крестьянами. Поэтому простые крестьяне на оккупированных территориях не очень-то охотно встречали, они попросту боялись, снабжать продуктами питания ту или иную противоборствующую сторону. Появившаяся полиция, якобы защищая жителей своего села или деревни, взашей гнали из деревень и сел окруженцев или бродячие группы красноармейцев. Но спустя рукава та же полиция посматривала на одиночных красноармейцев, примаков, которые за хлеб и кров работали и жили у вдовых крестьянок.
Может быть, именно поэтому старосты и полицейские начали отслеживать деяния и внешние сношения подозрительных жителей своих деревень и сел. Преследовали тех жителей, которые, по мнению полицаев, были неблагонадежными или опасными по политическим взглядам людьми. Эти люди могли бродячих красноармейцев и окруженцев снабжать продуктами питания. Деревенская полиция устраивала облавы, хватала, арестовывала тех люди, кто кормил окруженцев. Если полиция могла, то она арестовывала и самих окруженцев, чтобы арестованных красноармейцев, а также своих неблагонадежных жителей передавать в руки немецкой криминальной полиции на расправу. Такие действия сельской полиции и немецкой криминальной полиции стали началом общего террора по отношению русского, украинского и белорусского населения оккупированных территорий.
За Логойском прекратилась сфера влияние великого семейства Кувалдиных, что мгновенно сказалось и на объемах поставок продуктов из сел и деревень на прокорм танкового экипажа и десантников. Проще было бы сказать, что поставка продуктов питания после Логойска полностью прекратилась. Тогда командир танка, Прохор Ломакин, начал подумывать о переводе питания членов экипажа танка и десантников на подножный пропитание, прокорм. Правда, под этим подножным кормом Прошка подразумевал, переход кормления всех членов танкового экипажа на солдатские пайки рационы немецкого вермахта. Эти пайки экипажем КВ были захвачены практически в неограниченном количестве в литовском городке Укмерге.
Экипаж танка и десантники снова перешли на двухразовое питание, утром - завтрак, а обед совместно с ужином - вечером. Мишка пока еще успевал к вечеру разыскивать кое-какой дополнительный и подножный продукт. То мешок картошки с колхозного поля накопает, то творога и молока с бывшей колхозной молочной фермы утащит, чтобы вечерком соорудить или приготовить что-нибудь весомое и лакомое для своих друзей. В готовке ужина младшему Кувалдину охотно помогали Сергей и Николай, они стали как бы техническими исполнителями замыслов или рецептов великого кулинара, Михаила Кувалдина. Эти красноармейцы искали и приносили воду из рек и ручьев, в лесу собирали хворост, сухой валежник для костра.
Об этом и о многих других бытовых делах размышлял Прошка, удобно разлегшись на орудийной башне танка, в ожидании, когда будет готов ужин. Он уже давно решил, что танк долго в пригородах Борисова задерживаться не будет, а завтра же с утра они уйдут в трехдневный марш бросок до Смоленска, до которого оставались какие-то там 250 километров пути. Но сейчас его беспокоили и тревожили две проблемы: организация калорийного питания семи членов танкового экипажа, а также то, что количество снарядов и патронов убывало с каждым километром пути к фронту с геометрической прогрессией. На прорыв линии фронта ему все же хотелось, что экипаж танка пошел бы с полным боезапасом для танкового орудия и пулеметов.
Уже сидя с котелком в руках и неторопливо ложкой из немецкого котелка поедая картофельный суп, высшее произведение кулинарного искусства Мишки Кувалдина, Прохор неторопливо рассказывал ребятам о том, как они будут проводить три следующих дня своей жизни. Завершив рассказ, он внимательно осмотрел лица своих подчиненных, и их молчание воспринял, как знак согласия. Затем он также неторопливо рассказал о двух проблемах, которые им было бы желательно решить сегодня ночью или, в крайнем случае, завтра утром - найти продукты и снаряды.
Неожиданно для всех членов экипажа вдруг заговорил туркмен Айболек Амангельды, который, как позднее выяснилось, оказался вовсе не туркменом, а таджиком. Но не в этом было дело, а несколько в другом. Срочную службу в армии Болек проходил именно под Борисовым, служил вечным часовым одного подземного склада арсенала, который находился в пяти километрах от селения Малое Стахава. К сожалению, Болек не знает, где находится это селение, как до него добираться, так как из городских казарм их туда доставляли на грузовике, кузов которого был всегда закрыт тентом.
Прошка тут же посоветовался со своим планшетником, и тот подтвердил факт того, что под белорусским Борисовым находятся два селения Стахава, Новое и Старое. Сейчас от места их бивака до Нового Стахава было всего двадцать километров, но танку до этого селения Нового Стахава дорога, пригодная для их танка проходила едва ли не в пределах города Борисова.
На всякий пожарный случай, Прошка запросил планшетник, не имеется ли в Новом Стахава какого- либо арсенала-склада. Планшетник помедлил, а затем ответил, что сейчас он не имеет выхода на всемирную информсеть, поэтому не обладает достаточной информацией по данному вопросу. Но, если судить по сохранившейся в его оперативной памяти информации, то в том случае, если бы такой склад и существовал, то он мог бы располагаться примерно в таком месте, и планшетник выдал координаты этого секретного места.
Где-то в районе трех часов ночи они сумели-таки никем не замеченными подобраться к предполагаемому месту нахождения склада арсенала. В течение полутора часов экипаж облазил все возможные подступы к этому складу, но так ничего и не обнаружил. Далеко-далеко первыми солнечными лучами заискрилась линия горизонта. Болек все это время провел в какой-то тупой неподвижности. Он сидел на пеньке с закрытыми глазами, из стороны в сторону мотал своей головой, каждые пять минут повторяя:
- Я не узнаю этого места! Мои ноги здесь не ходили!
Когда поиски склада прекратились, все поисковики полезли на броню, чтобы отправляться дальше по маршруту. Туркмен-таджик вдруг остановился, закрыл глаза, он начал к чему-то внутри себя прислушиваться. Но время шло, отсчитывая секунды и минуты, Борисов со своим мощным немецким гарнизоном находился слишком близко. Было очень опасно и дальше задерживаться в этом месте, поэтому Прошка не выдержал и командирским голосом приказал:
- Болек, быстро на броню! Мы отправляемся в путь!
Но в ответ Болек вдруг рванул в сторону, чтобы тут же исчезнуть в полусумраке рассвета этого лесного массива. Танкисты и десантники на секунду замерли, никто не понял этого поведения прежде послушного туркмена-таджика. Неужели и он решил дезертировать! Но эти сомнения не успели еще оформиться, как перед танком появился Болек, который спокойным голосом проговорил:
- Я был прав, ребята! Я нашел свой склад, в котором простоял на посту два года своей срочной службы в РККА. Мои ноги узнали тропу, они привели меня прямо к складу! Прошка, пойдем, я покажу тебе это место.
В начале войны, когда немцы подступали к Борисову, то они сильно бомбили окрестности города. Серия бомб взорвалась и в этом лесу, уничтожила часовых склада, воронками от разрыва бомб перекопала дорогу к этому складу. С того времени прошли совсем немного времени, у немцев руки пока еще не доходили до многих вещей на оккупированных ими территориях. Они пока еще не успели разыскать и раскопать этот склад арсенал.
Одним словом, склад пока оставался целехоньким, нужно было только подобраться к нему ближе и каким-либо образом сорвать стальные двери, чтобы можно было бы попасть вовнутрь. Сережка Мышенков сумел-таки свой КВ кормой подогнать к самым стальным дверям и с третьей попытки сорвать их с петель. При первом же обследовании выяснилось, что склад доверху забит танковыми снарядами всех калибров, патронами к винтовкам и пулеметам, а также консервированными мясными продуктами питания советского производства.
После недолгих розысков нашли ящики с 76 мм бронебойными и фугасными снарядами, которыми пополнили боезапас танка и несколько десятков дополнительных ящиков со снарядами бросили на всякий случай в прицеп. Нашли новые винтовочки СВТ40, но ни Андрей Васькин, ни Николай Булыгин не стали менять свои старые СВТ38 на новые винтовки. Только Ренат Зиггатулин долго подбирал себе новенькую снайперскую винтовку СВТ40 с великолепной оптикой. Пока шла погрузка снарядов и патронов к танковой пушке и пулеметам. Прошка все это время ломал голову над тем, что же делать с этим складом?! Оставлять его целым было нельзя, немцы рано или поздно его разыщут! Но и минами рвать такое богатство, ему почему-то не хотелось! Прошке было очень жалко взрывать все это богатство, со временем оно могло
