его вроде бы звали…
Ну, я чемоданов не делаю, зато проснулся однажды и понял, что знаю, как можно смастерить цифровой подружитель! То есть такой прибор, с помощью которого можно любого заставить с тобой подружиться. Да так, что этот любой и знать не будет, что его заставили — решит, что это он сам подружиться захотел.
Я сразу подумал, что не зря меня папа научил паять. Честно говоря, мне это занятие не очень понравилось — я два пальца обжег, — но папа сказал, что в жизни все может пригодиться. Мама стала с ним спорить, что это раньше нужно было уметь паять, строгать и лобзиком выпиливать, потому что ничего было не достать, а сейчас все купить можно. Папа сказал маме, что она права, но я видел, что он был с ней не согласен. А что? Где, скажите на милость, можно купить цифровой подружитель, в каком магазине? Вот то-то же!
В общем, я зря время терять не стал и начал паять ту штуковину, что увидел во сне. К моей радости, в папиной заветной коробочке со старыми радиодеталями нашлось все, что мне было нужно. Я снова пару раз обжегся паяльником, но подружитель все-таки сделал.
Получилось не очень красиво, ну и ладно. Я этот прибор не на выставку нести собирался, он мне был нужен для дела. Тем более, я это свое «рукоделие» засунул в коробочку из-под дискет, так что и вообще все стало выглядеть очень аккуратно. Снаружи остались лишь два проводка: один для подключения к цифровому фотоаппарату, а второй нужно было держать в руке. То есть по этому проводку мои данные шли в подружитель, преобразовывались в сигнал подружения и через объектив фотоаппарата передавались тому, кто должен был со мной подружиться. Во всяком случае, так мое приснившееся устройство должно было работать. Оставалось лишь его испытать.
Сначала я решил проверить его действие на Тимке, щенке, что мне подарили по окончанию седьмого класса.
Я свистнул, Тимка примчался из соседней комнаты, завилял хвостиком и ткнулся мне мокрым носом в ногу.
— Сидеть! — приказал я и навел на щенка фотоаппарат. Щелкнул затвором и стал ждать результата. Ждать пришлось недолго; Тимка заливисто тявкнул и вновь замолотил хвостом. А потом снова прыгнул к моей ноге, опять ткнул ее носом и обхватил лапами.
Сначала я обрадовался, но потом вспомнил, что Тимка и до этого вел себя так же. Похоже, он и без всякого подружителя считал себя моим другом. Проверять действие прибора на родителях было бесполезно по той же причине.
Тогда я выглянул в окно. По дорожке между домами шел наш участковый Олег Иванович. Я нацелил на него объектив и нажал на спуск. Олег Иванович остановился, поднял голову, пристально вглядываясь, как мне показалось, прямо в наше окно. Мое сердце затрепетало: неужели сработало? Не мог же он услышать щелчок фотика с третьего этажа через двойное стекло! И все-таки я не был уверен в успехе на сто процентов. А потом подумал, что хуже не будет, если я завтра все же «сфотографирую» Настю. Если прибор не работает — все останется, как было, но если действует!.. Я даже зажмурился от предчувствия грядущего счастья.
Я не знал, как дождаться утра! В голову ничего не лезло, даже на компьютере играть не хотелось. Тогда я решил посмотреть телевизор. Вообще-то я люблю боевики. Мне очень стыдно за это, ведь мне скоро исполнится пятнадцать, а я все как маленький!.. И я решил заставлять себя хотя бы понемногу смотреть что-нибудь серьезное: познавательные передачи, новости… Вот и ту самую передачу про сон я так же смотрел, в «самопринудительном» порядке. И не зря, как оказалось!
А сейчас на одном из каналов как раз шли новости. Выступал наш президент. И я вдруг подумал: а что, если?.. Конечно, это было большой глупостью, но я все же взял свой цифровой подружитель, подключил к нему фотик, навел на телевизор, щелкнул, и… тот вдруг переключился на другой канал, где как раз шел боевик.
Я решил, что это мое устройство каким-нибудь импульсом подействовало на телик, и переключил его снова на новости. Но телевизор опять вернулся на прежний канал. Я отложил подружитель в сторону и стал нажимать подряд на все кнопки пульта телевизора. Бесполезно! Телик показывал только клубы дыма, а из динамиков звучал грохот взрывов.
— Папа! — крикнул я в гостиную. — У меня телевизор сломался, каналы не переключаются!
Папа как раз смотрел по большому телевизору новости. Но они его, видимо, не очень интересовали, поскольку он сразу поднялся, потер ладони и сказал: «Ну, пойдем посмотрим, чего это он у тебя…» А я остался смотреть новости, чтобы еще немного закалить свою волю. Но самовоспитательный процесс на этот раз не удался — почти сразу вернулся папа и развел руками: — Все прекрасно переключается. Не туда ты жал.
Я удивился: как можно жать не туда, если я этим пультом пользовался раз уже, наверное, тысячу! Но папа ведь меня обманывать не станет. Да и убедиться недолго, что я тут же и пошел делать. Ткнул в пульт наугад — на экране замельтешили люди с автоматами.
Я нажал соседнюю кнопку; экран мигнул, но люди остались. Я снова стал жать все кнопки поочередно — телевизор и не думал переключаться!
И тогда я все понял. Этот пластмассовый ящик с электронной начинкой… стал считать меня другом!
И теперь он показывал только то, что мне нравилось. Это что же, теперь я всю жизнь приговорен смотреть одни лишь боевики? Доэкспериментировался, Менделеев! Да, я вспомнил, как на самом деле звали того дядьку с чемоданами. Но это меня мало утешило.
А потом вдруг раздался звонок в дверь. Я услышал, как мама разговаривает с кем-то в прихожей очень удивленным голосом. Потом она заглянула ко мне и почемуто шепотом сказала:
— Там… к тебе пришли…
Глаза у мамы были при этом большими и круглыми.
Я вышел в прихожую, и, думаю, мои глаза стали не меньше маминых. В прихожей с палкой под мышкой стоял наш участковый. Я представил, что он сейчас достанет из этой папки наручники и отведет меня прямиком в камеру и родителей я увижу только на суде. Но участковый просительно посмотрел на маму. Та поняла, что он хочет поговорить со мной наедине, и ушла в комнату.
— Коля! Ты уж меня прости, что все так получилось, — сказал он, неловко улыбаясь. — По-большому счету, ничего ведь не случилось. Я тоже был мальчишкой, петард тогда не было, но мы поджиги делали. Набиваешь медную трубку серой от спичек, добавляешь туда дроби и зачеканиваешь, а потом поджигаешь. Еще капсюльные пистолеты делали. Мне однажды в лоб так закатали, что до сих пор. Вот, смотри…
Участковый снял фуражку, поднял со лба волосы, и я увидел круглое пятно размером с пуговицу от наволочки.
— В общем, мир-дружба? — спросил участковый, протянув мне руку. Я молча протянул в ответ свою.
— Что это было? — спросила мама подрагивающим голосом, когда я закрыл за участковым дверь.
— Участковый приходил, — пожал я плечами.
— Это я успела заметить, — прищурилась мама. — А что это он пришел?
Сознаться, что я такой дурак, что чуть не поджег с ребятами шальной петардой продовольственный магазин, я не мог.
— Наверное, для галочки. Ему же нужно отчитываться, что он проводит профилактическую работу. Вот и зашел предупредить, чтобы не покупали фейерверки и вообще были осторожнее с огнем.
— А почему к нам?
Я уже понял, что это сработал мой подружитель, иначе ничем не объяснить, что милиционер не то что тебя не арестовывает, а рассказывает про свое хулиганское детство. Но для мамы нашел другое объяснение.
— Мам, все просто. Я фотографировал через окно наш двор, а там как раз Олег Иванович шел. Он поднял голову и увидел, как я фотографирую. Вот ему и пришло в голову к нам зайти.
— Это правда?
— Можешь посмотреть карту памяти, — обиженно буркнул я, — там должен этот кадр остаться, я не стирал.
