этого не понимал, но существование и значимость такого фактора признавал. Когда войска на подъеме, остановить их трудно. Если только им не встретится многократно превосходящая сила.
Именно этого Теори и боялся.
Страх. С ним полковник был знаком.
Но что еще остается делать? Только встречать врага лицом к лицу и делать свое дело.
Глава двадцать шестая
Генерал Хейсей пребывал в полнейшем недоумении. Все четыре корабля во внутренней планетной системе… пропали. Все четыре. Нехорошо. Совсем нехорошо. Плохо.
Амес снимет в него шкуру.
Надо подумать.
Подумать о том, как Амес сдирает с него пелликулу и выколупывает розовую, как у моллюска, плоть. Рассеянные по внешней системе корабли… как набухающие рубцы на исполосованной спине. Красные, кровоточащие рубцы, которые останутся шрамами. И никакой грист их уже не скроет. Амес не даст им зажить.
Хейсей тихонько всхлипнул.
— Вы что-то сказали, генерал? — Заботливый голос майора Зейна, как соль на незаживающую рану.
— Нет! — сердито бросил Хейсей.
— Приказания будут, сэр?
Генерал кивнул.
— Да. Минутку. Заткнись и дай подумать.
— Есть, сэр.
Чертов Зейн! Вот уж кого не выведешь из равновесия. Неужели ничего не понимает?
Я должен поговорить с Директором, подумал Хейсей. Другого варианта сейчас нет. Справиться со страхом, погасить панику и позвонить. Объяснить всю сложность ситуации и дать понять, что моей вины в случившемся нет.
Амес не поймет. Не захочет понимать. Или поймет? Черта с два! Но выбора нет. Нет выбора. Ситуацию надо брать под контроль. Это самое важное.
— Полный стоп, Зейн.
— Извините, сэр?
— Всему флоту — полный стоп.
— Но мы уже вошли в систему, генерал.
— Конечно, конечно. Уже вошли. Уже вошли. — Как хлыстом обожгло. Невидимым. Но ощутимым. Очень-очень ощутимым. — Отвести «Менций» и «Лонгрич».
— Сэр, эти корабли атакуют фремденов!
— Вы слышали приказ, майор?
Зейн ответил после секундной заминки.
— Есть, сэр.
Только все кончится, я тебя заменю, чертов проныра, подумал Хейсей. Но не сейчас. Сейчас ты мне нужен, мерзавец.
— Переходим в режим осады.
— Но вторжение планировалось годами…
— Как и осада в случае неудачного вторжения.
— Но это же план на случай чрезвычайной ситуации. Мы даже не проиграли его полностью, не говоря уже о…
Хейсей выпрямился в полный рост — получилось внушительно.
— Я не намерен спорить с вами, майор.
— Конечно, сэр. Но, может быть, вам следует связаться с Директором Амесом? — негромким голосом заговорщика предложил Зейн.
Вместо снисходительной улыбки получилась гримаса.
— Именно поэтому я и отхожу. Чтобы проконсультироваться.
— А… да, сэр. Понятно, сэр. Хитро.
Хейсей вздохнул. Этот подлиза ради карьеры готов чмокать в задницу Чумовую Гристрот-Мэри.
— Отведите всех на оборонительную позицию.
— Есть, сэр.
Он обернулся. Голос шел не сзади. И не сверху. Голос был у него в голове.
В том, кому принадлежит голос, сомнений не было.
— Директор Амес. Я как раз собирался связаться с вами.
Зейн исподтишка взглянул на генерала.
Слышит ли адъютант голос Директора? Впрочем, какая разница. Он уже знает, что будет дальше. Или скоро узнает.
Не смея задерживаться, Хейсей все же успел стереть улыбочку с гнусной физиономии майора. Потом открыл дверь и шагнул в виртуальную часть мостика.
Амес сидел в кресле, которое парило в добрых четырех футах от пола, так что глаза вошедшего генерала оказались примерно на уровне коленей Директора. Вытянув шею, он попытался посмотреть Амесу в лицо, но затем сосредоточился на животе.
— Что вы делаете? — спросил Директор.
— Внутренняя атака удалась. Мы повредили Милл на Нептуне. Но несколько наших кораблей захвачены или уничтожены.
— Знаю.
— Я подумал, что в сложившихся обстоятельствах лучше перегруппироваться. Чтобы закрепить успех и…
— Вы
Ну что на это ответишь? Такими вопросами сбивают с толку и пугают кадетов. Генерал слышал подобное не раз и прекрасно все понимал.
— Да, Директор.
— Мы должны положить этому конец.
— Положить конец? Чему, Директор?
— Вы не должны думать, генерал.
Хейсей рискнул поднял глаза. Амес улыбался ему сверху, и от этой улыбки становилось не по себе. Генерал вдруг почувствовал неприятную дрожь в спине.
Значит, еще один нагоняй. Он был не готов к такому повороту. Никогда не успевал приготовиться. Но раньше обходилось, так что обойдется как-нибудь и сейчас.
— Дело в том, что мне нравилось наблюдать за вами со стороны. Не вмешиваться. Не поверите, но вы напоминаете многих друзей моей юности.
— Вашей… юности?
— Ну что вы так смотрите? Да, я тоже был когда-то молод. В ту пору друзья частенько… огорчали меня. Злили. Бесили.
