такой каток и принесли бы его в лог. Прохор ясно понимал, что это задание несуразно и практически невыполнимо, но эту тридцатьчетверку ему очень не хотелось бросать. К удивлению всех танкистов, эти двое их товарищей все-таки разыскали и притащили на себе это тяжеленный каток с балансиром.
В течение нескольким минут опорный каток с балансиром был установлен по месту, гусеница натянута, третий танк Т-34 был готов отправиться в путь.
Все это время сержант Куницын бродил вблизи ремонтников с бледным лицом и натянутой улыбкой на губах. Он никак не мог отойти от разговора с начальником штаба своей бригады, который принял разведданные и только поинтересовался, как это простому сержанту удалось набрать такой информации. Павел нутром почувствовал подвох в этом вопросе начальника штаба бригады и по ходу дела придумал байку о том, что развединформация была собрана погибшим капитаном Яковлевым, а он только передает ее по назначению. Сейчас сержант чувствовал себя совершенно отвратительно, словно человек, предавший своего лучшего друга. Но он ясно понимал, что ни скажи начштаба он этих слов, то тот ему бы совсем не поверил.
Прохор хорошо знал, что сержант Павел Куницын не знает того, что его информация только что была доложена командарму Крюченкову, но этот генерал не поверил полученной информации. Он посчитал, что это была вражеская дезинформация, слишком она, эта развединформация, была для него пугающей.
В этот момент Прохор Ломакин чувствовал себя совсем разбитым человеком, слишком много у него сил ушло на поддержание мысленного канала связи с Москвой, когда он со своей развединформацией выходил на наркома внутренних дел. Тот аккуратно записал каждое его слово и в под конец разговора сказал, что эти разведданные доложит тому, кому надо. Сейчас Прохор с улыбкой посматривал на мечущегося по логу сержанта Куницыну. Немного подумав, он ему мысленно предложил всем вместе следовать до села Ржавец. Тот в ответ только утвердительно кивнул головой.
Вскоре четыре танка, впереди шли три танка Т-34, вышли на дорогу и, не обращая внимания на немецкий гужевой транспорт, отправились по направлению автострады Харьков - Россошь. Эту магистраль им пришлось пересекать еще при дневном свете, в июле месяце поздно темнеет. К удивлению Прохора, это шоссе оказалось, чуть ли не пустым, только изредка по нему в ту или иную сторону проходили небольшие колонны немецких грузовиков или танков.
Поначалу он не поверил своим глазам, так как ему на память приходили картины немецкого наступления в 1941 году, когда прифронтовые шоссе и дороги были наглухо забиты проходящей пехотой, гужевым и автомобильным транспортом. Когда колонны немецких танков шли не прекращающимся потоком. То, что было тогда, разительно отличалось о того, что сейчас происходило на автостраде Харьков - Россошь. А эту разницу в картинах можно было бы объяснить только тем, что сегодняшние немцы сильно отличаются от немцев тысяча девятьсот сорок первого года. Что сама Германия изменилась, она уже не имеет сильного вермахта и не способна вести одновременно наступление на всех участках советско-германского фронта.
Прохор тяжело вздохнул, одновременно с ним вздохнули Сергей Мышенков и Михаил Кувалдин, которые так же, как и их командир были поражены сделанным их Прохором выводом. Но сейчас всем членам экипажа КВ следовало вернуться к сегодняшнему дню, было бы просто глупым стоять перед вражеской фронтовой автострадой, ничего не делая и чего-то ожидая. Прохор мысленно толкнул своим сапогом механика-водителя, давая этим ему знать, что нечего стоять на одном месте, а настала пора пересекать эту шоссе. Он также мысленно связался с сержантом Куницыным, предупреждая его о готовности экипажа КВ двигаться на пересечение этой фронтовой дороги.
На этот раз вперед выдвинулся КВ, а вслед за ним следовали три танка Т-34. В этот момент по шоссе проходила колонна средних бронетранспортеров SdKfz 251. Сначала немцы не обратили внимания на эти четыре танка, вдруг выдвинувшиеся из какого-то лога, они продолжали спокойно катить по шоссе по направлению к городку Корочи. Но вскоре они все-таки обратили внимание на эти танки и те им, видимо, не очень-то понравились. То построение, которым шли эти четыре танка, выказывало их намерение. Бронетранспортеры прибавили скорость, пытаясь выйти из-под возможного их удара.
Неожиданный приказ на увеличение скорости, отданный офицером, который командовал этой колонной бронетранспортеров, вызвал небольшую сумятицу. В результате один бронетранспортер, который раньше других увеличил свою скорость, начал обгонять другой, а шоссе, как и все другие шоссе в Советском Союзе тех времен, было очень узким. Двум транспортным средствам на таком шоссе можно было бы разъехаться, но при величайшей осторожности, проявляемой с обеих сторон. Одним словом, эти два бронетранспортера столкнулись и остановились, чтобы разобраться в том, что же произошло?! Остановились пять других бронетранспортеров, которые следовали за двумя столкнувшимися.
В этот момент танковый клин нанес по ним удар. С немецкими бронетранспортерами работали в основном танки Т-34 сержанта Куницына. КВ, как батька охранитель малых сынов остановился прямо на шоссе и со стороны наблюдал за тем. Как его сыновья, средние танки Т-34, рвали на части задержавшиеся немецкие бронетранспортеры SdKfz 251. Гнев и ярость танкистов на тридцатьчетверках была настолько велика, что они в три минуты разделались с пятью немецкими бронетранспортера. Экипаж одной тридцатьчетверки прямо в борт ударил SdKfz 251, тот перевернулся и кубарем покатился с насыпи дороги. Когда бой завершился, то экипажи всех трех танков Т-34 рвались преследовать остальные немецкие бронетранспортеры, хвост колонны которых уже уходил за поворот автострады.
Прохор не стал успокаивать экипажи танков Т-34, это была прерогатива сержанта Куницына держать в дисциплинарной узде своих танкистов. Он только приказал Мышенкову возобновить движение КВ к поселку Ржавец. С некоторой затяжкой по времени экипажи тридцать четверок один за другим последовали вслед за своим старшим собратом. По мысленному каналу Прохор связался с сержантом и поинтересовался у Павла, как тому удалось успокоить своих танкистов.
- Они поняли, что будет лучше держаться тебя, лейтенант! - Ответил Павел Куницын. - Мои танкисты убеждены в том, что ты удачливый человек и свою удачу распространяешь и на других людей!
- Ты тоже этому поверил? - Поинтересовался Прохор.
- Да, товарищ лейтенант! - Ни секунды не колеблясь, ответил сержант Куницын.
Павлу Куницыну все больше и больше нравилась ситуация, которая сложилась с появлением в его жизни танкистов Прохора Ломакина. Им стало жить и воевать гораздо спокойнее, они были прекрасно осведомлены в отношении того, чем они занимаются, с кем ведут бои. А Павлу стало нравиться даже то, что в его подчинении находится десять его товарищей танкистов, которые поверили в него и беспрекословно выполняют его приказания. Вот уже второй день немецкие самолеты не замечают их существование, не бомбят и не гоняются за их танками, хотя они не прячутся по различным укрытиям, как часто случалось в бригаде.
А Прохор в этот момент размышлял над нечто другим, он никак не мог понять, почему его так тянет к этому поселку Ржавец. Когда-то там стояла их бригада, 27-я гвардейская танковая бригада, куда он со своими друзьями прибыл для продолжения службы примерно за две недели до начала немецкого наступления. За это время у него там не появилось новых друзей ни в бригаде, ни среди жителей поселка. Сказались дни пребывания в энкеведешной тюрьме, где никому и ничего нельзя было доверять. Видимо, это отношение к людям он перенес и на дни своего пребывания в этом поселке. Одним словом, человеческие отношения не были причиной его желания вернуться в Ржавец, как можно быстрее.
Тем временем вокруг постепенно угасало дневное светило, солнце, оно уже коснулось горизонта и готовилось опускаться ниже. Четыре танка продолжали двигаться узкой проселочной дорогой, не встречая по пути вражеского транспорта. Немцы всегда были пунктуальными людьми и воевали по расписанию, в военное время их солдаты должны были просыпаться, обедать и ложиться спать в точно определенное время.
Вот и сейчас время, Прохор посмотрел на свои наручные часы, время приблизилось к десяти часам вечера и активность немцев на фронте сразу же упала. Во время ужина - не воюют и не стреляют, по разумению простого немецкого солдата. Тем более Прохор не понимал своего внутреннего желания, почему ему и его танкам нужно, как можно быстрее, добраться до села Ржавец. По идущим в радиоэфире переговорам можно было судить о том, что этот поселок все еще находится в наших руках, что ему ничего не угрожает.
Но Прохор все же решил поддаться своим внутренним чувствам, сегодня на ночь не останавливаться, а танки всю ночь напролет гнать на поселок Ржавец.
