Летящие дни

Вина!
Она была, конечно.
Мы были той виной сильны.
Нам, виноватым, было легче,
Чем взятым вовсе без вины.

Я не забыл:
В бригаде БУРа
В одном строю со мной шагал
Тот, кто еще из царских тюрем
По этим сопкам убегал.

Он лес пилил со мною вместе,
Железной воли человек,
Сказавший «нет» на громком съезде
И вдруг исчезнувший навек.

Я с ним табак делил, как равный,
Мы рядом шли в метельный свист:
Совсем юнец, студент недавний
И знавший Ленина чекист…

О, люди!
Люди с номерами.
Вы были люди, не рабы.
Вы были выше и упрямей
Своей трагической судьбы.

Я с вами шел в те злые годы,
И с вами был не страшен мне
Жестокий титул «враг народа»
И черный
Номер
На спине.

1962–1963

КОЛЫМСКИЙ СТЛАНИК

Привет тебе,
Колымский колкий стланик,
Сибирских кедров самый младший брат!
Давно я не был
В этих сопках дальних
И, словно друга,
Видеть тебя рад.

Как ты живешь?
По-прежнему ли четко
Тебе видны отсюда, свысока,
Отвалы штолен,
Узкая речонка
И ветхие постройки рудника?..

Во чреве сопок
Где-то вьются штреки…
А здесь,
На склоне каменной горы,
Ты раздаешь бурундукам орехи,
Лишайник укрываешь от жары.

Ты очень добр.
Ты нам простил, конечно,
Невольную жестокость той поры,
Когда в буран
На этой сопке снежной
Тебя рубили
Наши топоры…

Бадью в барак цинготный приносили.
И густо поднимался хвойный пар.
И доктор заставлял нас пить насильно
Густой,
Смолистый,
Вяжущий отвар.

А мы ничком
Валились на солому.
Казалось, к жизни больше нет пути.
Никто не верил
Пьянице лекпому,
Что горький стланик
Может нас спасти.

…Совсем застыла