самозабвенно служила этому делу.
Начинающая балерина Наташа пришла на этот тернистый путь по велению сердца. Вращаясь среди поклонников балета, она заметила однажды молодого человека, упорно искавшего знакомства с семьёй профессора Кремлёва. Это и привело её к полковнику Вересаеву — отцу её школьной подруги. Он внимательно выслушал Наташу, но не поверил в её предположения.
— Должен огорчить вас, Наташа, — сказал он. — Ваши подозрения построены на песке. Шерлока Холмса из вас пока не вышло.
Наталья Ивановна ушла от полковника удручённая. «Не может быть, чтобы я ошиблась, — думала она. — Возможно, я не сумела объяснить всего того, что приходилось наблюдать. Многих деталей совсем не рассказала…»
И она не перестала наблюдать за молодым человеком. Постаралась войти в его общество, пристально присматривалась ко всему вокруг.
Прошло некоторое время. Балерина уже стала соглашаться с мыслью, что она действительно ошиблась в своих предположениях. Но однажды она невольно подслушала разговор, происходивший за кулисами Самгуньского театра между художником и тем же молодым человеком. Не дожидаясь конца спектакля, в котором она не была занята, Наташа сослалась на болезнь и уехала.
Вересаев встретил её приветливо. Внимательно выслушал. Извинившись за свою рассеянность, попросил повторить детали разговора. Когда она начала рассказывать вторично и более уверенно, её тонкий музыкальный слух уловил какие-то звуки, напоминающие резонанс своего дыхания в микрофон при разговоре по телефону. Она не придала этому значения, но позднее догадалась, что где-то среди настольных фигур или деталей массивного чернильного прибора был микрофон магнитофона, записавшего её рассказ.
Когда она окончила, Вересаев поднялся, обошёл вокруг стола и сказал, не оборачиваясь к ней, будто спрашивая самого себя:
— Значит, их интересует дача… внучка профессора…
Помолчав несколько мгновений, словно припоминая что-то, он подошёл вплотную к балерине, пристально взглянул ей в глаза и строго спросил:
— Вы не ослышались? Он сказал: «Брюнет-прима»?
— Помню точно. Да, «Брюнет-прима» ждёт зарисовки дачи профессора. А передать просил через какого-то Галкина.
— Имя художника вам известно?
— Сергей Станиславович.
— Фамилия?
— Фамилии не знаю.
— Та-а-ак… Ну, благодарю вас, Наташа. Факты любопытны. Но об этом никому ни слова. Если будет удобно, наблюдайте, запоминайте, с кем встречаются художник и этот молодой человек. Неплохо было бы ближе познакомиться с ним.
— Мы немного знакомы.
— Очень хорошо. Но будьте осторожны. Не слишком назойливы в наблюдениях. Нам не звоните, не заходите. Мы найдём возможность видеть вас…
Вспоминая этот разговор, Наталья Ивановна мысленно перескакивала от одного эпизода своей жизни к другому, с теплотой думала о полковнике Вересаеве, который, как ей казалось, заменил ей отца.
ГЛАВА VI
В ТЕНИ КИПАРИСОВ
Инженер Ярусов, как было условлено, остановился на пару дней в городке «Н». Получив номер в гостинице, он решил прогуляться — ознакомиться с городом, зайти на почтамт. Но прогуляться не удалось. Сменив дорожный костюм, он остановился перед зеркалом. Прихорашиваясь, невольно стал прислушиваться к монотонному голосу диктора, повторявшего объявления. Закончив передачу рекламных объявлений, диктор повысил голос:
— Внимание! Внимание! На главном почтамте поступили до востребования молнии: писателю Хусейну Заде, туристам Антони Браун, инженеру Русселю…»
Дальше Ярусов не слышал. Минут через десять он уже был на почтамте. Дождавшись своей очереди, подал в окно паспорт. Расписался, развернул телеграмму, беглым взглядом пробежал текст:
«Самолёт изменил курс. Вынужденная посадка городе «Красного Камня». Переводчица ждёт, волнуется. Ускорьте выезд. Управляющий «Сампроекта» Трусов».
Ярусов, отлично владевший искусством дешифровки, без труда прочёл скрытый смысл «молнии», не торопясь положил телеграмму и паспорт в карман, вышел на улицу, обдумывая содержание шифровки.
«Значит, Энрике Томмах в городе «Красного Камня», — думал он, шагая по аллее сквера. — Хорошо. Поищем случая поговорить…»
Возвратившись в гостиницу, Ярусов вызвал такси. Через три часа он уже был на освещенном луной, асфальтированном проспекте города, указанного в телеграмме. Спал он не более трёх часов. А утром, в 8 часов, уже сидел в холле первого этажа гостиницы с журналом, наблюдая за выходящей и входящей публикой. Наконец, он услышал знакомый мужской голос. Ярусов осторожно посмотрел из-за журнала и вздрогнул. У окошка дежурного стоял тот самый «загадочный пассажир», назвавший себя Паулем Митчелл.
Ярусов почувствовал, как холодеют пальцы рук. Гулко застучало сердце. Одна за другой в сознании проносились догадки: «Слежка за мной… Адмирал Ландэ узнал о встречах с Вересаевым… А может, это вересаевский хвост, приставленный ко мне?..» Глаза начал застилать туман, Ярусов стиснул застучавшие мелкой дробью зубы. Пока Пауль Митчелл получал номер, Ярусов пережил не менее тревожные минуты, чем при встрече в поезде. Собственно говоря, вся жизнь Николая Русселя за последние несколько лет была испытанием нервов. Он стал замечать, что после таких треволнений начинаются сильные головные боли, наступает бессонница, нервные толчки во сне.
Наконец Митчелл вошёл в лифт, не заметив сидевшего в холле Ярусова. Когда лифт ушёл вверх, Ярусов вышел на улицу, прошёл по бульвару, надеясь встретиться с Энрике Томмахом. «Может, он ещё не приехал из «Лесной каравеллы»? — предположил Ярусов. — Как совместить два дела: не попасть на глаза Митчеллу и разыскать Энрике?.. От него, из переписки барона, можно будет установить, что за птица Митчелл, чьи вожжи правят им?»
Ярусов прошёл тенистой аллеей бульвара, укрываясь от лишних глаз, и зашёл в магазин, чтобы сменить шляпу, галстук, купить тёмные очки. Приближаясь к галантерейному отделу, он невольно вздрогнул: у прилавка стоял Энрике Томмах. Ярусов дождался, пока тот сделает покупки, купил сам, что нужно, и догнал его на улице. Поравнявшись, незаметно задел локтем и тихо сказал:
— Продаются апельсины…
Ярусов заметил, что юноша вздрогнул, и пошёл рядом, ожидая ответа. Энрике не спеша достал портсигар, взял сигарету и, повернувшись к Ярусову, сказал:
— Разрешите прикурить… — Пока Ярусов зажигал спичку, Энрике добавил полушёпотом. — Завтра в одиннадцать, в кафе «Гранатовые соки», — прикурил и свернул за угол.
Ярусов пошёл в косметический магазин-ателье изменить причёску, брови.
А в это время Пауль Митчелл шёл на междугородную телефонную станцию, чтобы позвонить в «Лесную каравеллу», заказать номер. «Руссель, видимо, уже там, — думал он, — надо не спускать с него глаз… На нём можно прилично заработать». Когда открылось окошко, Митчелл не поверил своим глазам. Строгие, тонкие черты лица, огромные, чёрные глаза — всё не оставляло сомнений в том, что это именно она, Агнесса Краус. Но как она попала сюда — видимо, перетянул с собой барон… Непонятно, для чего
