, спасибо, помог нам, Алексей Гаврилович. Мешки тяжелые у нас. Мучицы в Арях на одежонку выменяли и прем ее, как две кобылы, – заливаясь смехом, сказала Маруся Синдячкина.
– А что меня благодарить, – хмыкнул Алексей, – вы вон жеребца благодарите, он везет.
– Ой, да что Ваш Красавчик по сравнению с Вами. Вот уж мужчина, так мужчина, – сказала Клавка игривым голосом.
– Если, дамы, нам в лес заехать надо, то это завсегда. Я на просьбы трудящихся отзывчивый.
– Алексей Гаврилович, а ты нас двоих не забоишься? Мы ведь девки боевые. Вон агрегаты-то у нас какие, – и Клавка подбросила двумя ладонями свою пышную грудь.
– Ладно пугать, – наливаясь желанием ответил Алексей, – а то ведь и вправду разберусь с вами.
В это время из-за поворота вылетел верхом на кобыле комендант ЧК Сайкин. Он нахлестывал лошадь и издалека кричал Алексею:
– Алексей Гаврилович, беда. Сонинские чоновцев поубивали. Антон Константинович срочно за Вами послал.
Алексей выругался и ожег Красавчика кнутом.
– Держись, дамы. Скакать будем.
В кабинете Антона находились пять вернувшихся из Сонинки чоновцев с Редькиным, и остальные его сотрудники.
– Что такое, почему в Сонинке? Там же сильное ядро, бывшие красноармейцы… – спросил Алексей, входя в кабинет и переводя дух.
– Это ядро чоновцев и постреляло, – сказал Редькин. – Хохолков обыск у них задумал сделать. Вот и сделал.
– Постой, брат. Что-то здесь не так. Не стали бы они из-за обыска палить. Лучше излишки сдать, чем к стенке вставать.
– Не знаю, что и как, я начала не видел. Они там в коровнике тайник нашли и вокруг него разбирались. Я не присутствовал. Но вроде первым маузер Хохолкова хлопнул, а там уж посыпалось.
– И сколько их по вам пуляло?
– Не думаю, что много. Человек пять-шесть. Но стреляли метко. Опытные, черти.
– Так, Антон. Надо это дело решать по горячему следу. Не то уйдут в шатковские леса – и поминай, как звали. Сейчас-то они, поди, пакуются. Холода на носу. В гимнастерке не убежишь. Сколько у нас людей под ружьем?
– Если добавить часть взвода охраны, то двадцать штыков наберем. Больше, я думаю, не надо.
– Точно, этого хватит. Пусть живо подгоняют подводы. Мы с тобой на Красавчике поедем. Гочкиса возьми.
– Не нравится мне все это, Алеша. Может, я один туда съезжу, без оружия. С мужиками поговорю. Чувствую я, что Хохолков там какой-то номер выкинул. Им-то уж больно не с руки было самим начинать.
– Поздно, брат. Кто им теперь чоновскую кровь простит? Брать их надо, пока не поздно. Или еще одна банда у нас заведется. Вот и весь разговор.
Через четверть часа в направлении Сонинки отправились три линейных повозки с красноармейцами и чекистами. Впереди на бричке ехали Алексей и Антон.
37
После того, как Оливер составил обобщающий меморандум по российскому вопросу, Великий Мастер назначил встречу с Ллойд-Джорджем. Он ехал на свидание в довольно мрачном настроении. Отношения с премьером у руководителя Великой Ложи не ладились. Этот человек никак не хотел подчиниться влиянию масонов. Ни уговоры, ни интриги не заставили его стать вольным каменщиком. Слишком велики были его амбиции, чтобы стать равным среди равных. А его дружба была очень нужна Великому Мастеру. Идея вытеснения масонов из государственных органов давно витала в воздухе. Стоило только повздорить с Дэвидом, как он мог запустить разработку соответствующего законопроекта.
Дэвид Ллойд-Джордж являл собой, без сомнения, одного из самых изощренных политиков Империи. Его демагогический талант и умение балансировать на различных интересах снискали ему славу гения в высших кругах, которые восторгались его эквилибристикой, и мерзавца – среди простых людей, которых он неоднократно обманывал с удивительным цинизмом. В свои пятьдесят семь лет Ллойд-Джордж был незаменимым для Великобритании премьер-министром. В Империи бушевал экономический кризис. Она вынашивала в своем чреве революцию, и только такой прожженный политикан, как Дэвид Ллойд-Джордж, мог довести ее до выкидыша.
Они встретились в отдельном помещении клуба выпускников Кембриджа и Оксфорда на Пэл-Мэл. Здесь их никто не мог подслушать или подсмотреть.
Ллойд-Джордж не спеша и очень внимательно ознакомился с оценкой американской политики в отношении России. Соответственно выводам специалистов братства, американское правительство начинает играть роль барьера на пути проникновения в совдепию конкурентного капитала. Не признавая красных, Штаты будут противиться признанию их и другими государствами. А под эту сурдинку американские деньги потекут тайными каналами в Россию и начнут ее быстрое освоение. Есть уже планы сдачи американцам в
